http://www.stroyip.ru Новости Строительства и Недвижимости ru Tue, 22 Aug 2017 13:29 http://www.stroyip.ru/news/news-27514.html ГАЗЕТА.RU Судя по последним соцопросам, международный имидж России сегодня негативным назвать нельзя. Можно даже вывести усредненный типаж «друга России», которого можно встретить во многих странах мира. На данный момент это молодой мужчина правых взглядов. То есть Россия, в общем, донесла миру свой месседж про «скрепы» и защиту «консервативных ценностей». Национальную пропаганду в целом можно поздравить, если, конечно, образ «консервативного бунтаря» нас действительно устраивает. Накануне социологическая компания Pew Research Global опубликовала данные опроса сразу в нескольких десятках стран об отношении к России и политике ее президента. Благодаря им можно, например, выяснить, что к России довольно плохо относятся в Африке южнее Сахары. И наоборот: в целом позитивно оценивают в Юго-Восточной Азии. По тем же данным, хуже всего к России относятся в Польше. Украина и страны Балтии в опросе не фигурируют, как и остальное постсоветское пространство. Условными «друзьями России» в Европе можно назвать Грецию и Венгрию. Итальянцы и немцы также не склонны видеть Россию исчадием ада: только 31 и 33% опрошенных в этих странах назвали «мощь и влияние России серьезной угрозой нашей стране». В Великобритании, Голландии, Франции и Испании таких насчиталось уже от 43 до 47%, в Польше — целых 65%. Впрочем, Польша — это экстремум. Даже в США Россию в целом назвали угрозой своей стране только 47% граждан, несмотря на большой скандал с «русскими хакерами» и регулярные сообщения о том, как команда Трампа «зависела» от Кремля. Выясняется, что с начала украинского конфликта динамика отношения американцев к России демонстрирует умеренный позитивный тренд. Позитивные оценки выросли с минимальных 19% (это один из худших результатов с начала 90-х) в 2014 году и 22% в 2015-м до сегодняшних 29%. Негативное мнение о России тогда поровну высказывали как демократы, так и республиканцы. Теперь же республиканцы сменили гнев на милость: 41% опрошенных, которые признаются в симпатиях к Республиканской партии, говорят о позитивном отношении к России, тогда как среди демократов этот процент всего на уровне 16%. Республиканцы существенно реже демократов называют РФ серьезной угрозой своей стране.  Последнее, кстати, многое говорит о том, почему и кто нас любит и не любит в мире. Отношение тех же американцев к России со времен распада СССР сильно зависело от медиаповестки. Позитив середины 90-х сменился резким охлаждением в ходе югославского кризиса и примаковского «разворота самолета». Затем вновь — улучшение отношения к России со стороны простых американцев на фоне прихода Путина и его риторики поддержки США начала 2000-х. И резкий провал после осуждения Россией ввода войск международной коалиции в Ирак. Столь же резкий отскок произошел в результате грузинского конфликта 2008 года. И, наконец, провал на фоне украинского кризиса с некоторым улучшением имиджа теперь. Очевидно, что оживление и активное противодействие во внешней политике США каждый раз провоцировало реакцию американских политиков и массмедиа, а затем и обычных граждан. Теперь же вроде бы отношение улучшилось. Однако позитивные оценки республиканцев могут быть завязаны на гипотетическую борьбу России с ее хакерами «против Хиллари». Дескать, русские «влупили демократам» — русские молодцы. Ожидать, что этот эффект будет длиться долго, было бы наивно.  В итоге очевидных успехов на всемирном конкурсе «мягкой силы» у России не обнаруживается. Хорошее отношение к нашей стране во Вьетнаме, Индии и на Филиппинах компенсируется весьма прохладным в Японии и Австралии. Даже в дружественной теперь Турции 30% респондентов дают России негативные оценки. В общей сложности по миру соотношение получается не блестящее: 40% позитива на 34% негатива. Но это и не так плохо, как могло бы быть и как было на пике украинского кризиса во второй половине 2014–2015 годов, когда в целом по миру Россию негативно воспринимали 51% опрошенных. Есть и позитивные обстоятельства: исследователи говорят, что молодежь почти повсеместно относится к России лучше респондентов старшего возраста. 53% молодых японцев до 30 лет относятся к России положительно (общий показатель для Японии — 26%), то же наблюдается в Бразилии (57% и 35%), Австралии (54% и 37%), Южной Корее (51% и 36%), а также Великобритании, Германии, США, Испании, Вьетнаме, Канаде, Нидерландах и Турции. Будущее поколение вроде бы нам благоволит. Вполне вероятно, в силу не раз отмеченного недоверия молодежи к традиционным СМИ в своих странах. Правда, надо помнить, что рано или поздно молодежь имеет обыкновение взрослеть. И дальше вступает в силу максима «кто не стал в зрелости консерватором — у того нет ума». Условные симпатии молодежи к России могут вполне объясняться тем образом всемирного «плохиша» и ниспровергателя устоев, что так усиленно примеряла на себя (и мировые СМИ на нее) Россия. Но есть и другое обстоятельство: в тех странах, где респондентов спросили об их политических предпочтениях, к России лучше относятся правые, чем левые. Единственное исключение — Венесуэла, но там левые — чависты, то есть по определению «друзья России». Для левых важны соблюдение гражданских свобод (а тут России, по оценке опрошенных, сложно похвастаться чем-то выдающимся), толерантность и политическая корректность. Последние два термина на российском центральном телевидении уже давно считаются ругательными. Кстати, высокий уровень нетерпимости к представителям сексуальных меньшинств для России является еще одним социологическим трендом, который уже несколько лет выделяет ее из ряда остальных мировых держав. Вероятно, эти тенденции тоже способны воодушевить часть из тех людей, кто, согласно опросам, является основными проводниками образа России в мире. Это молодежь правых и традиционных взглядов (кстати, среди них больше мужчин, чем женщин), которые и в США, и в Европе все чаще выходят на протесты против засилья мигрантов или ЛГБТ и от которых мало кто ждет предсказуемости и политической трезвости. Если образ, который возникает из данных социологов, соответствует действительности, то следует задуматься: устраивает ли Россию, что ее терпеть не могут ближайшие соседи типа Польши? И вся эта популярность среди молодых правых — это то, чего мы хотели и что нам самим нужно? Если такой образ Россия и пыталась донести миру, то ее можно поздравить. Впрочем, надо думать, что и для создания этого позитивного образа у молодых республиканцев больше сделала американская компания CNN, нежели отечественная Russia Today. http://www.stroyip.ru/news/news-27513.html ANYA SCHIFFRIN Для свободы слова последние два года оказались не лучшим временем. Растёт авторитаризм правительств Польши, Венгрии и Турции. Как и руководители балканских стран, а также Китая и России, они всё активней стремятся поставить под контроль дискуссии в обществе. Тем временем, в США президент Дональд Трамп занят непрерывными попытками дискредитации СМИ, а его администрация беспрецедентно закрыта от прессы. Эпоха цензоров, которые физически редактировали газеты (я видела это во Вьетнаме и Мьянме), по большей части канула в лету. Но, как показывают последние события, свобода прессы по-прежнему крайне уязвима, поскольку правительства и «корыстные интересы, переплетённые с политикой» (как выразилась политолог Алина Мунджиу-Пиппиди), приступили к установлению своеобразного мягкого контроля, который можно назвать «захватом СМИ» («media capture»). Экономисты использовали термин «захват» после финансового кризиса 2008 года для описания ситуации, когда регуляторы оказались не способны к надлежащему надзору за своими отраслями: зачастую их сотрудники приходили из отрасли, которую они должны были контролировать, а затем возвращались в неё. Захват СМИ во многом происходит так же: политические лидеры либо напрямую владеют средствами массовой информации (вспомните Сильвио Берлускони в Италии), либо добиваются лояльного отношения к себе лидеров СМИ с помощью коррумпированных «друзей» или методами преследования. Одним из первых решений польского ультраправого правительства, неофициально возглавляемого Ярославом Качиньским, стало принятие нового закона о СМИ, который позволяет властям нанимать и увольнять руководителей сетей общественного вещания. В Турции правительство президента Реджепа Тайипа Эрдогана отправляет за решётку критически настроенных журналистов, например, знаменитого колумниста Ахмета Алтана и его брата, профессора Мехмета Алтана, а также закрывает или устанавливает контроль над медиа-компаниями, влияя на работу журналистов путём запугивания. В менее экстремальной версии подход Эрдогана использует Трамп, третируя своих критиков, например, CNN и The New York Times, и стимулируя других, например, Wall Street Journal, писать о себе позитивно. В других страна преследованием СМИ занимаются «друзья» власти: в Южной Африке политически влиятельная семья Гупта выбрала своей мишенью бывшего редактора изданий Business Day и Financial Mail Питера Брюса, который критиковал президента Джейкоба Зуму. Власти могут также пытаться контролировать СМИ, отказывая потенциально критически настроенным медиа-организациям в аккредитации, как это случилось в США и (в более агрессивной форме) в охваченной кризисом Венесуэле, возглавляемой президентом Николасом Мадуро. Подобные захваты СМИ критически важны для власти, потому что позволяют ей сохранять поддержку общества, особенно тем правительствам, которые принимают потенциально непопулярные решения. Кампания Трампа против «СМИ, публикующих фейковые новости», помогла ему сохранить лояльность основной части своей избирательной базы, даже несмотря на разоблачения, которые уже давно похоронили бы любого другого американского политика. Практика захвата СМИ влияет не только восприятие событий обществом, но и на экономические показатели. Экономист Мария Петрова полагает, что захват СМИ может способствовать росту неравенства, особенно в тех случаях, когда захват производится богачами (а не политиками, которые могут лишиться своей выборной должности). Джакомо Корнео из Свободного университета Берлина считает, что рост уровня экономической концентрации повышает вероятность предвзятости СМИ. Захват СМИ не является новым феноменом. Ранее предполагалось, что нас освободит от него интернет, по крайней мере, в тех странах, где нет откровенной онлайн-цензуры. Считалось, что, поскольку стоимость выхода на рынок падает, увеличение количества СМИ сделает маловероятным их полный захват. Даже если какие-то отдельные СМИ окажутся захвачены, в целом они всё равно будут оставаться эффективным инструментом надзора за властью, по крайней мере, пока сохраняется их достаточное разнообразие. Такие ожидания подкреплялись мнением, что рост конкуренции приведёт к повышению качества новостей. Но, видимо, произошло нечто прямо противоположное. Расцвет цифровых медиа уничтожил бизнес-модель традиционных СМИ. Рекламодатели мигрировали в Интернет, где слоты стоят дёшево, а потребители стали с меньшей готовностью платить за контент, потому что у них появилась масса бесплатных опций. В результате, традиционные СМИ переживают резкий спад доходов и массовые сокращения. Уменьшение ресурсов негативно повлияло на качество журналистской работы, в том числе и потому, что (и об этом пишет Жулиа Кажэ из Science Po) многие издания, страдающие от нехватки денег, попытались апеллировать к максимально широкой аудитории. Необходимость охоты за кликами на сайтах, подобных Facebook, Twitter и Google, подорвала способность владельцев старых СМИ выполнять свою традиционную роль гарантов подотчётности. Снижение доходов СМИ способствовало их захвату и ещё по одной причине: изменились стимулы к владению СМИ. Если не ожидается, что газета принесёт большую экономическую отдачу, тогда главным стимулом к покупке и управлению этой газетой становится влияние. Например, владелец казино, американский миллиардер Шелдон Адельсон купилThe Las Vegas Review-Journal  в 2015 году и установил контроль над израильской газетой не ради денег. Медиа-ландшафт становится всё более податлив для захвата, поэтому уровень политической и корпоративной подотчётность будет только падать. Именно поэтому «Центр помощи международным СМИ» только что опубликовал новый доклад, который проливает свет на данное явление – и призывает к решению этой проблемы. Свободные и здоровые СМИ критически важны для нормального функционирования демократии. Если мы хотим защитить второе, тогда любой ценой мы должны защищать и первое. http://www.stroyip.ru/news/news-27512.html ДЕЛОВОЙ КВАРТАЛ В начале августа «Сбербанк» обратился в суд с иском о банкротстве нижегородского предпринимателя. По словам бизнесмена, банк уже разрушил его бизнес и теперь решил сделать «контрольный выстрел». В 2014 г. Дмитрий Зотиков являлся директором ООО «Тайга». Фирма, расположенная в Сокольском районе Нижегородской области, специализировалась на деревянном домостроении и изготавливала жилые и нежилые здания, в том числе на экспорт. При «Тайге» работала школа плотников, в которой обучали рубке, искусству домостроения людей из разных уголков России и заграницы. В 2015 г. «Тайга» была признана банкротом. Главную роль в крахе бизнеса, по мнению Дмитрия Зотикова, сыграл «Сбербанк» - кредитная организация, услугами которой он пользовался в течение 12 лет. В 2013 г. мы начали строительство гостиницы в р.п. Сокольское. Нужно было место для размещения учеников школы плотников — ну, и заезжих туристов. Я сделал ошибку: взял в «Сбербанке» кредит на 8,5 млн руб.  В течение года компания его исправно обслуживала. Однако в 2015-м начались проблемы. Наш крупный заказчик, компания из Чехии, решила не заключать контракт на новый период: после референдума по Крыму многие стали осторожничать. Я пошёл в «Сбербанк» и попросил небольшую отсрочку: в течение полугода выплачивать проценты и небольшую часть тела кредита. Нам сразу же отказали. Более того, в том же месяце по инициативе «Сбербанка» был арестован счёт «Тайги». С него списали все деньги. Компания осталась без оборотных средств. Мне нечем было платить зарплату, обеспечивать текущую деятельность. Беда не приходит одна. Приехали энергетики из Балахны с проверкой и обвинили нас в краже электричества. Проверяющие заявили, что на нашем ТП была сорвана пломба. Нам вкатили штраф — 400 тыс. руб.! Я говорил, что за три дня до проверки аналогичный визит нанесли местные энергетики и никаких нарушений не нашли. Но меня не стали слушать. А мне некогда было разбираться. У компании нет денег, счёт арестован, а тут ещё долги. Я пошёл в суд и подал иск о банкротстве предприятия. Я обязан был сделать это по закону. Кроме того, я полагал, что благополучно рассчитаюсь с долгами. Когда ООО «Тайга» оформляло кредит в «Сбербанке», у нас бы хороший залог: земля, производственные помещения и прочее. «Сбербанк» оценил его в 12 млн руб. Я понимал, что этих денег хватит, чтобы закрыть кредит и впоследствии восстановить бизнес (под залогом было не всё имущество компании). Однако получилось всё иначе. В рамках процедуры банкротства был назначен конкурсный управляющий. Он инициировал переоценку имущества и, к моему огромному удивлению, снизил его стоимость с 12 млн руб. до 3 млн руб.! При этом недостроенную гостиницу, на которую было потрачено 8 млн руб., оценили в 300 тысяч руб., хотя только сырья (леса) было потрачено на 3 млн руб. Как следовало из отчёта управляющего, за год недвижимость «Тайги» подешевела в четыре раза! Но «Тайге» я уже был не директор и ничего не мог с этим поделать. «Ошибка» конкурсного управляющего дорого стоила и мне, и самому банку, и его акционерам (в том числе государству). Имущество, оценённое в 12 млн руб., впоследствии было продано по дешёвке. Не удалось даже покрыть задолженность по кредиту. Когда я просил «Сбербанк» об отсрочке, то говорил, что у меня в Сокольском работает школа плотников, единственная в России, что они  своими действиями её погубят. Мне сказали, что банк это не волнует. Я не нашёл отклика ни у нижегородских властей, ни в РСПП (Российском союзе промышленников и предпринимателей). Бизнес, школу пришлось закрыть. Я брал в «Сбербанке» кредиты на протяжении 12 лет. Я всегда их обслуживал. Но как только у «Тайги» возникли трудности и я попросил о передышке, мне её не дали. Наоборот, ещё ухудшили моё положение. Такого удара бизнес не выдержал. Сейчас «Сбербанк» подаёт иск о моём личном банкротстве: когда я брал кредит, то давал личную гарантию. Вероятно, кредитная организация планирует взыскать всю сумму, недополученную при продаже «Тайги». Так сказать, сделать контрольный выстрел. http://www.stroyip.ru/news/news-27511.html САМЮЭЛЬ БЛЮМЕНФЕЛЬ Взгляд в будущее. Многие специалисты пытались заглянуть в общество завтрашнего дня. В 1992 году экономист Фрэнсис Фукуяма увязал «Конец истории» со становлением либеральных политических систем. Летом 1989 года Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama), американский ученый и замдиректора службы планирования Государственного департамента, опубликовал статью «Конец истории?» в журнале The National Interest. В ней он провозгласил «всеобщее распространение западной либеральной демократии как окончательной формы любого человеческого правительства». По мнению профессора политологии Стэнфордского университета, идеологический конфликт Востока и Запада завершился с триумфом либеральной демократии. Эта победа тогда еще не получила конкретного отображения (падение берлинской стены в ноябре того же года исправило этот пробел), однако упадок советской империи принял такие масштабы, что не представить себе ее распад было просто невозможно. Помимо окончания холодной войны следовало отметить триумф либеральной демократии как системы управления над всеми конкурировавшими идеологиями. Сегодня это был коммунизм, вчера — наследственная монархия и фашизм. На основании такого вывода Фукуяма выдвинул идею о том, что либеральная демократия представляет собой «конечную точку идеологической революции человечества» и «конечную форму любого людского правительства». Иначе говоря, наступил «конец истории». Возвращение коммунизма ХХ век подходил к концу, и идея конца истории породила жаркие споры. Стоит отметить, что заголовок статьи Фукуямы завершался вопросительным знаком. «Я выдвигал гипотезу, — напоминает он. — В идее конца истории никогда не было абсолютного смысла». Тем не менее последовавшие за публикацией реакции оказались слишком многочисленными и эмоциональными для отстраненных размышлений. Осенью политолог Сэмюэл Хантингтон (Фукуяма был его студентом в Гарварде, когда готовил диссертацию по политологии) опубликовал в The National Interest ответ, в котором отметил возможность возвращения идеологии вроде коммунизма, вероятность раскола между сторонниками демократии и неизбежность возникновения новых идеологий. Эту теорию он развил несколько лет спустя в «Столкновении цивилизаций» (1996).Полемика между Фукуямой и его критиками еще больше обострилась после расширения изначальной статьи в книгу «Конец истории и последний человек» в 1992 году. Ее ждал головокружительный успех: она оказалась во главе знаменитого списка бестселлеров The New York Times. Тем не менее все это не отменило сомнений по поводу использования понятия «история». Противники Фукуямы приводили в пример недавние события: кровопролитие на площади Тяньаньмэнь и вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году были признаками того, что история еще не готова остановить свой ход. Кроме того, Фукуяма против собственной воли оказался в роли проповедника счастливой глобализации с идеей о том, что в конце ХХ века все люди мечтают лишь о свободе, процветании и демократии.  На самом же деле он в первую очередь говорил о том, что империалистические наклонности великих держав пошли на спад, и что третья мировая война стала менее вероятной Гегельянская отсылка Его подход к концу истории был в равной степени философским и геополитическим: он отталкивался от мысли Гегеля или, скорее, ее прочтения философом Александром Кожевым («Введение в чтение Гегеля») о конце истории. Для Гегеля история мира, несмотря на все дальнейшие перемены, завершилась в 1806 году с битвой при Йене, когда Наполеон обратил в бегство прусскую армию. Фукуяма же взял за точку отсчета распад коммунистической системы. «Кстати говоря, удивительно, что именно марксисты первыми поняли суть книги, поскольку у них было то же самое представление о гегельянском конце истории, — отмечает он. — Но он должен был наступить с коммунизмом. Они ошиблись. Мой аргумент был в том, что последней стадией нашей истории является буржуазная демократия». Лежащая в основе этого вывода мысль указывает на то, что вышедшие из Французской революции принципы свободы и равенства представляют собой конечную точку идеологического развития, за пределами которого себя невозможно представить. «Пусть либеральным ценностям еще далеко до победы в борьбе за территорию, они однозначно выиграли битву за умы, — уверен Фукуяма. — Взгляните, что происходило в тот период: в России, Европе, Китае, Юго-Восточной Азии и Латинской Америке народы поворачивались в сторону западной модели». «Скука» становится проблемой Самый спорный вывод книги заключается в следующем: автор говорит о «скуке», которую может породить период без серьезных политических конфликтов. Символом этой скуки, по его мнению, становятся чиновники Европейского союза или Госдепартамента, которые представляют собой стражей мирной демократии. Стоит отметить, что понятие «скука» привело многих в замешательство. Как бы то ни было, в силу прогресса науки, экономической свободы и новых технологий, которые сближают страны и делают их взаимозависимыми, Фукуяма отмечал ускорение истории. Общество периода конца истории несет на себе отпечаток постоянных исторических перемен. «Если внимательно прочесть мою книгу, станет видно, что я предостерегал насчет опасности со стороны этой скуки и угрозы войны против демократии, которую могут начать те, кто выросли в ней. Отмечал я и угрозу релятивизма, в котором демократия воспринимается как совершенно обычная модель управления». Эта идея получила развитие в двух его следующих книгах: «Великий разрыв» и «Истоки политического порядка». «Разумеется, есть вещи, которые я не предполагал, когда писал «Конец истории» 25 лет назад, — признает Фукуяма. — Первая — это политический упадок. Я воспринимал историю как движение вперед со строительством институтов и все более зрелой демократии. Я не думал, что все может пойти в обратном направлении». Только вот демократическая практика в США регрессировала, что особенно заметно с избранием Дональда Трампа: «В период мира и процветания элите свойственно подгребать под себя власть в собственных интересах, что произошло в США с зарождением настолько сильных экономических лобби, что им по плечу препятствовать реформам и блокировать систему. Реформы не могут быть реализованы, и в этом заключается одна из причин избрания Трампа. Существует мысль о том, что истеблишмент заботится о своих интересах, а не интересах народа». Кроме того, он признает, что не понимал, как трудно прийти к современному государству. Большинство демократий страдают от коррупции, посредственности руководства, неспособности создать необходимую инфраструктуру и предложить достойные услуги. Фукуяма имеет в виду Италию, Грецию или Индию, где 30% депутатов являются фигурантами дел о вымогательстве, убийстве или изнасиловании. «В Боснии страна разделена на три этнических группы: хорваты, боснийцы и сербы работают лишь для своих. Главная трудность в том, чтобы создать стоящее на службе граждан правительство, как в Дании», — отмечает он. Радикальный исламизм События 11 сентября зачастую представляются аргументом против теорий Фукуямы, доказательством того, что конец истории — иллюзия, и что правда за «Столкновением цивилизаций» Сэмюэла Хантингтона (он считает, что постсоветский мир наоборот движется к большей конфликтности). Как бы то ни было, Фукуяма был уверен в своей правоте и после 11 сентября. Современность, по его мнению, «не будет пущена под откос последними событиями, пусть даже они болезненны и по-своему уникальны». Сегодня же, через 16 лет после трагедии, все по-другому: «Я не предвидел усиления ислама. Тем не менее он не кажется мне угрозой того же порядка, которой вчера был коммунизм. Во всех развитых странах была после войны прекрасно организованная Компартия. У джихада нет такого влияния. В данном случае речь идет о маргиналах. В американских университетах нет джихадистского движения. Радикальный настрой этих людей так силен, что они не смогли бы управлять государством. Взгляните, что происходит у нас на глазах. Исламское государство исчезает. Даже в иранском государстве говорить об эффективном управлении не приходится». Как считает сам Фукуяма, главным контраргументом против конца истории является Китай, который не может раствориться в современном либеральном обществе. Усиление его экономической мощи сохраняет риск открытого конфликта с западом. «Китайская система представляет собой смесь авторитаризма и рыночной экономики и кажется мне в долгосрочной перспективе главным противником либеральных демократий. Тем не менее скопировать китайскую систему за пределами Китая — непростая задача». По его мнению, в длительной перспективе экономический либерализм неотделим от политического, не считая стремления все более процветающего среднего класса к большим свободам (по примеру Запада). Иначе говоря, Фрэнсис Фукуяма все еще уверен, что будущее за либеральной демократией. http://www.stroyip.ru/news/news-27510.html ТЬЕРРИ МЕЙСАН Против джихадистов, атаковавших Сирию, президент Башар аль-Ассад действовал нелогично: вместо укрепления служб безопасности, он их сократил. Тем не менее, после шести лет самой масштабной после Вьетнама войны Сирия выходит победителем. Аналогичная агрессия осуществляется в настоящее время в Латинской Америке, где она получает достойный отпор. В данной статье Тьерри Мейсан сравнивает стратегию президента Ассада со стратегией президентов Мадуро и Моралеса. Речь не идёт о том, чтобы подтолкнуть этих лидеров к соперничеству, а о том, чтобы призвать их выйти из политического катехизма и учесть опыт последних войн. В мае 2017 г. Тьерри Мейсан на канале Russia Today заявил, что выступая против американского империализма, южноамериканские элиты идут по ложному пути. Он настаивал на изменении парадигмы этого вооружённого конфликта и необходимости радикального переосмысления того, как должна строиться защита этих стран. Операция по дестабилизации Венесуэлы не прекращается. На первом этапе группы агрессивно настроенных людей на демонстрациях убивали прохожих, а иногда и тех, кто был в их рядах. Затем крупные оптовики прекратили поставку продовольственных товаров в супермаркеты. В итоге, ряд силовиков атаковали министерства и, призвав к восстанию, ушли в подполье. Международные СМИ не прекращают смерть этих демонстрантов приписывать «режиму», хотя многочисленные видео свидетельствуют о том, что они были убиты самими демонстрантами. Основываясь на этой лживой информации, они называют президента Николаса Мадуро «диктатором», как шесть лет назад они называли Муамара Кадафи и Башара аль-Ассада. Подобно тому, как раньше они использовали Лигу арабских стран против президента аль-Ассада, против президента Мадуро они использовали Организацию американских государств. Каракас, не дожидаясь, пока его исключат их этой организации, осудил её методы и сам вышел из неё. Однако на счету правительства Мадуро два промаха:  большая часть избирателей не приняла участия в парламентских выборах в декабре 2015 г., дав возможность оппозиции добиться большинства в Парламенте.  оно допустило продовольственный кризис, хотя подобное уже осуществлялось в Чили против Альенде и в Венесуэле против Чавеса. Потребовалось несколько недель, чтобы создать новые сети снабжения населения продовольствием. Скорее всего конфликт, начавшийся в Венесуэле, не остановится у её границ. Он распространится на всю северо-западную часть Южной Америки и Караибские острова. Второй порог переступили после того, как на территории Мексики, Колумбии и Британской Гвинеи стали готовить вооружённую операцию против Венесуэлы, Боливии и Эквадора. Управление операцией осуществляется командой из бывшего Стратегического бюро глобальной демократии (Office of Global DemocracyStrategy) – подразделением, созданным президентом Биллом Клинтоном, а впоследствии его использовали вице-президент Дик Чейни и его дочь Лиз. Существование этого органа подтверждается Майком Помпео, нынешним директором ЦРУ. В конце концов, сначала СМИ, а затем и президент Трамп стали говорить о вооружённом вмешательстве США. Для спасения страны команда президента Мадуро отказалось следовать примеру президента аль-Ассада. По её мнению ситуации в корне отличаются друг от друга. Соединённые Штаты – главная капиталистическая держава – наступают на Венесуэлу с целью разворовывания её нефти по схеме, неоднократно использованной в прошлом на трёх континентах. Эта точка зрения была недавно озвучена боливийским президентом Эво Моралесом. Напомним, что в 2003 и 2011 г.г. президент Саддам Хуссейн, ливийский лидер Муамар Кадафи и многие советники президента аль-Ассада придерживались той же самой логики. По их мнению, Соединённые Штаты сначала атаковали Афганистан и Ирак, а затем Тунис, Египет, Ливию и Сирию с единственной целью свергнуть режимы, сопротивлявшиеся империализму и мешавшие им захватить нефтегазовые месторождения Большого Ближнего Востока. Многие авторы придерживаются этой точки зрения и пытаются объяснить войну против Сирии отказом от строительства через территорию Сирии катарского газопровода. Однако такие рассуждения безосновательны. Соединённые Штаты не нуждаются ни в свержении прогрессивных правительств (Ливия и Сирия), ни в присвоении нефти и газа в этом регионе, ни в разрушении государств и доведении людей до состояния, когда «человек человеку – волк». Устранение Саддама Хусейна и Муамара Кадафи мир не восстановило. Войны продолжались и после приведения к власти оккупационного правительства в Ираке, и при правительствах, включавших приверженцев империализма, выступавших против национальной независимости. Они продолжаются и поныне, свидетельствуя о том, что Вашингтон и Лондон не намерены свергать режимы или защищать демократию, их цель – уничтожение населения этих стран. Это фундаментальное утверждение полностью опровергает существующую концепцию современного империализма. Данная стратегия была предложена Томасом Барнеттом после 11 сентября 2001 г. Публично о ней было заявлено в марте 2003 г. как раз перед нападением на Ирак в статье The Pentagon’s New Map на сайте Esquire.com и книге под тем же названием, но она тогда показалась такой жестокой, что никому и в голову не пришло, что она может послужить руководством к действию. Согласно этой стратегии мир должен быть разделён на две части – стабильную зону, которой система благоприятствует, и зону невообразимого хаоса, в которой люди не помышляли бы ни о каком сопротивлении и были заняты только тем, чтобы выжить, а транснациональные компании беспрепятственно могли бы выкачивать оттуда необходимые для них природные ресурсы, ни перед кем при этом не отчитываясь. Согласно этой карте, взятой из доклада Томаса Барнетта на конференции в Пентагоне в 2003 г., все государства, обозначенные розовым цветом, должны быть уничтожены. Этот проект не имеет ничего общего ни с классовой борьбой, ни с добычей природных ресурсов. После Большого Ближнего Востока американские стратеги готовятся превратить в руины и всю северо-западную часть Латинской Америки.Начиная с XVII века, после гражданской войны в Великобритании, Запад постоянно преследовала навязчивая идея о наступлении хаоса. Томас Гоббс учил нас мириться с государственными интересами, а не тому, как пережить эти муки. Идея хаоса не пришла к нам с Лео Страусом после Второй мировой войны. Этот философ, обучивший многих военных Пентагона, предлагал выстроить новую форму управления миром, погрузив его часть в хаос. Действия джихадистов на Ближнем Востоке показали нам, что представляет собой этот хаос. И хотя президент Ассад действовал во время событий в мечети аль-Омари в Дераа так, как от него ждали, направив армию против джихадистов, он первый осознал, что происходило на самом деле. Отказавшись от использования сил правопорядка по подавлению внешней агрессии, он предоставил народу средства защищать свою страну. Во-первых, он ввёл чрезвычайное положение, упразднил специальные суды, ввёл полную свободу на пользование интернетом и сотовой связью и запретил вооружённым силам использовать оружие в случае, если это представляло угрозу невиновным лицам. Эти действия были нелогичны, и их последствия были тяжёлыми. Например, во время нападения на военный конвой в Баниасе солдаты не использовали оружие в качестве законной защиты. Они предпочли быть искалеченными снарядами противника, а порой и умереть, а не отстреливаться, рискуя ранить местных жителей, которые беспристрастно наблюдали за тем, как их уничтожали. Как и многие в то время, я думал, что президент слишком слаб, а солдаты слишком лояльны, и что Сирия не устоит. Однако через шесть лет Башар аль-Ассад и сирийская армия одержали победу. И если вначале с внешней агрессией боролась только армия, постепенно на борьбу за освобождение страны поднялся весь народ. Те, кто не мог или не хотел принять участие в этой борьбе, выехали из страны. Конечно, гражданам Сирии пришлось многое выстрадать, но Сирия сегодня единственная в мире страна, которая после вьетнамской войны сопротивлялась до тех пор, пока империализм не выдохся и не отказался продолжать войну. Во-вторых, в ответ на вторжение джихадистов, нанятых из мусульманских народов, проживающих от Марокко до Китая, президент Ассад решил оставить часть территории ради спасения народа. Сирийская армия отступила в «полезную Сирию», то есть в города, оставив деревни и пустынные районы страны агрессорам. А Дамаск долгое время снабжал продовольствием все контролируемые им территории. В противоположность распространённому на Западе мнению, голод был только на территориях, занятых джихадистами, и в нескольких городах, подступы к которым были ими заблокированы, а «иностранные повстанцы», которых снабжали западные «гуманитарные» ассоциации, использовали продовольственные пайки для подчинения народов, которых они же морили голодом. Сирийский народ понял, что только Республика, а не Братья-мусульмане и не их джихадисты его кормили и защищали. В-третьих, президент Асад в своей речи 12 декабря 2012 г. наметил меры по обеспечению политического единства страны. В частности он указал на необходимость разработки новой конституции и принятии её квалифицированным большинством народа, после чего предлагал провести демократические выборы кандидатов на ключевые государственные посты, включая, разумеется, пост президента. Запад тогда поднял на смех намерения президента Ассада провести выборы в разгар войны. А сегодня все дипломаты, принимающие участие в разрешении этого конфликта, включая дипломатов ООН, поддерживают план Ассада. В то время, когда отряды джихадистов разъезжали по всей стране и даже в Дамаске и убивали политических деятелей вместе с их семьями, президент Ассад призывал своих оппонентов к переговорам. Он гарантировал свободу либералу Хассану аль-Нури и марксисту Махер аль-Хаджару, если они выдвинут свои кандидатуры на президентских выборах в июне 2014 г. Несмотря на призывы Братьев-мусульман и западных правительств бойкотировать выборы, несмотря на джихадистский террор и выезд из страны миллионов сирийских граждан, 73,42 % избирателей приняли участие в голосовании. Кроме того, с самого начала войны он создал министерство Национального примирения, чего никто и никогда во время войны не делал. Главой этого министерства он назначил лидера ССНП Али Хайдара. Последний путём переговоров заключил более тысячи соглашений с гражданами, поднявшими оружие против Республики, и после объявления амнистии обеспечил им вступление в Сирийскую арабскую армию. За всё время войны президент Ассад никогда не применял насильственных действий против своего народа, а обвинения в использовании им массовых пыток безосновательны. Например, он не ввёл обязательную воинскую повинность. Но каждый молодой человек может поступить на военную службу. Законы позволяют также любому молодому человеку путём ходатайств избежать военной службы, если он не желает защищать свою страну с оружием в руках. Только беженцы, которые не имели возможности подать соответствующие прошения, могут считаться нарушителями действующего законодательства. На протяжении десяти лет президент Ассад старался показать людям, что они являются полноправными гражданами своей страны и в то же время старался обеспечить страну продовольствием и как мог защищал её. Он старался сначала давать, а потом получать. Вот почему сегодня он завоевал доверие у народа и может рассчитывать на его активную поддержку. Элиты латиноамериканских стран действуют неправильно, продолжая, как и в предыдущие десятилетия, вести борьбу за более справедливое распределение богатств. Главный вопрос сегодня заключается не в противостоянии большинства народа и привилегированного меньшинства. Сегодня народы Большого Ближнего Востока, а завтра и жители Латинской Америки, должны сделать главный выбор - защитить родину или умереть. Факты свидетельствуют о том, что современный империализм не считает основной целью захват природных ресурсов. Он правит миром и безжалостно грабит его. И сегодня он стремится уничтожить народы и разрушить страны в регионах, где он уже разрабатывает эти ресурсы. В нашу железную эру только стратегия Ассада позволяет людям защитить себя и сохранить свободу. Перевод Эдуард Феоктистов