Массовая девальвация порождает совершенно новые риски

                                                                                                                                                          ГОНКА ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

В предыдущем тексте речь шла о девальвации рубля, точнее, о ситуации вокруг его курса относительно прочих валют, в первую очередь доллара США, и, главное, о мерах, которые мог бы предпринять российский ЦБ в возникшей ситуации. На сей раз разговор пойдет на другую тему, куда более широкую, — о девальвациях, скажем так, в мировом аспекте, о том, что это может принести странам, решившимся на нее (или допустившим ее, или же пострадавшим от нее).

В предыдущем тексте речь шла о девальвации рубля, точнее, о ситуации вокруг его курса относительно прочих валют, в первую очередь доллара США, и, главное, о мерах, которые мог бы предпринять российский ЦБ в возникшей ситуации. На сей раз разговор пойдет на другую тему, куда более широкую, — о девальвациях, скажем так, в мировом аспекте, о том, что это может принести странам, решившимся на нее (или допустившим ее, или же пострадавшим от нее).

Девальвация, как известно, есть контролируемый либо же неконтролируемый процесс достаточно резкого снижения курса национальной валюты некоей страны по отношению к чему-либо, обычно — к валюте другой страны.

Приводит это, очевидно, к тому, что товары и услуги, производимые в этой стране, становятся относительно дешевле своих аналогов в других странах, соответственно, повышается их конкурентоспособность на мировом рынке, что, в свою очередь, сохраняет и формирует рабочие места для граждан. Кроме того, девальвация позволяет поправить торговый баланс страны. Проблема в том, что девальвации сопутствуют и весьма существенные негативные эффекты.

Во-первых, девальвация — это всегда обнищание народа, снижение его уровня жизни. Причина элементарна: при девальвации растет стоимость импорта (в локальной валюте), соответственно, граждане могут позволить его себе в меньших объемах. При этом надо понимать, что если тот или иной импорт покупается, то он, что характерно, нужен потребителю, нужен именно этот импорт. Соответственно, любая (вынужденная) попытка перейти вместо использования привычной продукции на тот или иной эрзац, неважно, производимый ли локально (в рамках «импортозамещения») либо закупаемый где-то еще, превращается в неприятное нарушение устоявшегося потребительского поведения.

Впрочем, потребительский импорт — полбеды. Гораздо более серьезной и неприятной проблемой является нарушение устоявшихся практик импорта сырья, промежуточной продукции, оборудования и услуг по его обслуживанию. Потребительское поведение домохозяйств вполне может быть достаточно гибким, но технологические процессы такой гибкостью и всеядностью по отношению к необходимым компонентам, как правило, не отличаются, перенастройка их, даже если она возможна без кардинальных изменений, займет достаточно продолжительное время, что неминуемо продуцирует излишние издержки. Кроме того, здесь возможны и косвенные проблемы — к примеру, если импортер по контракту обязан закупаться за рубежом на определенную сумму, то (пусть даже и вынужденный) отход от этого положения чреват судами и неустойками.

Третьей проблемой, проистекающей из девальвации, является сопутствующий ей рост инфляции в стране, что дополнительно бьет по карману потребителя. Генезис ее понятен: импортер, заплатив больше (в локальной валюте) за импорт, выставляет свой товар (либо этот же импорт, либо продукт, произведенный с его помощью) за более высокую цену. Покупатель же, потратив больше денег на этот продукт, будет вынужден повышать цену на то, что он делает, соответственно, такая инфляционная волна распространяется по экономике. Отмечу особо, что движение ее неравномерно: чем дальше тот или иной актор по торговой цепочке, тем более длительный срок ему придется существовать в условиях относительно ухудшенного достатка.

Четвертая проблема прямо вытекает из третьей. У акторов возникает желание обезопасить себя от рисков инфляции, что логично приводит к потере доверия по отношению к национальной валюте, к переводу расчетов в более стабильную валюту, которая совершенно однозначно превращается в эталон для расчетов. В пределе же этот процесс приводит к тому, что национальная валюта используется только для фискальных целей, при этом сбор налогов падает, а сама экономика все больше и больше уходит в тень.

Пятая проблема в некотором смысле сопутствует первой. Снижение курса национальной валюты резко усложняет обслуживание внешнего долга, причем это верно и для государства, и для частного бизнеса. На небольшом отрезке времени это может быть малозначимо, но в целом представляет собой серьезную трудность.

Термин «валютные войны» был введен осенью 2010 года министром финансов Бразилии Гвидо Мантегой

                                                                                                                                                          «КОНКУРЕНЦИЯ ДЕВАЛЬВАЦИЙ»

Тем не менее все эти негативные факторы меркнут в сравнении с самой возможностью сохранить конкурентоспособность и рабочие места — по крайней мере именно такой вывод можно сделать, наблюдая продолжающиеся валютные войны — гонку девальваций своих валют между разными странами, принадлежащими в основном к когорте развивающихся. Стоит напомнить, что сам термин «валютные войны» был введен осенью 2010 года министром финансов Бразилии Гвидо Мантегой, подразумевал он именно что такую «конкуренцию девальваций»; надо, впрочем, отметить, что валютные войны как таковые имели место и ранее, к примеру, в Великую депрессию. Так или иначе, тогда, в 2010 году, этот термин и само это явление были, можно сказать, «открытием», общим местом было призывать к отказу от валютных войн, к проведению переговоров и в итоге к совместной работе по выходу из кризиса. Это составляет разительный контраст с нынешней ситуацией: очередной виток валютных войн длится уже почти месяц, начавшись с девальвации юаня, невеликой по абсолютной величине, но крайне важной самим фактом своего существования. Мировая же девальвация не ограничилась только юанем и рублем: был девальвирован вьетнамский вонг, на четверть рухнул казахстанский тенге, был снижен (до минимума за 17 лет, т. е. с самого азиатского кризиса 1997 - 1998 годов) курс малайзийского ринггита, до тех же уровней провалилась индонезийская рупия. Снизился до уровней 2001 года южноафриканский рэнд, упали турецкая лира и армянский драм, просел на 5% киргизский сом. Фактически «под ударом» оказался весь развивающийся мир: под наибольшим напряжением сейчас находятся валюты Бразилии, Перу, Южной Кореи, Таиланда и даже Тайваня, не говоря уж о деньгах африканских государств, к примеру Египта и Нигерии.

Проблема в том, что такая массовая девальвация порождает совершенно новые риски. Буквально несколько дней назад появилось исследование британской газеты Financial Times, они отслеживали, как менялись курсы валют 107 развивающихся стран в 2013 - 2015 годах и как менялись их экспорт и импорт в последующие годы (на 2016 год были использованы прогнозы). Выяснилось, что в таких условиях вообще отсутствует статистическая связь между размером девальвации и изменением объема экспорта. При этом оказалось, что при девальвации на 1% к эталону (доллару США) импорт (не только из США!) сокращается в среднем на 0,5%. Фактически массовая девальвация не дает увеличения экспорта, она дает лишь сокращение импорта, результатом чего будет сокращение объемов мировой торговли. Иными словами, такая массовая девальвация не выявит победителя, но породит множество проигравших. Напомню еще раз: если импорт идет, значит, он выгоден, прекращение его вынуждает изыскивать менее выгодные или же менее подходящие (по тем или иным критериям) источники его.

С другой стороны, а куда деваться? Поддерживать курс — значит либо вводить запретительные ставки (тот же Казахстан ее, кстати, недавно удвоил), либо бездарно сбрасывать резервы; впрочем, об этом уже писалось. Массовая девальвация, состоящая из локальных девальваций, — явление вынужденное, тот, кто этого не делает, теряет еще больше, чем при девальвации. Хуже того, конца у этого процесса пока не просматривается, хотя какое-то условно-равновесное состояние, вероятно, существует.

Забавно, однако, то, что очередная острая фаза нынешней долгой мировой депрессии массово прочищает мозги. Массовые девальвации со всей ясностью указали на эталон, вокруг которого и вращается мировая денежная система. Это доллар США, который был и остается единственной резервной валютой планеты, несмотря на все заклинания, пытающиеся сковырнуть его с этого места. И, похоже, так будет продолжаться и впредь — разве что в ситуацию вмешается какой-либо экзогенный фактор истинно библейских масштабов.

Александр Виноградов