«Продукция отечественного производства ударила по кошельку сильнее, чем общий рост цен»

В августе исполнилось два года контрсанкциям, введенным Россией вроде бы против Запада
С августа 2014 года россияне живут в новой продовольственной реальности, когда заграничный сыр и хамон снова стали деликатесным дефицитом, который в магазинах сегодня купить невозможно. Экономический обозреватель «БИЗНЕС Online» Александр Виноградов проанализировал, в чем заключается польза и вред этих мер как для экономики, так и для самих потребителей.

НЕТ НИЧЕГО БОЛЕЕ ПОСТОЯННОГО, ЧЕМ ВРЕМЕННОЕ

                                                                                                                                      Питание является одним из основных условий существования человека, а проблема питания — одной из основных проблем человеческой культуры

                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           Книга о вкусной и здоровой пище

Давным давно, а именно два года назад, 6 августа 2014 года, был обнародован указ президента о введении контрсанкций — эмбарго на импорт продовольствия из ряда западных стран, которые присоединились к санкциям против РФ. На следующий день, сообразно этому указу, премьер-министр Дмитрий Медведев подписал постановление, которое — сроком на год — запретило импорт мяса, птицы, рыбы, овощей, фруктов и молока из Европы, США, Канады, Австралии и Норвегии.

То, что началось потом, хорошо укладывается в термин «беснование», от пафосных воплей про условные «хамон и пармезан», с одной стороны, до, с другой, ритуального (сопровождавшегося чтением соответствующих заклинаний из специально составленных кодексов) уничтожения посредством раздавливания трактором трех тушек гусей. Крики о голоде сопровождались столь же громкими криками о том, что вот сейчас отечественное сельское хозяйство, лишенное давления со стороны импорта, наконец-то зацветет и заколосится. Некоторого напряжения добавило то, что контрсанкции были введены всего лишь на год, сообразно санкциям внешним, но вся эта ситуация развивалась, скажем так, в конфронтационном русле, несмотря ни на что (история про превращение «хунты» в «партнеров» довольно-таки показательна, но речь не об этом), режим контрсанкций продлевался и продлевался (хоть и был несколько смягчен, был дозволен ввоз некоторой продукции, без которой встали производства уже здесь, к примеру, мальков, а также говядины и птицы для производства детского питания). И по состоянию на этот август данный режим будет длиться еще почти полтора года — до конца 2017. Тем не менее в совокупности срок уже является достаточно существенным, чтобы попытаться подвести некоторые промежуточные итоги этого «форсированного импортозамещения», равно как и смежных событий.

Надо понимать, что любое действие подобного рода само по себе не происходит. «Импортозамещение» в том или ином формате может начаться только в случае, если государство вмешается в рыночный механизм, изменит правила игры и, соответственно, рынок будет вынужден приспосабливаться. Конкретика может быть разной: повышение пошлин на импорт того или иного вида продукции, принятие какой-нибудь национальной программы льготного (то есть за счет остальной части экономики) кредитования, формирование особой экономической зоны с пониженными налоговыми ставками, как в текущем случае, и банальное эмбарго. При этом подразумевается, что изначальная ситуация была рыночно-сбалансированной для тех правил игры, и рисунок потребительских предпочтений определяется балансом спроса и предложения всего спектра доступного качества. Иначе говоря, покупатель предпочитает импорт потому, что ему он более подходит по этим параметрам, чем тот или иной продукт отечественного производителя, и относится это, понятно, не только к продовольствию.

С точки зрения качественного анализа последствия введения эмбарго на импорт были полностью предсказуемы: отечественное производство продовольствия, лишившись конкуренции, закономерно воспряло на притоке потребительских денег. Это было бы неплохо, если бы входящий финансовый поток пошел, в конечном итоге, на пользу потребителю, но этого не произошло. За два года общие потребительские цены в стране выросли на 24%, а продуктовые — примерно на 32%. Иными словами, по итогам этих двух лет продовольственная продукция отечественного производителя, чье производство и потребление закономерно выросло в силу эмбарго, ударила по кошельку сильнее, чем общий рост цен. Понятно, это вопрос не только антисанкций — за истекший период имела место еще и двукратная девальвация рубля, но индуцированный ей рост цены на импорт и так отразился в инфляции.

ИМПОРТ ПАЛЬМОВОГО МАСЛА С НАЧАЛА ГОДА ВЫРОС НА 15%

Более любопытная картина вырисовывается, если рассмотреть продовольственную инфляцию по отдельным сегментам. Статистика показывает, что рыбная продукция подорожала более чем на 40%, плодоовощная — более чем на 30%, молоко и молочная продукция — примерно на 20%, мясо и птица — более чем на 10%. И это все произошло несмотря на то, что правительство старательно успокаивало, мол, от эмбарго национальный продовольственный сектор только расцветет, а случись что — поддержат экспортом страны, не попавшие под санкции, от Бразилии и Аргентины до Узбекистана и Беларуси. Увы, реальность внесла свои коррективы.

Вопрос с рыбой понятен: основные потребители таковой проживают в Европейской части РФ, и до введения эмбарго этот спрос удовлетворялся в основном импортом, в частности, из той же относительно недальней Норвегии. Этот канал поставок был закрыт, соответственно, на прилавки пошла рыба из более дальних морей, равно как и с российского Дальнего Востока, и она предсказуемо дороже — в силу более длинного транспортного плеча, и курьезы типа белорусских креветок исправить ситуацию не могут. Аналогичная картина и с овощами — импорт переключился на более удаленных поставщиков с соответствующим ростом логистических издержек.

По молоку и молочным продуктам творится отдельная история, приятной которую не назовешь никак. Рост цен по этому сегменту продовольственного рынка сравним с общими показателями инфляции, что, по идее, вполне нормально, но он в значительной степени обусловлен изменившимися потребительскими предпочтениями покупателей и обнищанием их. Так, производство сыров и сырной продукции выросло, но потребление их снизилось, кроме того, резко выросла доля фальсифицированной молочной продукции, она составляет, по некоторым оценкам, до половины всего объема на рынке. При этом сами потребители переходят в эконом-сегмент, они начинают предпочитать условно-молочную продукцию, содержащую растительные жиры (видел намедни товар «сгущенка» по 22 рубля за пакет — честно говоря, даже думать не хочется о том, что там намешано), в частности, то самое пальмовое масло. Импорт его, кстати говоря, за первую треть года вырос на 15% против года предыдущего, и это вполне характерный штрих текущей ситуации. Отрадно на этом фоне выглядит лишь ситуация с птицей и свининой, но это уже довольно давно так, поскольку построенные предприятия полного цикла были профинансированы еще из нефтяных денег. Впрочем, этого вопроса мы еще коснемся ниже.

БЫЧКИ ИЗ БРАЗИЛИИ, АРГЕНТИНЫ И НОВОЙ ЗЕЛАНДИИ ПО ЦЕНЕ НЕ ОКАЗЫВАЮТСЯ В ПРОИГРЫШЕ В СРАВНЕНИИ С МЕСТНОЙ МЯСНОЙ ПРОДУКЦИЕЙ

Все это сопровождается еще двумя тенденциями.

Во-первых, идет сокращение объема розничной торговли продовольствием, за первые месяцы этого года он снизился на 5%. Речь идет о деньгах, и сокращение это, несмотря на инфляцию, означает, что де-факто произошло изменение потребительской корзины, овощи (кроме картофеля), фрукты, рыба и даже алкоголь заметно уступают место хлебу, картофелю и молочной продукции, то есть питаться стали хуже и менее разнообразно. Что чревато. Помнится, одна моя знакомая лет так 15 тому назад по причине студенческого безденежья месяц питалась одними макаронами, наградой за что была самая натуральная цинга.

Во-вторых, значительно выросла активность граждан на разнообразных приусадебных участках, которые есть у каждого второго жителя страны, причем активность не вида «шашлык с пивом», но именно что выращивание себе пропитания. Продажи соответствующего оборудования, от лопат и тяпок до семенного материала, выросли за эти два года чуть ли не втрое, но это все не стоит считать положительным признаком — вот, мол, люди наконец-то занялись обработкой своей земли, как замечательно. С экономической точки зрения это яснее ясного говорит о том, что доходы упали настолько (то есть труд стал крайне дешев), что становится выгодным тратить свое время на низкопроизводительное слабомеханизированное дело производства продовольствия для личных нужд, по сути, скатываясь в сторону натурального хозяйства.

Вернемся к эмбарго. Форсированное переключение спроса на отечественного производителя отразилось опережающим ростом цен, и это закономерно хотя бы в силу того, что зарубежный экспортер работает на весь мировой рынок с соответствующими масштабами производства и удельной дешевизной (равно как и субсидиями национальных правительств). Соответственно, для снижения цены необходимо выигрывать конкуренцию на мировом рынке по широкому спектру товаров. Но возможно ли это? Здесь мы напрямую упираемся в природные условия. Увы и ах, условный помидор родом из страны, где инсоляция позволяет спокойно снимать четыре урожая, а морская логистика позволит доставить его куда угодно, окажется дешевле родного даже с учетом транспортного плеча. Во многом аналогична ситуация с говядиной — круглогодично находящиеся на вольном выпасе бычки в той же Бразилии, Аргентины или Новой Зеландии в итоге оказываются не проигрышными по цене в сравнении с местной говядиной; впрочем, это касается лишь замороженного мяса, с охлажденным, понятно, картина иная. С другой стороны, та же птицефабрика не завязана на климат, она просто ставится недалеко от потребителя и работает на него, менее чем за два месяца делая бройлер из яйца, что мы и наблюдаем воочию. Схожа ситуация и с условной свинофермой, с той лишь разницей, что особенности бизнеса диктуют более длительный срок окупаемости.

Вообще говоря, вопрос продовольствия очень тяжелый. Здесь смешивается много интересов, запрет импорта и поток денег в агропром наводят на мысль о лоббизме, никуда не девается также понятие стратегической безопасности, равно как и всей широты понимания этого термина. Кроме того, никто не отменял и того, что технически-то произвести можно что угодно и где угодно — от вполне качественного пармезана до ананасов, выращенных в парнике на Новой Земле. Вопрос в одном: сколько это будет стоить и будет ли конкурентоспособно? А пока в разработке находится проект ГОСТа, который позволит использовать пшеницу 5 класса (фуражную, на корм скота) в производстве муки для выпечки хлеба. Увы, сложно в стране с пшеницей высших классов, несмотря на все урожайные рекорды...