Коррупции в России нет – есть дань в пользу «плохих бояр»

Николай Юренев

Тема "борьбы с коррупцией", безусловно, хороша для мобилизации протестных масс – хотя, как показали митинги 26 марта, на это покупается по большей части незамутненная молодежь. Более старшие к данной теме относятся обратно пропорционально прожитым годам – чем старше, тем меньше зажигаются праведным гневом. Но парадокс в том, что и самого предмета возмущения – а значит, и каких-то возможных решений по его искоренению – на самом деле нет.

В современной России коррупция в ее классическом понимании почти отсутствует. А потому и борьба с ней эфемерна и бесперспективна. Хотя в политическом плане накачивания рейтингов, узнаваемости и т.д. – всё в полном порядке. Так в чем же дело?

А дело в том, что коррупция – признак развитого общества и развитых рыночных отношений. Но нет их – нет и коррупции. Есть другое тяжелейшее явление, борьба с которым требует прежде всего осознания его.

Россия проваливается сегодня в сословное средневековье. Мы уже проскочили даже эпоху зарождения капитализма конца 19-го – начала 20-го века. И уверенно валимся глубже. Промышленность тут и там идет путем деградации до так называемых "гаражных промыслов". ТВ-программы все чаще показывают под грифом "возрождение России" средневековые кузницы и орудующих в них допотопных умельцев-кузнецов. А общество все ощутимей делится на сословия, границы меж которыми все более непроходимы. Что, кстати говоря, ставит крест на надеждах о восстановлении у нас социализма – который можно построить лишь в классовом обществе, где есть могучий класс пролетариата. А при феодализме он отсутствует.

И здесь мы вплотную подходим к вопросу о так называемой коррупции в России. В реальности под ней кроется принципиально иное явление – рента. То есть доход с имущества или капитала, не требующий для его получения предпринимательской деятельности. Россия управляется сегодня сословием "плохих бояр", которые за минувшие четверть века захапали практически все богатства страны – и теперь стригут с них свою ренту.

В общем виде это действует так: должностные полномочия конвертируются через право распоряжения финансовыми и материальными потоками в ренту, которая является частью этих потоков. Она отчисляется напрямую или через некие схемы тем, кто этими потоками рулит. Говоря иначе – право распределять превращается в право отчислять в свой персональный адрес. И это – не коррупция, которая есть разовый или даже многоразовый акт купли-продажи должностных лиц. Это иное – рента: обязательное регулярное отчисление.

Вот простой пример. В нулевые годы один знакомый, работавший в ГАИ, раскрыл мне действовавшую там схему. Новичку в первый же выход на дорогу доводили план по штрафам: столько тысяч руб. в смену. Такая-то часть – в казну; такая-то – наличными командиру подразделения; все, что сверху – твое. Попадешься – это твои проблемы. Но чтобы проблем было меньше – из "своих" выделяешь в "общак". Ну, и если случится нечаянная радость в виде особо крупной добычи – то крысить не надо, поделись с товарищами.

При этом план – закон; выполнение – долг; перевыполнение – честь. Не сделал план – будешь должен, отдашь в следующий раз. Станешь затягивать – оргмеры; рыпаться – оргвыводы. Причем было ясно, что точно такой же план висит на командире подразделения, который в плановом же порядке обязан заносить наверх.

Формально – это коррупция. Но по сути – сбор дани, где кормовая база – участники дорожного движения.

Если ты честен или, напротив, слишком жаден – вылетишь; и вся система работает при этом как часы.

Как сегодня обстоят дела в ГАИ, не знаю; но нищих гаишников я не видел никогда. А как они подъезжают к месту службы на своих весьма недешевых "Ауди" и БМВ – видел не раз.

По той же схеме действуют, очевидно, и остальные категории служивых. Во всяком случае когда молодой следователь раскатывает на том же ВМВ или "Бентли", вряд ли он герой сериала "Мажор". Просто роль богатого папы играет для него система, чьи требования он образцово выполняет.

Вот как раз эта регулярная дань, которую имеет встроенный в текущую систему госслужащий – и есть ключевой признак, отличающий все это от разовых актов коррупции. И это уже совсем иная проблема в плане борьбы с этим постыдным, как нам почему-то кажется, явлением. Почему – кажется? Да потому что в сословном обществе, которое фактически у нас уже построено, эта рента – экономическая база правящего сословия.

Не будете же вы называть коррупционером помещика, чьи крестьяне три дня в неделю отрабатывают барщину! Ведь они свой урожай собирают на его земле – а значит, барщина есть просто вид арендной платы. Точно так же не коррупционер какой-нибудь барон, чей замок стоит у моста, за право проезда по которому взимается плата. Это его земля, его река и его мост. Все честно – по тем же феодальным правилам.

И вся наша нынешняя неувязка в том, что наше правовое регулирование явно отстает от фактического положения вещей. Пока еще нельзя сказать впрямую населению, что оно стало кормовой базой для хозяев нашей страны. Формально мы еще равны – хотя все уже свыклись с тем, что у "плохих бояр" имеются особые права на проезд, охрану, проживание и отдых в своих закрытых зонах, судебную защиту и т.д. И потому такие вещи как всякая там свобода слова, права человеков, "фрарните, игалите и либерте" уже фактически объявлены у нас буржуазным пережитком и происками злого Запада.

Ведь мы действительно все это уже пережили и оставили позади, переместясь в ту феодальную реальность, где всякие требования о равноправии народа и баронов выглядят вздорно – если не крамольно.

Об этом собственно и сказал Путин в своем заявлении о последнем марше против коррупции: "Борьба с коррупцией – да, использование этого инструмента в узкокорыстных политических целях – нет". То есть всяк сверчок знай свой шесток: что позволено баронам, не позволено баранам в их "узкокорыстных политических целях". Словно у тех баронов, захвативших наш политический Олимп, цели не узкокорыстные!

Потому-то борьба с коррупцией – это не про нас. И Путин прав, говоря в том же заявлении, что проблема с коррупций в России стала "в последнее время значительно меньшей". Конечно, с ликвидацией остатков развитого, равноправного общества, какие могут быть проблемы с этой узаконенной в феодальном обществе "природной рентой"? Сеньоры и сюзерены просто по праву берут свое с их вассалов, а те – с простолюдинов, напевая при этом ироничную песенку Высоцкого:

Какой же я рецидивист? Моя фамилия – Сергеев!

А кто такой рецидивист – я и понятья не имею!

Ну, и где во всем этом сиянии преданий старины глубокой коррупция? Да она не только "в последнее время значительно меньше", как изволил выразиться наш лидер, первый среди равных ему сеньоров. А вообще сходит на нет, заменяясь на совсем другое – но с тем другим никто бороться и не призывает!

И потому все антикоррупционные лозунги Навального не имеют ни малейшего практического смысла без изменения социально-экономической и политической системы страны. Решение проблемы, называемой у нас коррупцией, лежит в нашем возврате на столбовую дорогу развития. В процессе чего, конечно же, придется пройти и через стадию коррупции, и борьбы с ней. Но если сформулировать вопрос по существу – по крайней мере появляется шанс на создание в будущем нормального и динамично растущего государства.

У феодальной же России – каковой называют ее сейчас даже самые лояльные к Кремлю эксперты и политики – шансов нет. И никакие пышные молебны за возврат монархии и царского трона под Путина, во что ударились сегодня наши политические раки – тоже толку не дадут.