Информация: Вот почему не надо читать Андрея Девятова

Вавилов Николай

...или Семь грехов русской китаистики

    Обзор книги Андрея Девятова «Практическое китаеведение»

Языковые ошибки

Наименования государств. Автор заявляет, что после распада СССР в китайском наименовании России исчез корень 国 «го» «государство», однако на деле она никогда не присутствовала ни в сокращенном в названии царской России (沙皇俄羅斯), ни СССР (苏联，«Сулянь»), однако постоянно присутствовала в полных названиях этих стран в составе слова «республика» (共和国，«гун хэ го»). Более того, многие китайцы в речи и на письме используют нестандартное сокращение 俄国«э-го» для наименования России и сегодня, например, под таким наименованием существует статья в китайской «Википедии».

Ошибку допускает автор и в переводе китайских названий Вьетнама «Юэнань» 越南 и более старого 安南 «Аньнань», которые обозначает как «страна крайнего юга», тогда как в реальности «Вьетнам» переводится как «южное Юэ», где Юэ – древний этнос, населявший нынешний Южный Китай и Северный Вьетнам. Аньнань (Аньнам) – это «покоренный» или «умиротворенный» «юг».

Сидалу и Дундалу 西大陆 、东大陆. Используемые автором китайские наименования для «старого света» - «Восточный материк», а дня «Нового Света» «Западный материк» - практически нигде не встречаются в современном употребление за исключением ранее популярной китайской компьютерной игры «Век глубочайшей древности» (上古世纪),  основанной на одноименном корейском романе. Термины 南大陆  Южный материк, или Антарктида, также встречаются в фэнтэзи исторических интернет-романах, таких как «轩辕帝国» «Империя Желтого императора», близких по духу к произведениям типа «Хоббита»  и «Гарри Потера». Хочется надеется, что этим термины автор черпал не из этой «практической картины мира», и не из нее же составлены основы китайской геополитики. Хотя изучение фантастики, конечно, нельзя исключать из анализа менталитета, но и здесь чувствуется уклон автора в маргинальную область.

Инь и ян. Автор описывает идеографический знак «Инь» 陰 как «облако в настоящий момент», тогда как стандартное и вполне рациональное объяснение – северный склон горы, темный склон. 侌 – «инь» «туча» подобран как фонетик (графический знак указывающий на варианты чтения иероглифа). У автора «Ян» 陽 – «солнце, отбрасывающее лучи», тогда как в действительности – южная, солнечная сторона, склон горы. В обоих случаях об этом свидетельствует идеограмма холм 阜, указывающее на значение и близкие по семантики фонетические элементы иероглифа. Таково стандартное толкование в классических китайских словарях, соответствующее логике, и что важно, предельной конкретности китайского мышления.

Ошибки в фактах

Единство китайского языка и нации. Стремясь подчеркнуть значимость китайской нации и ее успешность (книга писалась в 2000-х годах), автор сравнивает Китай, «единую полуторамиллиардную монолитную нацию», и Индию, в которой «12 основных языков и 18 религий».  Тезис демонстрирует отсутствие у автора монографии «Письмо, язык и мышление китайцев» знаний о различиях между китайскими языками, которые по политическим причинам в Китае названы диалектами, а признание таких различий на Тайване, в частности за «диалектом» миньнань статуса «тайваньского языка» приравнивается к разновидности акта сепаратизма. Здесь уместно было бы привести также примеры «гонконгцев» и «сингапурцев», который принадлежат к китайской нации, но с ней себя не отождествляют.

Таких «диалектов», подобных «тайваньскому» в китайском языке по разным оценкам от восьми групп. Во время гражданской войны в рамках таких «диалектах» даже была предпринята попытка создания собственной письменности, а в кантонском языке она не только сохранилась, но и процветает на уровне прессы, телевидения, общения в интернете – речь идет не о традиционных формах иероглифов, а о собственных иероглифических знаках. За различием в языке следуют и не менее очевидные культурно-бытовые различия между отдельными группами китайского населения.

Физиология. Стремясь доказать «единство китайской нации» автор утверждает, что у китайцев преобладает II группа крови, тогда как согласно статистике на 1-ую группу крови, резус положительный приходится 47,7% населения Китая, второй (+) – 27,8%, третьей (+) – 18,9%, четвертой (+) – 5%. Группы крови, которая была у Девятова (первая отрицательная) – в Китае действительно мало, 0,3%, но мало ее и в других странах – самый максимальный показатель – у Австралии – 9%. Преобладание первой положительной также не особенность Китая – это характерно и для Саудовской Аравии, Бельгии, Ирландии, Филиппин, Австралии.

Действительно, в Пекине, где автор был немногочисленным носителем первой отрицательной группы, преобладает свой состав групп крови, характерный для Северного Китая. Тем не менее состав групп крови среди населения в Пекине и соседнем Тяньцзине коренным образом отличается, например, от преобладающего состава в Южном Китае – городах Гуанчжоу и Шэньчжэне.

В доказательство могущества китайской крови автор приводит факт существования «еврейской общины в Китае в 19-ом веке, которая растворилась среди китайцев за несколько поколений». Как известно, крупная еврейская община существует в городе Кайфэн с 1163 года по сей день.

«России соответствует число три, Западу четыре, Китаю пять». Не указывая источника, автор выстраивает всю дальнейшую «практическую» систему смены поколений и исторических циклов в истории на данном тезисе. Судя по всему, речь идет о квадрате «Ло-шу».

Подобные «Карты» оставляют широкий простор для мысли и противоречивых размышлений. Например, можно гадать (с единицы «юга»), что России соответствует «северная» двойка (а также «пятерка» и «семерка»), а западу и мусульманскому миру «тройка», а американскому континенту «четверка» -  и так далее. Посмотрите на вторую схему и вам откроется еще больший комбинативный простор. Однако ни одного подтверждения соответствия странам этим гадательным позициям в китайских источниках нет.

В самих китайских источниках существует многочисленные толкования, каким регионам Китая соответствует та или иная стихия в рамках пяти первоэлементов 五行, все они противоречат друг другу и в значительной мере не относятся ни к какой практике, поскольку не предоставляют доказательств своей эффективности.

Пики благополучия. Автор рассчитывает пики благополучия для Китая: к ним он относит период близкий к 1683, 1851 и 2019 годам. В реальности на первую дату приходится острая фаза гражданской войны и конец восстания «Трех князей» в Южном Китае, когда Китай был полностью разрушен в результате краха империи Мин, на вторую дату «благополучия» (1851) приходится мощнейшее восстание тайпинов и опиумные войны. О третьей «фазе благополучия», судя по всему, мы скоро узнаем (2019). С другой стороны хронологические упражнения автора отмечают и неблагополучные годы для Китая – так на первый из них, по авторским расчетам, приходится 1767 год (период расцвета империи Цин при императоре-долгожителе  Цяньлуне), и 1934 год – годы относительной стабильности Китая при республике.

«В то время как по Европе бегали варварские племена в звериных шкурах, в Китае было 100 млн население». По поводу динамики роста населения Китая существует значительное число работ. Однако в большинстве случаев, исследователи говорят о населении Китая в 60 млн человек в династию Хань (конец 2 века до нашей эры – 2 век нашей эры). Например, «Relocation of Civilization Centers in Ancient China: Environmental Factors» Duan Chang-Qun. Более точные данные на династию Южная Сун (уже второе тысячелетие) – речь идет о 76,81 млн человек. В период более древней истории исследователи указывают на численность населения Китая от 14 до 20 млн человек. В тот же период истории население Римской империи при императоре Августе, здесь насчитывалось около 60 млн человек. (Durand, «Historical estimates of world population: an evaluation»).

«1683 год – год поражения русских под Албазиным» (стр.211). Русские войска никогда не проигрывали войны Китаю, в том числе и под Албазиным. После безуспешной осады по некоторым оценкам в десятки раз превосходящими китайскими войсками и в результате мирных переговоров казаки с оружием и знаменами покинули острог, но не в 1683 году, а в 1685 году. Более того, в том же году казаки вернулись, восстановили острог, удерживая его вплоть до сентября 1689 года, заставляя империю Цин предпринимать безуспешные попытки решить проблему военным путем.

Поражением на «Албазине в 1683» и высадкой на полупустынный Тайвань в этом же году автор иллюстрирует «пик мощи» Китайского государства, проецируя его повторение  в 1977 году, а также в 2019 году для «директивных органов  и заинтересованных лиц». Далее (стр. 384) автор подтверждает, что 2016-2019 годы должны «ознаменоваться возвращением Тайваня в состав единого государства и утратой России своего суверенитета над частью территорий Сибири и Дальнего Востока».

Если автор предрекает России «новый Албазин» или, может быть, новую Китайско-вьетнамскую войну Китаю – то с учетом точности прогнозов автора «пик мощи Китая» может неожиданно для автора и читающих его «директивных органов» оказаться в глубокой фазе «инь».  Как мы знаем, на Тайване в начале января победила антикитайская оппозиция и читатели смогут воочию убедиться в реальности прогнозов автора в режиме прямого эфира.

Любопытно, что циклы в работе предрекают России начало роста гармонии с 2019 по 2040 год (такой же «рост гармонии» был с 1935 по 1956), и упадок Запада – с 2019 по 2047 гг. Судя по уверенности множества востоковедов-комментаторов в стабильности ситуации в Китае, не исключено, что ряд таких экспертов является адептами этого  как этого весьма условного допущения автора, так и других его «предсказаний».

«Возвращение Гоминьдана к власти на Тайване в 2008 году приведет к воссоединению Китая и Тайваня». В 2008 году Гоминьдан пришел к власти на Тайване, воссоединения острова с материком не произошло. Авторская доктрина «трех сил» дала сбой:  в 2016 году к власти на Тайване пришла антикитайская ДПП.

«Начало спада придется не раньше 2019 года». Экономика КНР уже официально вошла в зону сокращение роста в 2012-2013 году.

«Династийный цикл в Китае 200-250 лет». Не принимая во внимание многочисленные периоды раздробленности в Китае, длительность существования абсолютного числа династий Китая не подтверждает указанный тезис: династия Цинь - 221-206 гг. до н.э., Хань (206 до н.э. – 220 н.э), династия Суй (581—618), династия Тан (618 — 4 июня 907), династия Сун (960 - 1279 гг.), Юань (1271—1368), Мин (1368 — 1644 (1662)), Цин ((1636)1644-1911). Общее количество официальных династий в истории Китая – 24, однако только две из них правили в относительно близких рамках заявленного автором промежутка. Существует ряд работ, изучающих длительности династийных циклов, и связывающих их завершение с периодами перенаселения, совпадающих с длительными периодами неурожая.

Зная, что хронология и хронологические рамки – область обширных спекуляций, стоит отметить, что ни у одной и из указанных династий период правления не составляет ни 200, ни 250 лет. Помимо этого автор избегает фактов существования крупных проблем в середине всех длительных династийных циклов, в результате чего на срок от в несколько десятков лет образовывались «промежуточные» династии (у Хань и Тан), а после них формировались уже практически новые государственные образования под «старым флагом».

«У ЦВС НОАК есть тайная доктрина «три севера, четыре моря», согласно которой уже к 2012 году Китай станет мировым лидером. Конечно, трудно опровергнуть наличие тайного знания, доступного только автору. Однако пользователи в китайском интернете не разделяют мнения автора о наличии такой доктрины.

«Причины китайского чуда: духовный иммунитет 5000-летней культуры, собственная эмиссия юаней». Автор умалчивает, что основой всех азиатских чудес был экспорт на рынок США и Западных стран. Это, например, дало провинции Гуандун, имеющее выход на эти рынки, столь бурное развитие, а провинции Ганьсу на Западе Китая такого «чуда» не принесло. Отдельного внимания заслуживает утверждение автора о том, что «чудо» было обеспечено надуванием кредитного пузыря (стр.429). Сегодня он по некоторым оценкам достиг 250% от ВВП Китая и грозит обрушить экономику страны.

«Дэн Сяопин пять лет оставался лидером Китая, после того как покинул все государственные посты». Дэн Сяопин покинул последний пост в 1990 году, и семь лет не находился у власти. В течении этих семи лет страной управляли уже другие группировки – военные из Сычуани до 1993 года, а с 1993 года – выходцы из горкома Шанхая. Дэн Сяопин сохранял сильные позиции в Южном Китае – однако попытка изобразить его духовным лидером всего Китая до смерти – трансляция распространенного в среде непрофессионалов мифа. Достаточно упомянуть, что родную провинцию Дэна расчленили в 1994 году на Сычуань и город центрального подчинения Чунцин, а его знаменитые поездки слабо освещались в центральной прессе за исключением прессы Южного Китая. Сама позиция Дэна и его сторонников из армии подвергалась жесткой критике после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Дело соратника Дэн Сяопина – мэра Пекина Чэнь Ситуна, которого арестовали сразу после смерти Дэн Сяопина – стало самым громким при генсеке Цзян Цзэмине.

«Поколение в китайской традиции равняется 20 годам». Поколение «ши» (世) равняется 30 годам. Об этом сообщает китайский словарь 说文解字. «Цзи» (纪) - это 12-летний цикл обращения Юпитера вокруг солнца. «Дай» (代) – это 10 лет, или 25 лет. Любопытно, что при изучении всех трактовок, ни в одной из них не содержится 20-летний срок для поколения.

«Стабильный от пятилетки к пятилетке курс юаня». Курс юаня в 1980 году – 1,5 юаня за доллар, 1990 – 4,7, 2000 – 8,2, 2010 – 6,8, 2016 – 6,5.

«День рождения Конфуция – государственный праздник на Тайване». Указанный день – выходной для преподавателей, но не для всех жителей Тайваня. В число государственных праздников день рождения Конфуция не входит.

«Потенциал угроз Китая, направлен на юг» (стр.189). Важно отметить, что за последние 20 лет границы Китая были пересмотрены в пользу последнего на участках российско-китайской, казахстанско-китайской, киргизской-китайской, таджикско-китайской границах – то есть за северо-восточном и северо-западном направлении. С другой стороны – вооруженные конфликты КНР за его более чем 60 летнюю историю, проходили на корейском, вьетнамском, тайваньском, бирманском, индийском, советском направлениях. В этом ключе верно говорить о том, что потенциал внешнеполитических усилий Китая пытается найти себе применения по всему периметру своих морских и сухопутных границ. Парадигма сугубо южного направления движения китайских усилий – ложная, и может привести к губительным результатам, особенно, когда приоритетом стало создание континентального Экономического пояса Шелкового пути – в Средней, Южной и Западной Азии.

Опыт династии Цин, которая в результате агрессивных войн против независимых государств, оккупировала не только территории Даурии, отнятые у России при Петре I, но и Внешнюю Монголию, Туву, Цинхай, Тибет, Джунгарское ханство (нынешний Синьцзян) и Восточный Казахстан – ставит под сомнение сугубо южный вариант движения китайской силы. Более того, современная китайская историческая наука не отвергает этот опыт и не называет эти войны захватническими и агрессивными. Легализацией передачи Гонконга современному КНР, отторгнутого Великобританией в эпоху Цин, юридически подтверждает статус КНР как юридического преемника государства Дай-Цин. Последняя в ходе переговоров по Нерчинскому договору (1689) выдвигала России требования о передаче земли вокруг Байкала и до Якутска включительно.

Ложные концепции

Тезис о взаимодействии трех сил. Заявленная Девятовым как базовая для Китая «трехчастная система» миропонимания, которая предполагает наличие противоположностей и третьей силы, запускающей динамику борьбы или изменений, не подтверждается в книге ни одним высказыванием из китайских источников. В этом же ключе Девятов постулирует собственное умозаключение, что «перемены следуют  из сочетания трех сил», выдавая ее за китайскую концепцию мира.

Единственной попыткой Девятова обосновать китайское происхождение своей концепции служит цитата из «Дао Дэ Цзина»: «Одно рождает два, два рождает три, а из трех рождается десять тысяч вещей». Тем не менее в указанном труде не существует отсылки к существующей борьбе двух и третьей силы динамического противоречия.

Понимание цитируемого автором Ицзина заключается в формировании всех сущностей через соответствие инь и ян с силой дэ (阴阳合德,而刚柔有体). Однако речь идет не о переменах и участии «трех сил», и не запуске механизма перемен, а о том, как рождаются сущности.

С целью доказать рабочий эффект своей концепции «трех сил», автор обращается к внешеполитической доктрине Мао Цзэдуна «Теории трех миров» (三个世界的理论), в которой мир, по мнению автора, у китайцев представлялся как арена противостояния двух сил США и СССР, из которого Китай выходит победителем.

В реальности концепция Мао подразумевает под первым миром — сверхдержавы СССР и США, вторым миром — союзников сверхдержав, а под третьим миром - страны Движения неприсоединения. Здесь, как и всегда в Китае, внешеполитические заявления преследуют внутриполитические цели, и оправдывали уход Мао от линии сотрудничества с коммунистическим Советским Союзом, которое оппоненты толковали как предательство коммунистического лагеря.  Итогом такого разрыва сотрудничества с СССР, как известно, стала стремительная деградация и упадок экономики Китая, социальные волнения и голод конца 60-х, начала 70-х годов, которым воспользовались ряд близких к мировой китайской торговой элите групп в КПК и поставили путь модернизации Китая на западные и японские рельсы. Автор пытается подвести под политику Мао философскую базу, одновременно делая из Мао ее «живое» подтверждение. Все же трудно сказать, что Мао используя «Инь»-США и Ян-СССР получил в итоге «десять тысяч» вещей экспортной номенклатуры в США.

Мао Цзэдун: «По-моему, США и СССР образуют первый мир. Промежуточные силы, например Япония, Европа и Канада, принадлежат к второму миру. Мы же с вами относимся к третьему миру». «В третьем мире многочисленное население. Азия, за исключением Японии, принадлежит к третьему миру. Вся Африка относится к третьему миру, к третьему миру относится и Латинская Америка».

Таким образом, реальная политическая картина мира у Мао выглядит сложнее. Действительно, в ней силен элемент разыгрывания противоречий между врагами, устранения их через конкуренцию, однако речь в концепции трех сил идет как минимум о том, что существует а) противоречия между СССР и США, б) противоречия между США и третьим миром, в) противоречия между СССР и социалистическим третьим миром, г) противоречия между США и вторым миром – Япония, Канада, Западная Европа. «Кто из них ян, и где здесь инь» - вряд ли на этот найдется настоящий ответ в «Книге перемен» Ицзин. Да и устроить состязание своих противников вовсе не китайская истина – ее практиковали все – от древних македонян и Цезаря до Византийской и Британской империи, не подводя под это базу с алгеброй Буля, настоянную на философии Дао. Вопрос состоит не в том, надо ли устраивать эту конкуренцию, а как ее устраивают китайцы – однако на этот практический вопрос ответ автор не дает.

Нельзя не согласится с автором в том, что «китайцы используют союзников против врагов» (стр. 211). Здесь автор прав, как и в сотнях прописных истин, которые однако не являются уникальным китайским концептом и едва ли добавляют эффективности.

Второй пример, который приводит автор в доказательство борьбы трех сил (234) – это проигрыш российской стороной тендера на поставку оборудования для гидроэлектростанции «Три ущелья» в 1996 году, который хоть и обещали россиянам, но выиграли западные компании. Автор ищет ответ в пассивной инь и активных ян, хотя простой анализ принадлежности политической «крыши» этого хозобъекта указывает в сторону группировки, союзной с американцами. Да, Цзян Цзэминь пообещал этот объект русским, но пообещал он им пустышку – объект чужого клана, разыгрывая такой похожий на нынешний спектакль наличия у него союзника в виде России во время противостояния в Тайваньском проливе с американцами. И инь с яном – тут не при чем, а вот незнание обстоятельств сделки со стороны России, конечно, указывает на неприятный перекос в изучении «Ицзина» и отсутствия банального понимания матчасти реальных политических раскладов в Китае.  Автор предлагает выход из ситуации необходимостью надавить на возможные потери Китая от отказа в сотрудничестве, не понимая, что объект уже было решено отдать американцам, а русские были использованы для сбивания цены западных партнеров – выбранных в друзья.

История со схемой автора, в которой он по чистой случайности получил документы на «мерседесы» в счет китайских долгов вместо своего посредника (стр. 237), возможно, и является «случайностью, как проявлением Божьей воли», но в реальной практике едва ли возможна к повторению.

Других доказательств практической работы данной схемы «трех сил» автор, «десять лет ведущий бизнес с китайцами», которого за просроченную визу депортировали из Китая, не приводит. Воистину, 知者不言言者不知.

Семь грехов русской китаистики

Все вышеизложенное не является персональной критикой Андрея Девятова, чья книга, бесспорно, содержит и многочисленные верные общие места о Китае и китайцах. Однако разбор такого труда может выявить и характерные проблемы всего знания о Китае в России.

    • Ложные обобщения

Китай – как объект исследования – представляет собой огромную по величине и растянувшуюся во времени сущность, большая часть источников о которой «зашифрованы» максимально отдаленным от индо-европейца языком. Ложные обобщения, основанные на недостатке фактов, всегда будут преследовать любого китаиста – от только выучившего первые 100 иероглифов и прочитавшего первую книгу о Китае до Андрея Девятова, охватившего как минимум базовый набор литературы о Китае на русском языке. Проблема практической непостижимости объема материала усугубляется огромным числом ложных посылок, которые, как мы смогли убедиться, существуют и у «военных китаеведов» с 17-летним стажем пребывания в Китае. Ложные обобщения могут быть преодолены постоянным интеллектуальным усилием и изучением новых материалов и источников, что однако, не всегда под силу обычному человеку и серьезно истощает психику.

Ложные обобщения возникают от чрезмерного увлечения использования собственного опыта: «я видел», «я слышал», «мне говорили китайцы», «я был» - в Китае чаще работают против исследователя, опыт которого как правило ограничивается Пекином, а также набором мимолетных поездок по стране. В то время как Китай – по населению и, без всякого сомнения, по культурному разнообразию равен всему Западному миру целиком, который нельзя изучать по трехдневному трипу в Москве или годичному пребыванию в Праге.

    • Ориентация на опыт Северного Китая

Как мы успели заметить, даже многолетний стаж пребывания в Китае, лингвистический диплом и монография по китайскому языку не избавили автора от полного непонимания Южного Китая, на который приходится до 500 млн человек населения, которое не только говорит на собственных языках имеет отчетливую культурно-языковую идентичность, но и имеет историю собственной государственности. Постоянная ориентация на опыт Северного Китая, парадигмы его развития, делают восприятие и выводы – однобокими, эффективными только на половину или неэффективными вообще. Вряд ли можно считать «северо-китайский» подход к изучению Китая научным, и как следствие, в научности можно отказать и всей российской китаистике целиком.

    • «Пекинский синдром»

Случай с изучением «групп крови» показывает ориентацию автора на безоговорочную веру китайским источникам, китайским словам, написанным в книге и так далее, в то время как сами китайцы предпочитают о самом главном умалчивать, и как верно заметил автор, маскировать свои намерения. Все это носит широкий характер проблем, который можно охарактеризовать у большинства российский китаистов по аналогии со «Стокгольмским синдромом» - Пекинским. Когда даже при очевидном расхождении с фактами реальности и слабости китайской науки китаисты продолжают верить «китайскому слову», не подвергая его критическому осмыслению. Китайский же источник служит истиной в последней инстанции, при том, что по одной и той же проблеме в Китае могут существовать десятки различных мнений.

    • «Китайщина»

Частным случаем «китайского синдрома» служит попытка объяснить Китай через понятия китайской мистики, окончательно запутав все дело. «Уникальность», «непостижимость», «древность», используется всякий раз при попытке подменить кропотливую работу по сбору информации новой оригинальной теорией, выдав доверившемуся читателю порцию собственных фантазий за реальное положение дел.

    • Неспособность отличить главное от второстепенного

Недостаточные знания и отсутствие критического восприятия фактов рождает частые попытки подменить маргинальные, второстепенные явления китайской действительности за главные тренды китайской жизни, тогда как простая проверка показывает их малый удельный вес в китайской действительности.

    • Отсутствие западных источников

«Пекинский синдром» и опора на многочисленные русскоязычные источники, создают порочный круг из опирающихся друг на друга непроверяемых фактов и концепций. «Третьей силой» в данном случае могут и должны выступать западные источники – как минимум на английском языке, которые Андрей Девятов избегает словно буржуазные извращения. Тем временем на английском и других языках накоплена не меньшая база объективных знаний о Китае, и тем более Тайване, Сингапуре и Гонконге, а русскоязычное востоковедение – составляет гораздо меньший пласт источников.

    • Отсутствие самопроверки

Объем знаний о Китае и сложность его постижения, избыточное число ложных обобщений – все это создает необходимость проверять, перепроверять и еще раз проверять данные о Китае. Без этого невозможна ни одна серьезная работа по изучению любого из аспектов его жизни. Однако как правило такая самопроверка отсутствует, так как отсутствует и критика китаистов, которая могла бы стать хорошим стимулом для улучшения качества их знаний и усиления степени ответственности за информацию, которую они распространяют о Китае – великом полуторамиллиардном Китае, знания о котором в России еще находятся в зачаточном состоянии.