Другие методы: смертоносная «комплементарность» Киссинджера

Джерелиевский Борис

Какую цель преследует инициатор «политики разрядки»

В Киеве отреагировали на «мирный план» Генри Киссинджера вполне предсказуемо: его «поставили на место». Доверена эта ответственная миссия была советнику Зе-офиса Подоляку, который упрекнул гуру американской дипломатии в безответственности и тупости – дескать, за «10 месяцев войны тот так ничего и не понял». По мнению Подоляка, «время «советологов» и любителей в любой непонятной ситуации принести в жертву часть Европы закончилось вместе с падением Берлинской стены».

Но Подоляк, привычно облаявший отца челночной дипломатии, сам не очень-то понял, о чем и для чего говорил Киссинджер.

Напомним, в издании The Spectator вышла статья Генри Киссинджера, в которой он рассуждает о том, каким видит будущий мир между Россией и Украиной. В чем-то видение политолога перекликается с предложениями Илона Маска. Так, Киссинджер допускает принцип самоопределения и «проведение референдума под международным контролем на особо расколотых территориях, которые неоднократно переходили из рук в руки на протяжении веков».

Но в остальном предлагается отказ Москвы от всех освобожденных после 24 февраля территорий, а статус ЛДНР и Крыма определяется в дальнейшем путем переговоров. При этом Украина вступает в НАТО, а Россия находит свое место в «новой международной структуре для Центральной и Восточной Европы» и получает уверение в том, что «распад России или уничтожение ее способности к ведению стратегической внешней политики недопустимы».

Нетрудно заметить, что речь, по сути дела, идет о слегка завуалированной капитуляции России. Однако в Москве на это выступление отреагировали вполне корректно: пресс-секретарь Президента России Дмитрий Песков заявил, что Кремль с большим интересом ознакомится с идеями Киссинджера по урегулированию нынешней ситуации, поскольку он талантливый и опытный эксперт.

Впрочем, такое заявление ни в коем случае не стоит понимать таким образом, что предложения американского мудреца вызвали какой-то интерес. Это исключительно уважение к его преклонному возрасту и умению прятать лютую ненависть к нашей стране под предельно благожелательной маской, которая воспринимается рядом экспертом как «комплементарность к России».

Часто Киссинджера называют отцом политики «разрядки напряженности», которая в реальности не означала отказа США от целей по уничтожению СССР, просто предполагала использование для достижения этих целей более долгосрочных, изощренных и безопасных для американцев методов, которые, как мы знаем, к нашему несчастью, привели к желаемому результату. «Заслугой» Киссинджера стал ситуативный союз США и КНР против Советского Союза, создавший нам немало проблем, например, в Афганистане и также способствовавший крушению нашей державы.

Наконец, этот благообразный старец – настоящий военный преступник, прямо причастный к ковровым бомбардировкам Камбоджи, военному перевороту в Чили и последовавшему за ним кровавому террору Пиночета. Он являлся одним из главных организаторов операции «Кондор» и непосредственно ответственен за деятельность «эскадронов смерти». Он является ответственным и за вторжение турок на Кипр и последовавшие там этнические чистки. Киссинджер продвигал теорию «эффекта домино», согласно которой, во избежание победы национально-освободительного движения в одной стране, способной вызвать «цепную реакцию», допустимо использовать любые методы, включая террор.

Строго говоря, суть «комплементарности» Киссинджера можно обозначить словами днепровского гауляйтера Бориса Филатова: «Давать мразям любые обещания, любые гарантии, а вешать их будем потом». Он, кстати, так же, как и бывший госсекретарь, известен как создатель «эскадронов смерти», как теоретик и практик террора.

Для чего же сделано нынешнее предложение Киссинджера, которое, как было ясно изначально, не примут ни в Москве, ни в Киеве? Оно, вне всякого сомнения, адресовано, прежде всего, российскому обществу, причем как его наиболее значительной части – патриотической, так и тому сегменту, который можно назвать «колеблющимся».

Первые очень болезненно относятся к любым разговорам о возможности переговоров и сворачиванию СВО без достижения всех ее конечных целей. И любая суета вокруг этого, любые дискуссии на эту тему порождают большую тревогу и подрывают доверие к власти. Поэтому западные деятели постоянно вбрасывают различные идеи на эту тему – чтобы сеять тревогу и сомнения, разрушающие единство нашего общества.

Что же до «сомневающихся», то речь идет о тех, кто не готов переносить все тяготы и сложности, связанные с гибридной войной, ведущейся Западом против России, но при этом не собирается поддерживать либеральных отморозков, мечтающих о развале нашей страны, ее разделе и введении внешнего управления. И идеи Киссинджера должны создать иллюзию наличия альтернативы, что из схватки Запада и России не на жизнь, а на смерть, оказывается, можно выйти относительно безболезненно, сохранив «довоенные» границы и вернувшись к сытым и комфортным «досанкционным» отношениям.

Фактически, Киссинджер дает понять, что преследует в отношении России те же цели, что и нынешняя администрация Белого дома, только предлагая использовать для их достижения другие методы. Свою статью он заканчивает такой фразой: «Путь дипломатии может показаться сложным и разочаровывающим. Но для продвижения по нему необходимы и видение, и мужество».