Западничество интеллигенции — застарелая беда России

Центр Сулакшина

Положение нашей страны усложняется день ото дня. Против России коллективный Запад ведёт пока холодную, экономическую, но угрожающую вылиться в горячую, войну. При этом наше правительство (я имею в виду не только кабинет министров, а в целом — люди у власти) продолжает проводить совершенно либеральную экономическую политику, зазывать иностранных инвесторов, отправлять деньги в США, т.е. по сути поддерживать и финансировать их агрессию против нас.

Мы заимствуем деньги на Западе, при том, что, по сообщению известного экономиста Михаила Делягина, в госбюджете есть сумма, близкая к тем 8 трлн. Руб., которые вроде бы нужны на выполнение майских указов Президента. На неподготовленного наблюдателя такое поведение может произвести впечатление то ли шизофрении, то ли нахождения под гипнозом, когда человек как бы не может сделать то, что в обычном состоянии сделать возможно и необходимо. Такое поведение обычно объясняют тем, что они-де пятая колонна, продались Западу и держат там деньги, семьи и т.п.

    Сказав это, обычно полагают, что нашли объяснение такому удивительному поведению. Это очень по-марксистски — примат экономики. Меж тем это объяснение порождает следующий вопрос: а почему они пятая колонна? И не менее интересный вопрос: почему их не выгоняет высшее политическое руководство? Почему оно, вроде как настроенное на отстаивание суверенитета России, как только дело касается «отцепления» от Запада и проведения независимой экономической политики, придерживается взглядов, очень близких к идеям Вашингтонского консенсуса? Оно что — тоже пятая колонна? Ведь это какой-то оксюморон, шизофреническое раздвоение сознания — экономически зависимая и финансово подчинённая великая держава! Тут что-то не то. Мне кажется, причина лежит гораздо глубже, чем обыкновенно принято думать.

Она находится в духовной сфере, в сфере верований. Её причина — традиционное западничество российской интеллигенции. Не данных министров, депутатов, олигархов и т.п. — вообще интеллигенции. Прошлой и настоящей.

Наша интеллигенция живёт западными смыслами, понятиями, заёмными идеями, они мыслят на языке иной культуры — не английском или французском, а на языке инокультурных понятий. Для нашей интеллигенции всё западное всегда было непререкаемо авторитетным и дивно прекрасным. Наш интеллигент готов преклониться не то, что перед западными гениями, а и перед самыми что ни наесть третьесортными гуру. Во времена Базарова это были какие-нибудь Бюхнеры и Молешоты, сегодня — это какой-нибудь Хайек, которого у нас с восторгом произвели в светочи мысли. Умами нашей интеллигенции владеет коллективный французик из Бордо, которого слушают и слушаются, возразить которому не смеют, даже тогда когда он говорит о нашей жизни, которую мы вроде бы должны знать лучше, чем он. Несколько лет назад на Московском экономическом форуме норвежский экономист Эрик Райнерт призывал аудиторию читать своих, русских экономистов, а не верить во всём западным, что звучало довольно забавно.

К несчастью, наша интеллигенция не верит сама себе, не верит в самую свою способность думать самостоятельно: все наши учения — от марксизма до либерализма — заёмные. Такова застарелая привычка мысли: в первую очередь справиться, что по тому или иному вопросу думают иностранные светочи мысли. Самые умные, самые богатые (потому что умные), самые успешные, прогрессивные, гуманные и справедливые — таков светлый образ Запада в сознании нашей интеллигенции. Так думают не только высокопоставленные деятели — так думает в своей массе самая рядовая российская интеллигенция, которая, собственно и Запада-то практически не знает: учителя, врачи, студенты. Но они нерассуждающе веруют в то, что только следование его велемудрым предписаниям способно привести к успеху.

Интеллигенция — это слой, который создаёт и транслирует смыслы. Наши смыслы — западные. И наше государственное руководство находится под влиянием этих смыслов. Россия — это колония Запада в отношении смыслов. Когда-то Александр Дугин назвал Россию эпистемологической колонией Запада (episteme — знание); это, к сожалению, очень верно.

Не Набиулина, Греф или иные подобные персонажи породили такую политику. Это очень поверхностный взгляд. Дело обстоит противоположным образом. Эти люди вызваны из небытия той мыслительной несвободой, нахождением в эпистемологической зависимости, в которой Россия находится, притом не с 91-го года, а, возможно, с самой реформы Петра I. Западничество её умственного сословия породило этих персонажей. Просто потому что у политического руководства нет иного умственного материала.

Да, во все времена были те, кто стремился к русской мысли. Но это всегда были скорее кружок по интересам, не мейнстрим. Это всегда был кружок по интересам, этническая причуда, что-то вроде ансамбля балалаечников во дворце культуры. В 90-е годы мы снимали помещение в Институте экономики РАН. Там была одна женщина, которая занималась изучением традиций русской экономической мысли, в частности наследия Посошкова. Учёные-экономисты относились к ней со снисходительным юмором, как к городской сумасшедшей, и всерьёз не принимали. Какой там Посошков, когда есть привычный и респектабельный Адам Смит.

Разумеется, в русской мысли всегда была славянофильская струя. Но она всегда (и в XIX и в XX вв.) производила впечатления либо барского оригинальничанья (в случае, скажем, Алексея Хомякова), либо постыдного мракобесия. Репутацию мракобесов имели, например, Константин Леонтьев, Михаил Меньшиков. Передовая публика находилась под влиянием заёмных на Западе учений, среди которых первейшее — социализм.

Знатоки предмета говорят, что даже КГБ гораздо жёстче преследовало русофильствующих диссидентов, чем западноориентированных.

В ХХ веке был недлительный период после войны, когда по инициативе академика Капицы была запущена кампания по борьбе с космополитизмом и низкопоклонством, которая осталась в сознании интеллигенции как вакханалия идиотизма и антисемитизма. А дело-то было хорошее и в основе разумное: вспомнить о своих достижениях и перестать самоуничижаться. А дальше идти своим путём и думать собственной головой. Но — не удалось.

В наши дни преобладающим духовным фоном, атмосферой является преклонение перед Западом. Я давно пишу в Интернете, и это очень заметно. СтОит написать что-то вроде: «У нас другой тип работника, чем на Западе» или «нам не годится это западное установление», как непременно появляется кто-то, кто сострит что-нибудь о «России — родине слонов» или о «русской арифметике», а также напомнит, насколько жалка наша страна на фоне западных феерических достижений.

Достоевский в знаменитой речи о Пушкине говорил, что Европа и не подозревает, насколько она нам дорога. Истинно так!

Я помню духовную атмосферу советского общества (скажем точнее, московскую инязовскую тусовку) начиная с середины 7О-х годов. Это была атмосфера необсуждаемого и непререкаемого низкопоклонства. Всё, что исходило от Запада, считалось прекрасным по определению: разумным, гуманным, справедливым, чудесно задуманным и филигранно исполненным. Не то, что у нас. Такова была атмосфера, этим дышали.

Возможно, в других местах эта атмосфера была менее густой, но речь идёт не о качественных различиях, а лишь о густоте, о концентрации. Не случайно и теория конвергенции, которую нам подсунули наши западные партнёры, и разрядка напряженности — всё это очень хорошо «зашло», как ныне выражается молодёжь. Все эти учения были восприняты на ура, потому что приближали нас к априорно обожаемому Западу.

Западничеством была всегда охвачена интеллигенция — высшая, и самая что ни есть рядовая, низовая. Почему? Прежде, чем ответить на этот вопрос, дадим с некоторым опозданием определение, что такое (вернее, кто такая) интеллигенция.

КТО ТАКАЯ — ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ?

    Я называю интеллигенцией людей, создающих идеологию и/или транслирующих её в обществе. Идеология — это форма общественного сознания, включающая в себя одновременно элементы философии, истории, политологии, религии. Это своеобразная помесь философии и религии, предназначенная для повседневного употребления и помогающая людям ориентироваться в жизни. Идеология — это предмет веры, а не опыта, хотя идеологи постоянно старается доказать свои утверждения ссылками на наблюдения, научные знания и даже эксперименты. В так называемых развитых странах идеология (наряду с эзотерикой, магией, астрологией и т.п.) заменила собою пришедшие в упадок традиционные религиозные верования. Иногда идеология включает в себя, обычно частично, традиционную религию и делает её своей частью — например, патриотическая русская идеология включает как непременную часть православие.

Среди идеологов есть создатели и трансляторы, распространители. Первые — это философы, учёные, писатели, публицисты, авторитетные журналисты, известные профессора и т.п. Вторые — это школьные учителя, преподаватели вузов, «писатели газет», редакторы, бесчисленные блогеры, пишущие на общественно-политические и философские темы — так сказать, «народные журналисты». Это трансляторы идеологии. Всю эту публику я вслед за Луначарским буду называть интеллигенцией. В «Истории западноевропейской литературы в её важнейших моментах» (Лекция 4) он так и писал: «…интеллигенция, то есть группа специалистов идеологии». Мне кажется, это наиболее плодотворное определение. Все остальные только запутывают дело.

При советской власти, например, бытовало выражение «техническая интеллигенция», иногда в интеллигенцию включали даже и вообще всех, кто имеет высшее образование. Тогда это понятие столь широко, что ничего на значит. Иногда интеллигенцией называли людей, якобы высоких нравственных качеств, непременно «печальников горя народного», что вело не к прояснению, а к затемнению дела.

Что касается технической интеллигенции, то, очевидно, эти люди тут ни при чём. Человек занятый, как выражались в XIX веке, «положительной наукой» или техникой, может быть одновременно транслятором или даже творцом идеологии (классический пример — академик Сахаров) — тогда они интеллигенты по своему вторичному занятию или хобби. Обычно на каком-то этапе жизни они бросают своё главное занятие и переключаются на идеологию. Таков, например, ныне здравствующий творец генеративной лингвистики, Ноам Хомский.

Конституирующим признаком интеллигенции всегда считался высокий уровень образования. Это верно лишь отчасти. Спору нет, какие-то познания необходимы, но очень часто чересчур широкий кругозор и знание множества фактов только мешают человеку быть интеллигентом-идеологом. Особенно трансляторы идеологии имеют, как правило, несколько дорогих им идей, которые продвигают по мере сил. Новые факты могут не помочь им, а, напротив, подорвать их идейный гомеостаз, потому многие рядовые интеллигенты (по-моему, даже большинство) просто избегают получения знаний, противоречащих их дорогим убеждениям, и читают только «свои» СМИ.

В связи с развитием интернета и прогрессивного увеличения свободного времени населения таких людей становится всё больше. Расширению этой общественной страты очень способствует то, что воздействие руководящих сил общества на подведомственное население происходит сейчас не по линии религии, а по линии идеологии.

ПОЧЕМУ ОНИ — ЗАПАДНИКИ?

Наше умственное сословие, названное у нас интеллигенцией, — очень легко превращается в пятую колонну Запада. Это что-то вроде аутоимунной болезни — когда организм не распознаёт вовсе или ложно распознаёт опасность. Западничество интеллигенции — это болезнь народного духа.

В интернете есть сайт predatel.ru, куда собраны высказывания либерально-креативной публики по текущим событиям. Вот что говорила по поводу событий на Украине покойная Новодворская (моя, кстати, соуученица по Инязу, только она училась раньше): «Сегодня каждый порядочный россиянин должен желать поражения своему Отечеству… Мы всецело на стороне Украины, мы солидарны с её новой демократической властью и уверены, что российская агрессия встретит должный вооружённый отпор». Для людей старшего поколения, помнящих историю КПСС, здесь заметна реминисценция из большевистских прокламаций столетней давности: те тоже желали поражения своему правительству (заметьте: всё-таки правительству, а Новодворская — уж сразу Отечеству, чтоб не мелочиться). Это не удивительно: в большевистской психологии и идеологии был очень силён интеллигентский западнический элемент, поскольку их идеологи интеллигентами и были.

«Так стыдно не было с 68-го года», — подпевает Новодворской Леонид Гозман. Ну да, 68-й год, ввод войск в Чехословакию. Каждый интеллигент обязан стыдиться. А чего именно стыдиться? Того, что наша страна отстояла зону своих интересов, завоёванную кровью, между прочим. А как следовало бы поступить правильно? Вероятно, сдать её геополитическому противнику. НАТО сдать. Что и произошло по прошествии двадцати лет.

«Танк горит на перекрёстке улиц, / Хорошо, что этот танк горит», — написал по поводу этих событий бард Городницкий. Вдумаемся: поэт радуется, что горит танк ЕГО страны. Вот это, надо понимать, по вкусу тем, кто ратовал «За нашу и вашу свободу!».

Через сорок с лишком лет этот вроде бы невинный и даже возвышенный лозунг трансформировался в кровожадные фантазии Станислава Белковского: «Пятый флот США наносит тактический ядерный удар. Это делается за две секунды. Черноморский флот исчезает, и в этот момент мозги у всех становятся на место». Тут уж не танк, тут всё вокруг горит. И пускай горит синим пламенем — лишь бы сгорела империя зла, — так рассуждает российский интеллигент.

Они прикормлены? Они закуплены оптом и в розницу? Верно! Западные, американские, главным образом, спецслужбы всегда прикармливали любую антисоветскую, антироссийскую и антигосударственную тусовку; делали это систематически и умело. Настолько умело, что это вызывает невольное уважение к их профессионализму.

Но не надо успокаиваться таким простым объяснением!

Беда в том, что взгляды, способ мышления этой либерально-креативно-антироссийской тусовки — широчайшим образом распространён. Он капиллярно проник в массы. Совсем недавно отставной военный убеждал меня, что нам надо немедленно и на любых условиях замириться с Западом, потому что без него мы — ничто.

    Отстаивать враждебный твоей стране интерес за деньги — это, конечно, плохо. Но бывает гораздо хуже. Гораздо хуже, когда делают это бескорыстно. Что называется, по любви. И таких тоже очень много — которые по любви. У меня есть хорошая подруга, — вовсе не политик, а учительница иностранных языков, даже и не еврейка. Так вот она всегда так пылко отстаивает позицию Америки и вообще Запад, словно состоит у Госдепа на окладе. При этом у неё и интереса-то особого к политике нет, не говоря уж о знаниях, — она просто привычно повторяет общепринятые в её кругу идеи. Она нежно любит Запад — ровно так, как было принято в Инязе и тридцать, и сорок, и, наверное, пятьдесят лет назад — словом, с незапамятных времён. Все эти идеи и верования кажутся рядовой интеллигенции настолко привычными и самоочевидными, что нет никакой причины пересмотреть или передумать их. Моя приятельница — типичный транслятор идеологии: сама она ничего не придумывает — берёт, что распространено и находится в употреблении, как средний человек не придумывает фасон своей одежды, а берёт то, что все носят.

Вот в этом мне видится гораздо большая опасность, чем в заполошных воплях в стиле Новодворской. Мириады интеллигентных трансляторов западнизма делают своё дело: создают и поддерживают фон низкопоклонства, которым охвачено всё наше духовное пространство. Особых изменений в связи с ведущейся против нас холодной войны я лично не наблюдаю. Да и не может их произойти так быстро: болезнь длилась лет триста — с самой петровской реформы. В вузах преподаётся экономикс по заветам Вашингтонского консенсуса. ВШЭ — по-прежнему престижное учебное заведение, снабжающее правительство кадрами и идеями.

В этом важнейшая из причин, по которым удалось развалить СССР, и Запад сумел экспортировать общий кризис капитализма в бывшие социалистические страны, в СССР в первую очередь, превратив эти страны в свои полуколонии. Эта операция удалась четверть века назад с дивной лёгкостью, удивившей, говорят, даже ЦРУ, именно по причине традиционного западничества очень значительной части интеллигенции. Для нашей интеллигенции Запад всегда был и остаётся по сию пору «отечеством мысли и воображения» — как выразился какой-то восторженный автор ХVIII века про Францию. Поэтому то, что в голове у интеллигенции — то в голове и у общества.

Когда-то Василий Ключевский назвал русских интеллигентов «холопами чужой мысли». Это очень верно. К сожалению, холопство мысли интеллигенции рано или поздно приводит к подлинному холопству — превращению страны в колонию.

НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ

Наше освобождение от полуколониального прозябания надо начинать с освобождения умственного — с освобождения от статуса эпистемологической колонии. Иначе не помогут ни ракеты, ни танки Армата, ни цифровые технологии. Всё это вторично по отношению к мысли. В той духовной атмосфере, которая имеется сегодня, нереально принять экономические меры, направленные на наше освобождение. Даже если технически это вполне возможно и достижимо.

Это неприятно осознавать, но только подлинная война, настоящее и крайне болезненное столкновение с Западом может изменить наш образ мышления. Заблуждаться на этот счёт не следует.

При этом, глядя на десятилетия вперёд, надо начинать воспитывать детей в патриотическом духе. Это работа на десятилетия. Нужны книги, нужна история, изложенная на совершенно иных основаниях. Это малозаметная, не сулящая близкого результата, но крайне важная работа. Главное, не надеяться, что достичь цели можно, как любил выражаться Ленин, «парой фокуснических фраз». К сожалению, это невозможно.