Страшнее неравенства

Виктор Мараховский

Наступившая неделя (в ожидании встречи В. Путина с Д. Трампом) вновь поднимет важный для внутренней политики вопрос. А именно: действительно ли успехи нашей сборной послужили фактором, смягчившим общественную реакцию на свежие инициативы правительства. Или же последние, при всей их личной неприятности для многих, ещё не настолько неприятны, чтобы лишить граждан «чувства выносимости».

Вообще, конечно, тема выносимости (то есть «так жить нельзя» или «всё-таки можно») неубиваема. Иногда она несколько приглушается, но никогда не умолкает совсем. Всегда имеются группы, озвучивающие версию углубляющейся Невыносимости в полный голос. Просто в зависимости от конкретики их позицию ретранслирует то больше, то меньше медиаресурсов.

Сейчас, отметим, певцы невыносимости явно на подъёме.

В свою очередь, их условные оппоненты — «оптимисты» — при возникновении болезненных тем действуют не единым фронтом, а врассыпную и зачастую нестройно. В случае той же пенсионной реформы одни начали отстаивать версию ее полезности для граждан. Другие пошли в контратаку и начали призывать соотечественников избавиться от инфантильности. Третьи предпочли вообще не высказываться по столь сложной теме.

Штука вся в том, что смысловым содержанием вообще всех резонансных дискуссий последнего времени является у нас вопрос неравенства. А этот вопрос — для любого публичного лица есть аналог шахматного цугцванга. То есть про неравенство в России почти невозможно высказаться, не ухудшив своего положения в глазах части публики.
Ибо вопросы неравенства (описания неравенства, восприятия неравенства и решения проблем неравенства) у нас практически не решены даже на уровне понятий.

В итоге — становится ли сын силовика министром, повышаются ли зарплаты в госструктурах — немедленно оказывается, что «общественного языка» для разговора об этом просто нет. И утверждения о сложившемся в стране кастовом обществе звучат в звенящей тишине.

При этом более полутора лет назад лично я, например, писал о неизбежности взятия темы неравенства на вооружение антигосударственными силами. И о необходимости выработки в России культуры «справедливого неравенства».

Полтора года спустя можно констатировать, что проблема усугубилась, а ее «идеологическая проработка» если и шла, то в каком-то странном направлении. Во всяком случае, сегодня мы наблюдаем встречу на ринге лозунга-тяжеловеса «чиновники повышают себе зарплаты, а нам налоги и пенсионный возраст» с группой лозунгов-противников, в той или иной форме поддакивающих: «Да, так и есть, а всё потому, что это лучшие люди».

Главной проблемой подобного «лоялистского ницшеанства» является тот факт, что оно по сути есть копипейст с ницшеанства западного. С «никто тебе ничего не должен, всё в твоих руках». Но при этом из виду как-то упускается тот факт, что в нашей стране, где государством контролируется 80% экономики, на личное ницшеанство имеют право очень немногие. То есть выбранная частью медийных персонажей позиция «ничего не проси у страны, работай и улучшай свою жизнь» входит в очевидное противоречие с тем фактом, что эти персонажи сами «сидят на бюджетах».

Что в этом контексте важно.

В России сегодня по факту существует два образа «успешных людей». Первый — в каком-то смысле персонаж авантюрного романа, антигерой, Бендер, «сделавший бизнес», нарубивший средств и добравшийся-таки до Рио (вернее, до Гоа). О примерах такого успешного бендерства граждане рассказывают друг другу в гостях и кабаках, отчасти ими даже слегка восхищаются, — но это герои именно кухонные, с приставкой «анти-».

Второй же образ успешных людей — персоналии, так или иначе глубоко зависимые от сограждан. Звёзды ли это культуры, чиновники или даже должностные лица крупного частного бизнеса — они справедливо воспринимаются гражданским большинством как социальная производная от себя. И граждане взамен требуют от них глубокого уважения, — не говоря уже о пресловутой «социальной ответственности».

В ходе ещё одного мега-скандала последних дней — общественной кампании против пиар-директрисы «Леруа Мерлен»Галины Паниной, очевидно попутавшей два вида успеха, — общественность ясно дала понять, чтó она рассматривает как невыносимое и недопустимое.

В случае с государственными и окологосударственными структурами всё, что вызвало общественное неприятие в Паниной, можно смело возводить в куб. Успешные люди «государева типа» не могут по определению ни вести себя, ни выражаться как удачливые штельманы. Ни тем более публично водиться с ними, слипаясь в глазах большинства в неразличимый класс «тех, кому удалось».

Однако на сегодня приходится констатировать, что разница между двумя видами успеха до самих успешных граждан России ещё дошла не полностью.

И это их непонимание сегодня выступает главным фактором социального риска — в куда большей степени, чем неравенство само по себе.