Общество и воля

Иван Рюриков

Вопрос: как относится чья-либо воля и идеи к развитию общества? Или, по-другому, может ли чья-либо воля формировать общество или общество, и его жизнь будет формировать волю и идеи отдельного человека (пусть и находящегося на высших ступенях общественной иерархии)?

Спор о том, что первично: материя или идея, начался, чуть ли с момента возникновения философии. Множество копий было сломано на этом пути в ходе бесчисленных споров. Вопрос, который вынесен в превью статьи, является отголоском этих споров. Вопрос, который необходимо разобрать, прежде чем продолжить знакомство с марксизмом. Сегодня мы этим и займёмся. Сразу предупреждаю, что я склоняюсь к тому, что позиция Маркса в этом вопросе правильная и стоит к истине ближе всех. Так, в статье «С чего начать изучать социализм» я писал следующее:

    Вообще-то, марксизм предполагает, что общественные отношения — это всего лишь надстройка. А вот производственные отношения — это уже базис. Изменится базис — изменится и надстройка!

    Конечно же, с таким подходом Маркса многие не согласятся. Но вот ведь загвоздка: с позицией Маркса можно не соглашаться, но нельзя не признать, что она рационально обоснована. Я могу эти обоснования привести и сделаю это.

Это другая форма всё того же вопроса. К сожалению, противники подхода Маркса как-то пропустили этот момент. Надеюсь, что сегодня они восполнят этот пробел и всё же попробуют рационально обосновать свою позицию. Я мог бы поработать и за них, но не хочу отбирать чужой хлеб. Так что здесь будет изложена позиция защиты точки зрения Маркса, хотя я и буду часто касаться аргументации противников. Мои аргументы защиты в основном взяты из книги Энгельса «Анти-Дюринг». Но я по возможности постараюсь избежать цитат и буду излагать аргументы своим языком. Итак, поехали.

Два подхода к истории

Начать придётся с двух взглядов на историю. Однажды я уже про это говорил, но не грех и повторить.

    • Первый взгляд: история — это цепь случайных событий. Случай царит везде. Пожалуй, единственная связь, которая вообще возможна, событие — реакция на это событие. Это и есть история. Простой пример. Вопрос: почему началась Первая мировая война? Ответ: потому что был убит эрцгерцог Австрийский Франц Фердинанд. Ну а не убили бы, глядишь и война бы не началась, и миллионы людей остались бы живы, и четыре империи не исчезли бы с лица земли.

Проблема этого подхода даже не в том, что его ещё надо обосновать (у Первой Мировой точно не было других причин, кроме убийства в Сараеве?). Проблема этого подхода в том, что он фактически отрицает историю, как науку. Если события происходят случайно, то нет смысла искать какие-либо закономерности в истории — их там просто нет. Всё равно случиться может всё что угодно. История из науки превращается в набор не связанных друг с другом сюжетов. Причём эти сюжеты даже нет смысла запоминать, ведь каждое событие обладает уникальным контекстом, вне которого рассматривать его нет смысла. Нет, я не спорю, каждый верует в то, что хочет. Но пусть кто-нибудь объяснит мне, как при таком подходе, вообще, возможно что-либо прогнозировать? Повторю, случиться может что угодно, и история может пойти по любому, пусть и самому невероятному пути. Какой-либо прогноз невозможен. А между тем Карл Маркс ещё в середине 19-го века предсказывает рост монополизма, сращивание монополий с государством (позже это назовут «империализмом»), тотальную милитаризацию этих новых образований, что неизбежно должно привести к войне. Маркс умер в 1883 году и вполне мог видеть, как его прогнозы сбываются. Так если история — это чистый случай, то, как можно было дать такой точный прогноз?

    • Второй взгляд на историю заключается в том, что история — это единый и непрерывный процесс, у которого есть свои законы. В таком случае надо понять, что это за законы. Тогда можно говорить об истории, как о науке.

Воля

Насколько я знаю, первый взгляд на историю, как на единый процесс, был чисто религиозным. Бог (или боги) управляет миром. Так как всё находится в воле божьей, то именно эта воля и является той нитью, которая сшивает историю в единый процесс, тем единственным механизмом, который и движет историю. Можно без всякого сарказма сказать, что это очень хорошая теория, ибо она позволяет объяснить любое событие. Одна небольшая проблема: так же как и взгляд на историю, как на чистую случайность, эта теория не позволяет ничего предсказать (если вы, конечно же, не пророк), ибо пути Господа неисповедимы. И всё же эта теория стоит выше «теории слепого случая», хотя бы уже тем, что позволяет взглянуть на историю, как на процесс. Развитие общества и развитие науки поставили под сомнение эту теорию. Но исключение Бога из теории вовсе не убило саму теорию. Место воли Бога заняла воля человека. И сейчас мы поближе рассмотрим, что из этого получилось.

Политика и насилие

Кто управляет миром? Конечно же, короли, президенты, сильные мира сего. Эта деятельность называется «политикой». Она имеет свои традиции, свои правила, которые:

    1. Действуют крайне длительное время.
    2. Если и меняются, то не так быстро, как происходят случайности.

Таким образом, именно политика, её законы и традиции формируют общество. Чтобы понять, как и куда движется общество, надо изучать политику.

Это хорошая теория. Она лучше предыдущих уже тем, что превращает человека из игрушки в руках случая или Бога, в творца своей жизни. Конечно же, и у этой теории есть свои критики. Например, можно спросить, почему началась всё та же Первая мировая война? Все монархи Европы — родственники друг другу. Президенты и премьер-министры регулярно общаются друг с другом. Представители национальных элит свободно приезжают друг к другу в гости. И, главное, всё это крайне здравомыслящие люди, вовсе не одержимые манией массовых убийств. Так почему же они не собрались вместе и не договорились, предотвратив тем самым, бойню Первой Мировой? Но даже на этот вопрос теория даст ответ. А именно мы недостаточно хорошо знаем законы политики, а элиты вовсе не спешат поделиться своими знаниями. Как видно, это вполне научный ответ, который заставляет изучить предмет глубже.

Почему один человек подчиняется другому? Самый простой ответ, который приходит в голову, заключается в том, что один человек подчиняется другому потому, что этот другой может применить насилие. Насилие правит миром!

Фридрих Энгельс в книге «Анти-Дюринг» потратил целых три главы на критику этого тезиса.

    • Во-первых, зачем кому-либо вообще понадобилось подчинять кого-либо своей воле? Ответ очевиден: это выгодно для подчиняющего. Но, и это уже не так очевидно, подчиняющемуся это также выгодно! Один пример: отношения феодала и крепостного. Положение крепостного чуть-чуть лучше, чем положения раба. Феодал его обирает. Феодал может применить к нему насилие в любой момент, по поводу и без повода. Феодал имеет право первой брачной ночи с его женой. Впрочем, если феодалу приглянется жена или дочь крепостного, он возьмёт её в любой удобный момент (это вовсе не страшные сказки, Гийом Бастард, он же Вильгельм Завоеватель, был рождён именно так). Жизнь крепостного беспросветна, но ровно до того момента, когда начинается война (а войны в эпоху феодалов случались очень часто). И тут выяснится, что крепостному никто не даст в руки оружие и не отправит на войну! Это феодал вынужден чуть ли не с рождения учиться убивать. Это феодал должен с регулярностью год-два отправляться в места, где его встретят такие же профессиональные убийцы, как и он, с весьма вероятным летальным исходом этой встречи для феодала. Это феодал в мирное время должен регулярно поддерживать себя в форме, ибо следующая война может начаться в любой момент. А выживание в предыдущей войне ещё не гарантирует возможности выживания в следующей. Друзья мои, вот зная про реальную жизнь феодала (а не про художественные сказки), положа руку на сердце, скажите, пожалуйста, многие ли из вас согласятся променять жизнь крепостного на жизнь его господина? Вот то-то и оно! Крепостное право, по крайней мере, поначалу, выгодно как феодалу, так и крепостному. Так же как поначалу выгодно и рабство рабу. Так же как поначалу выгоден и капитализм рабочему. Подчинение строится не на насилии, а на выгоде.
    • Во-вторых, каким именно образом один человек может с помощью насилия подчинить другого? Один средний человек равен по силам другому среднему человеку. В противостоянии, осуществляемом голыми руками, определять кто из них сильнее — всё равно, что подбрасывать монету. Шансы на победу есть как у одного, так и у другого. К счастью, люди всегда не полагались только на силу своих рук. Всегда они помогали своим рукам специальными орудиями. Я говорю об оружии. Ну, и очевидно, что человек с дубиной будет иметь серьёзное преимущество над человеком без неё. Однако, меч лучше дубины, а пистолет лучше меча, а автомат лучше пистолета. Так же как очевидно и то, что и дубину, и меч, и пистолет, и автомат надо сначала произвести, чтобы потом пользоваться преимуществами этих предметов. Мы видим как насилие, а значит и теория власти, основанная на насилие, переходит из категории «воля» в категорию «производство». А производство определяется обществом. Таким образом, и насилие, и власть, стоящая на насилии, определяется тем, что общество может произвести. А это значит, что общество определяет политику, а не наоборот.

Конечно, можно сказать, что умный правитель может и должен развивать производство оружия. Просто чтобы выжить. Но вот в чём беда. Думаю, профессиональным воинам, которыми являлись феодалы, вовсе не надо было объяснять преимущество ружья перед мечом. Но, вот ведь незадача, вначале, когда ручное оружие только появилось на поле боя, короли, как правило, предпочитают не вооружать им своих верных рыцарей, а использовать специальных наёмников, которые вооружены именно огнестрельным оружием. Верный рыцарь, обязанный королю своей службой, воспитанный в духе рыцарства, уступает место наёмнику, которому надо платить, и который предаст нанимателя сразу же, как кончатся деньги! Ну не глупость ли это?! С точки зрения политики, это именно глупость: полагаться на наёмника, вместо верного человека!

Здесь мы видим явное противоречие между теорией и практикой. Теория говорит, что политик должен полагаться на верных людей, на практике политик раз за разом полагается на неверных людей, которые раз за разом его предают. И, тем не менее, именно практика побеждает! Это нельзя объяснить с помощью политики. Но это легко объясняется тем, что общество развилось уже до такой степени, что может выставить на войну не профессиональных воинов, а солдат, которые с лучшим оружием побеждают воинов. А значит, не политика определяет развитие общества, а, наоборот, общество определяет развитие политики.

Конечно, можно сказать, что власть вовсе не ограничивается насилием. А точнее, насилие — это один из инструментов власти. Настоящая власть, кроме борьбы за ресурсы, должна ещё и немного выполнять некоторые общественные функции. Вот только это дополнение мало что меняет в схеме рассуждений. Ну, да, власть выполняет некоторые общественные функции. Только что с того? Кто устанавливает рамки, в которых действует власть: сама власть или общество? Замечательный пример приводит Фридрих Энгельс. На Ближнем Востоке и в Индии сельское хозяйство невозможно без сложной системы орошения. По этому любой деспот, каким бы злым и страшным он ни был, всегда будет обязан поддерживать эту систему в порядке. Собственно говоря, государства там и возникли для того, чтобы обеспечить населению возможность заниматься земледелием. Здесь деспот может творить всё что угодно, но только до тех пор, пока он обеспечивает эту возможность. Конечно, «историки» найдут массу «противоречий» этим рассуждениям. Но никто не сможет опровергнуть, что в данном примере именно общество устанавливает рамки для действий власти, а не наоборот. И таких примеров много.

Есть и обратные примеры. Я уже как-то рассказывал про ролик с Климом Жуковым: о военном деле на Руси в послемонгольский период. Там Жуков рассказывает, что под воздействием монголов население побежало на водоразделы (Жуков называет этот процесс «взлётом на холмы»). И московские князья начали вводить новые формы общественных отношений, устанавливать новые правила для общества. Но что же здесь первично: правила, установленные властями, или общественное движение, которым власти пытаются управлять? И если верно второе, то этот пример вовсе не опровергает гипотезу о том, что общество устанавливает рамки для власти, а подтверждает её. Не было бы общественного движения — не появились бы и новые правила.

Может быть, не стоит огульно приводить первые попавшиеся примеры, якобы опровергающие не понравившуюся вам гипотезу? Может быть, сначала стоит подумать? В любом случае мне неизвестны примеры, когда власть сама вдруг решила навязать обществу новые правила, и это было успешно сделано.

Общество и идеи

Итак, политика не определяет развития общества, но, наоборот, общество определяет развитие политики. Однако что же тогда определяет развитие общества? Если это не воля политика, то, может быть, это воля разума? Пусть поначалу такая формулировка покажется кому-то смешной, давайте присмотримся к ней повнимательней. Для того чтобы из подходящей палки выстругать дубину, уже требуется некоторая работа ума. Для того чтобы выковать меч, уже необходимы серьёзные знания. Для того чтобы сделать пистолет, а тем более автомат, необходимо развитие науки. Так может быть наука является тем самым двигателем, который двигает общество вперёд? Гениальные учёные, придумывающие что-то новое, гениальные философы, открывающие новые концепции — вот кто определяет развитие общества. Так что определяет развитие: идеи развивают общество или общество развивается до того состояния, что бы воспринять новые идеи, а развитие определяется чем-то другим?

Более острая форма того же вопроса

Может показаться, что это чисто теоретический спор. Но это не совсем так. Ибо если идеи развивают общество, то прямо сейчас можно выпустить в свет совершенно гениальную идею, которая изменит мир. А если общество сначала должно дорасти до гениальных идей, то даже, если вы сейчас сформулируете действительно гениальную идею по развитию общества, но общество должно дорасти до этой идеи, то вы можете сколько угодно пытаться своей идеей окружающих (возможно, вам даже это удастся), а изменения в обществе всё равно не наступят.

Другими словами, стоит ли пытаться хоть как-то изменить общество новыми открытиями (как вариант, новыми изобретениями) или стоит оставить эти глупости и наконец-то заняться изучением реальных законов развития общества? Как видно, вопрос далеко не праздный.

Наука

Ни у кого не вызывает сомнений, что наука приносит пользу. Новые открытия, безусловно, воздействуют на людей. И может сложиться впечатление, что именно наука и определяет развитие общества. Вот какой-нибудь учёный совершит новое открытие, а какой-нибудь изобретатель на основании этого открытия сделает своё изобретение. Изобретение полезное, а значит пройдёт немного времени, и общество изменится.

Но вот мы заглядываем в «Википедию» и читаем:

    Реальная паровая турбина была изобретена намного позже, в средневековом Египте, турецким астрономом, физиком и инженером XVI века Такиюддином аш-Шами. Он предложил метод вращения вертела посредством потока пара, направляемого на лопасти, закреплённые по ободу колеса.

    Подобную машину предложил в 1629 году итальянский инженер Джованни Бранка для вращения цилиндрического анкерного устройства, которое поочерёдно поднимало и отпускало пару пестов в ступах. Паровой поток в этих ранних паровых турбинах был не концентрированным, и большая часть его энергии рассеивалась во всех направлениях, что приводило к значительным потерям энергии.

    Паровая машина была создана испанским изобретателем Иеронимо Аянсом де Бомонт, изобретения которого повлияли на патент Т. Севери

Как видно, в разные времена и в разных странах пытались и успешно делали паровые двигатели с 16-го века. Здесь есть и Турция, и Италия, и Испания. Даже в России Иван Ползунов (чьим именем назван Алтайский Государственный Технический Университет), предложил в 1763 году паровую машину. Так почему же, первое, что вспоминается при словах «изобретатель парового двигателя», это Джеймс Уатт?

Да потому что:

    В 1781 году Джеймс Уатт запатентовал вакуумную паровую машину с кривошипно-шатунным механизмом, которая производила непрерывное вращательное движение вала (в отличие от поступательного движения в вакуумном двигателе водоподъёмного насоса Ньюкомена). Двигатель всё ещё оставался вакуумным, но вакуумный двигатель Уатта с кривошипно-шатунным механизмом, мощностью десять лошадиных сил, стало возможным, при наличии каменного угля и воды, устанавливать и использовать в любом месте для любой цели. С вакуумным двигателем Уатта принято связывать начало промышленной революции в Англии.

Вот ведь незадача, различные конструкции паровых двигателей предлагали в Турции, Италии, Испании, России, а по-настоящему общество изменилось только в Англии! И таких примеров много. Порох изобретают китайцы, а революция в военном деле происходит в Европе. Законы генетики открыты Менделем, генетика как наука появляется несколько десятилетий спустя. Древние греки вплотную подошли к интегральному и дифференциальному исчислению, но решающий шаг был сделан почти две тысячи лет спустя. Так почему же открытия древних китайцев, древних греков, Менделя не произвели переворотов в своё время и в своём обществе? Чтобы пойти дальше нам достаточно пока что просто зафиксировать факт: далеко не все, по-настоящему важные, открытия и изобретения производят переворот в обществах, где они были сделаны.

Здесь надо заметить, что любое серьёзное изобретение, если оно внедрено в жизнь, увеличивает разделение труда в обществе. Но со времён Адама Смита (хотя отдельные мысли в этом направлении были и раньше) известно, что разделение труда ограничивается размерами рынка. А значит и научно-технический прогресс, углубляющий разделение труда, также будет ограничен размерами рынка. Как говорит Олег Григорьев, выпустит ли «Боинг» новый самолёт зависит не от учёных, инженеров и рабочих компании «Боинг», а от достаточного количества пассажиров, способных оплатить перелёт на новом самолёте.

Конечно же, тезис «разделение труда ограничивается размерами рынка», надо ещё доказать. Но я вообще ни разу не слышал каких-либо серьёзных возражений против него. А примеры в подтверждение (паровой двигатель) я уже привёл. Но если наука ограничивается размерами рынка, то это означает, что именно общество развивает науку, а никак не наоборот. Бесполезно делать какие-либо научные открытия и изобретения, если общество ещё к ним не готово. Такой злой вердикт...

Идеология и мораль

Но если введение научных открытий ограничено развитием общества, то, может быть, введение новых идеологических установок, новой морали обществом не ограничено? Экономических ограничений, в отличие от науки, здесь нет. Действительно, достаточно придумать новую идеологию, новую мораль, и это новое собственной силой пробьёт себе путь. Значит, идеологи правят миром? Давайте разбираться.

При столкновении с моралью нас ждёт небольшой сюрприз. Дело в том, что практически все моральные ценности, которые существовали во всех обществах, объявлялись вечными. И практически всегда они рано или поздно переставали действовать! В Средние века было морально допустимым иметь рабов, но совершенно аморальным давать деньги в рост. Сейчас ситуация прямо противоположная: иметь рабов — аморально и дико, давать деньги под проценты — хорошо и правильно. Стоит остановиться на кредите поподробнее. Да, в Средние века заниматься кредитованием — это аморальное занятие. Но, в том-то и дело, что те же люди, которые осуждают процент, и кредиторов терпят, и сами могут брать деньги под проценты. Налицо явное столкновение морали и реальной жизни. И это столкновение заканчивается вовсе не в пользу морали! Другими словами, мораль моралью, но если тебе нужны деньги, то ты пойдёшь к процентщику, хотя всей душой будешь его ненавидеть. Ну а если это происходит постоянно, то рано или поздно приходится делать выбор: или мораль, или источник денег. Отсюда закономерный итог: не мораль развивает общество, а общество и его жизнь развивает мораль.

А что же с идеями? Если мораль предназначена для человека, то идеи и идеология предназначены для общества. Может быть, именно они развивают общество. В принципе этот взгляд имеет право на существование. Если особо не присматриваться к истории.

Смотрите. Сначала появляется рабство, как институт. Потом появляются города-государства, основанные рабовладельцами... И только потом в этих городах появляется философия и философы, которые обосновывают существующий порядок вещей, как соответствующий природе, то есть, правильный. Проходит время, города-государства сменяются империями, затем одной империей, затем империя рушится под ударами «дикарей», которые устанавливают новое общество и общественные отношения — феодализм. Сам период установления феодализма в Европе назван «Тёмными веками», ибо в нём господствует насилие. Про насилие я уже писал и повторяться не буду. И только значительно позже, когда на пороге уже стоит новое общество, философы обосновывают феодальные порядки, как единственно правильные. В обоих примерах сначала возникают и развиваются общества, и только потом формируется соответствующая идеология. Идём дальше. Феодализм за жизнь цеплялся очень долго. Только Революция 1789 года смогла нанести смертельный удар феодализму во Франции. Мало кто знает, но в некоторых немецких княжествах крепостное право было отменено только в 19-м веке. В других обществах пережитки феодализма сохранялись долгое время. Казалось бы, роль идеологии в крахе феодализма чрезвычайно велика. Один момент: основным потребителем новой идеологии (либерализма), которая выступала против феодализма, был новый класс — буржуазия. Так вот, буржуазия возникла значительно раньше той идеологии, которую мы знаем под названием «либерализм». Опять же, сначала возникает социальный слой, которому необходима новая идеология, и только потом эта идеология появляется. Может быть, с марксизмом дело обстояло иначе? Ничуть! Сначала возникает класс, которому необходим марксизм — пролетариат, и только потом возникает марксизм. Вывод, который можно сделать из этих примеров, только один. В истории не было случаев, когда идеология развила новое общество. Всегда новое общества или новые части старых обществ формировали свою идеологию сами.

И вишенка на торт. Давайте подумаем, каким именно образом новая идеология сможет изменить старое общество? Мне в голову приходит только один вариант: идеология меняет отдельных людей, а уже они, как носители новой идеологии, должны изменить общество. Но изменить они его смогут только с помощью политики. Однако мы уже видели, что это общество определяет свою политику, а вовсе не политика определяет развитие общества. Так что, если даже новой идеологией заразить некоторых людей, то изменить общество они не смогут...

А общий вывод из этой части таков: идеология и мораль не могут развивать новых обществ. Общества развиваются по каким-то другим причинам.

Неутешительный итог

Мы последовательно рассмотрели три теории, в соответствии с которыми общества развиваются благодаря чьей-либо воле. Это либо воля Бога, либо воля политика, либо воля идеолога (учёного). И во всех трёх случаях мы видели, как эти теории противоречат самой жизни: либо с помощью теории ничего нельзя предсказать, либо теория противоречит практике. И сдаётся мне, что любая новая теория, объясняющая развитие общества волей, укладывается в эти три теории. Меняются только названия носителей воли, а суть остаётся та же. Если вы скажете, что за развитие общества отвечают рептилоиды с планеты Нибиру, то я замечу, что это только другое название богов. А значит и к этой теории можно относиться так же: она ничего предсказать не может. Если вы скажете, что за развитие общества отвечают масоны (как вариант, Ротшильды и Рокфеллеры), то я отвечу, что это только другое название политиков. Но выше я уже показал, что общество определяет развитие политики, а вовсе не политика развивает общество. Ну а если вы предложите план развития общества в виде Академии Айзека Азимова, то мне не составит труда показать, что Академия — это всего лишь другое название идеолога. И относиться к ней надо соответственно.

Такой неутешительный итог, для сторонников развития общества под воздействием воли.

Доказательства от противного

Я обещал доказать правильность точки зрения Карла Маркса. Доказательство получилось от противного. Если последовательно исключить волю, как двигатель истории, то останется, что общество развивается в силу своих внутренних причин. При этом внешние воздействия, такие как война и климат, конечно же, имеют место быть. Но вовсе не они являются причинами изменений в обществе. И буржуазия, и пролетариат возникли вовсе не в результате войн или изменения климата. Хотя в каждой конкретной стране эти факторы, безусловно, оказывали своё влияние на исторический процесс. Ровно то же самое можно сказать и про религию, идеологию, политику: никто не отрицает, что они оказывают какое-то влияние на общество. Но не они являются причинами развития общества, не они являются двигателем истории. Одной из многих заслуг Маркса является то, что он первый не только сказал, что общество развивается по своим внутренним причинам, но и показал, что это за причины. Ими оказались экономические отношения между людьми. Маркс обосновал существование общественно-экономических формаций и показал, как одна формация сменяет другую. Кстати, именно отсюда следует неизбежность краха капитализма и замена его коммунизмом.

И прежде чем критиковать Маркса, может быть, стоит предложить что-либо другое, отличное от экономики, что является двигателем развития общества?

А если вы не сможете этого сделать (а вы не сможете этого сделать), то, может быть, стоит закончить препираться по поводу того, был прав Маркс или нет? Может быть, уже стоит начать изучать марксизм?