Циклические трансформации – движение к лидерству

Михаил Елизаров

Извечный спор «Кудрин vs Глазьев».  Почему их нельзя «поженить»? Что определяет экономическую повестку – норма прибыли или переход на новый технологический уклад? Собственная ниша в международном распределении труда – редкая удача или очередная ловушка? Неужели снова «железный занавес»? То лучшее, что нельзя совместить, можно чередовать – пульсирующий маятник прогресса

Простые решения

Как и ожидалось, комментариев к предыдущей статье, оказалось много, в том числе и скептических, за которые выражаю особую благодарность, так как здоровая критика обогащает рабочую модель. Единственное, в чем наблюдается единодушие – признание необходимости перемен. Сегодня подобная риторика уже слышна с высоких властных трибун, например из уст Алексея Кудрина, который первым из чиновников такого ранга произнес недавно это мрачное слово «застой». И с ним сложно не согласиться – из опасной трясины нужно выкарабкиваться, но, не совсем понятно как.

Либералы, понятно, видят корень всех зол в наблюдаемом последние годы увеличении роли государства в экономике и призывают к ее кардинальному сокращению, что, по их мнению, позволит высвободить скрытую мощь предпринимательской инициативы снизу. Думаю, все отлично помнят, когда этого джина уже выпускали из бутылки в 90-х. Мало никому не показалось. Параллельно все громче звучат голоса оппонентов. Эти веяния («экономический национализм», «суверенная экономика») получили свое программное оформление в «Стратегии опережающего развития» С.Ю. Глазьева, составленной в духе и лучших традициях кейнсианства с его сильным государственным регулированием.

Обе радикальные позиции сближает то, что задача, по их мнению, выглядит до безобразия простой. Так же считает и большинство «любителей из зала», активно обсуждающих будущее страны, предлагая свои «очевидные» решения. Кстати, никто не задавался вопросом, почему именно эта тема так популярна у разного рода диванных философов, взрывающих чаты? Точные науки мало кому интересны, так как в них сложно разобраться, а в политической дискуссии можно сразу заявить о себе, вывести на чистую воду, например, вороватых чиновников или тайное мировое правительство. Если от них избавиться, то мир немедленно изменится к лучшему.

Но почему-то, попадая во власть, люди с самыми прекрасными намерениями быстро превращаются в заправских бюрократов и коррупционеров, оправдывая свои действия суровой правой жизни. И с этим ничего не поделаешь. Заменяя один кирпичик на другой, пусть даже самый качественный, характеристики конструкции не изменишь. Но, зная законы физики, можно из тех же строительных материалов создать новое более совершенное здание. Главное – все правильно рассчитать. Но почему мы думаем, что в социодизайне все как-то по-другому? В действительности, нет никакой принципиальной разницы. Не зная объективных закономерностей, никогда не создашь добротную конструкцию.

Час «Х» приближается

Грубо говоря, перед страной снова, как никогда остро, встает проблема выбора между либерально-рыночным сценарием при максимальной атомизации общества и сильным централизованным государством, все больше поглощающим как экономику, так и остальные аспекты социальных отношений. Но почему нельзя применить комбинированный подход? Ведь реальность всегда представляет собой какой-то синтез. Да, но фундаментальная основа требует определенности, так как устанавливает правила игры и цементирует основополагающие ценности, которые не могут строиться на несовместимых противоречиях. Безусловно, обе антагонистичные модели имеют свои плюсы и минусы. Давайте попробуем в них разобраться…

Для начала, хотелось бы, пересмотреть подход к оценке эффективности системы. Предложенный ранее комплексный критерий, понимаемый как совокупность произведенных обществом благ на единицу усилия, устроил далеко не всех, что совершенно справедливо. Невозможно с достаточной долей объективности сравнивать полезность, например, производства ширпотреба и создания какой-нибудь прорывной технологии. Многое зависит о точки отсчета. Человеку важен жизненный комфорт, а стране – ракеты.

Блага, отвечающие за качество жизни, можно смело ассоциировать со сферой услуг, где все предельно просто – чтобы привязать потребителя, его нужно постоянно ублажать. А это, в первую очередь, индивидуальный подход и клиентоориентированность – вещи совершенно не свойственные для больших организаций. Кроме того, маленькая фирма практически всегда более производительна, чем сопоставимое по численности подразделение крупной компании, так как собственник бизнеса, кровно заинтересованный в результатах, днем и ночью лично контролирует процесс, а для наемного менеджмента главное – выполнить план, а потом гори все синим пламенем…

Загадочные ТНК

Но как, тогда, получается, что этот неповоротливый, инертный и, казалось бы, такой неэффективный крупный бизнес планомерно вытесняет мелких предпринимателей из всех ниш? Ведь «невидимая рука» должна выбирать более рентабельного игрока, но ситуация почему-то складывается с точностью до наоборот. Видимо, все-таки не рынок решает. Но, тогда, кто или что?

Можно, конечно, данный парадокс попытаться объяснить с помощью хорошо всем известного эффекта масштаба, главным образом, связанного с влиянием постоянных затрат. Не секрет, также, что он жестко ограничен пределами управляемости, за которыми неизбежно растет турбулентность, повышающая издержки. Но практика демонстрирует удивительные вещи. Разрастание корпораций достигло сегодня невиданных масштабов, превращая их в гигантские бесформенные черные дыры фонтанирующего хаоса. Но глобализации бизнеса даже не думает останавливаться.

Вряд ли удастся объяснить эту странность с канонических позиций, рассматривающих социально-эконмическую систему, как что-то самодостаточное. Но если допустить, что она для чего-то существует, например, ради реализации какой-то масштабной цели, тогда все встает на свои места, так как главной задачей становится концентрация ресурсов для ее решения. Ведь если сравнить произвольную корпорацию и сопоставимую по совокупным возможностям группу разрозненных предпринимателей, которые даже не против каких-то совместных действий, то несложно догадаться, кто лучше справится с внешним вызовом.

Скрытый ориентир

И дело даже не в самой эффективности в ее узком понимании. Получается, что кроме нормы прибыли существует какой-то еще более важный фактор, определяющий стратегический успех любой деятельности? Да, это вектор научно-технического прогресса и его актуальный запрос на высокую концентрацию ресурсов и, соответственно, мобилизационные возможности системы. Ведь, в конце концов, не так уж важно сколько усилий затрачено, но в случае успешного перехода на новый технологический уклад, победителю достается все. Да, окупаемость инвестиций в НИОКР, как правило, близка к нулю, но вкладывать приходится, так как новые разработки – единственный путь к успеху в любой деятельности.

И это, вероятно, объясняет тот факт, что в реалиях свободного рынка спонтанно (в результате самоорганизации) выросли гигантские центрические структуры, демонстрируя данную закономерность. Да, в этом просматривается определенная логика. Похоже, «эгрегор» прогрессивного развития нуждается в решении все более масштабных задач, требующих высокой концентрации капитала, экспертизы и ресурсов, что явно не по плечу малому бизнесу, принимающему все более вассальные формы обслуживания глобальных бизнес-структур.

Бесплатный сыр

Понятно, что само сравнение не совсем корректно, так как предприниматель крутиться за счет прибыли и кредитов, которые нужно гасить, а корпорация, по сути, представляет собой финансовую пирамиду, привлекающую гигантские средства за счет допэмиссий и красивой отчетности, позволяющей занимать у инвестфондов снова и снова. Да, это выраженные диссипативные структуры, которые бы долго не протянули без халявных ресурсов, постоянно подкачиваемых финансовым сектором как следствие политики количественного смягчения ФРС США.

Другими словами, глобальный материальный баланс представляет собой гигантский планетарный пылесос с тягой, локализованной в Штатах, которые потребляют 25% всей производимой продукции, создавая лишь 20% мирового ВВП (причем, дутого). Оборудование поступает из Западной Европы, а ширпотреб – из Юго-Восточной Азии. Энергоресурсы поставляет Россия и Ближний Восток. Круг замкнулся. Остальные, вообще, выпадают их пищевой цепочки.

Казалось бы, наконец-то и у нас появилось свое место под солнцем. Можно было бы угомониться и жить в свое удовольствие. Но есть нюанс, про который в свое время говорила еще Маргарет Тэтчер. Для обслуживания мировой бензоколонки столько народу не требуется. В этом, похоже, состоит долгосрочная стратегия. Ядерный щит себя исчерпает с появлением более передовых видов вооружений, то есть права покачать уже не получится. Население вымирает естественным образом. Так что, через пару поколений данный сценарий осуществится сам собой. Им и делать то особенно ничего не придется. Если кому-то что-то не понравится, то его быстро заместят. Претендентов на место послушных, но сытых рабов предостаточно. Насколько это устраивает нас? Может кто-то и не против, но фантазия народа рисует совсем другие картины будущего, чуть ли не новую мировую гегемонию. Но насколько эти амбиции реалистичны?

Почему бы не стать, например, альтернативным пылесосом? Придется, конечно, уподобиться американцам и молиться на денежные знаки. Ну и ладно… Но, в этом, боюсь, нет никакого смысла, так как не хватит мощи. Разрыв настолько несопоставим, что переиграть этого монстра на его поле просто не реально. Дело в том, что возможности диссипативной системы, а именно о ней идет речь, прямо пропорциональны потоку ресурсов, который в нее закачивается и перемалывается в хаос, поддерживая внутренний порядок. Передавить может только более мощный пылесос, в который загонят еще больше ресурсов. Очевидно, что отобрать кормушку у действующего гегемона не так-то просто. Ведь для него это равносильно смерти.

Жесткая зависимость от внешней подпитки – ахиллесова пята любой капиталистической системы, причины которой – в меркантилистской основе рыночных отношений, когда критерием успеха является величина прибыли. Но это только звучит красиво, а, на самом деле, если вдуматься, то все сводится к простому эгоистическому принципу – урвать больше, чем отдать обратно. И этим руководствуется каждый. Как компенсировать неизбежно возникающий «кассовый разрыв»? Да, такая система в принципе не может быть самодостаточной. Оно остро нуждается в агрессивной экспансии и ограблении внешней среды. В противном случае банкротство неминуемо.

Другой путь

Боюсь, у России нет никаких шансов в ее беспомощных попытках интегрироваться в глобальную экономику и хоть как-то поучаствовать в мировом разделении труда, которое превращается в банальное выкачивание ресурсов. Тяжело играть на чужом поле, не зная правил, не владея техникой, да еще и на инвалидной коляске. Единственный способ прекратить эту вакханалию – отгородиться. Но это уже автаркия, у которой, безусловно, есть свои серьезные недостатки, но, по крайней мере, появляется скромная перспектива собрать в кулак последние силы для того, чтобы в кратчайшие сроки перейти на новый технологический уклад и получить необходимые стратегические преимущества в геополитическом противостоянии.

Граничные условия

Очевидно, что при таком сценарии придется изыскивать внутренние резервы для развития. В первую очередь, это потребует создания мощных мобилизационных механизмов, предполагающих образование единой вертикально-интегрированной структуры. Да, но это всего лишь формальная основа. Должно быть что-то еще, причем настолько существенное, чтобы обеспечить центростремительный (а не обратный) градиент перераспределения ресурсов, расходуемых на решение сверхзадач. Получается, что организационная конфигурация должна сочетаться с каким-то мощным императивом, побуждающим, в противоположность эгоцентризму, отдавать больше, чем потреблять.

Но это же чистый коллективизм, который, как видно, является необходимым условием поддержания автаркии. В противном случае разветвленная бюрократия, раздираемая жаждой наживы, быстро растащит по кусочкам национальное достояние, что, собственно, и наблюдается в нашем отечестве. Нельзя наделять безграничной властью алчную буржуазию. Последствия ужасны и предсказуемы. Но стоит ли ожидать чего-то иного?

Для начала нужно разобраться в сути феномена этого «всеобщего братства»? А она проста – один за всех и все за одного, то есть – очень высокая степень взаимного доверия. Ведь только в этом случае человек готов безвозмездно отдавать свои силы обществу, неважно, из солидарности или осознанно, как бы кредитуя, в надежде на будущую компенсацию в виде необходимых благ или поддержки в тяжелой жизненной ситуации. Но как это происходит? Для наглядности можно рассмотреть самый яркий пример – семью. Да, родственные отношения характеризуются, наверное, самым высоким уровнем взаимопонимания, что, наверное, естественно.

Хорошо. Пусть люди связаны кровными узами. Ну и что из этого? Осмелюсь предположить, что главным фактором здесь выступает однообразие, причем не столько внешнее, сколько поведенческое – сходные взгляды, привычки, пристрастия, мимика, жесты, что позволяет понимать друг друга с полуслова. Вероятно, это ментальное единство и есть ключик от дверки в светлое будущее коллективизма. И это логично. Доверяют обычно кому-то своему, чем-то похожему, а непонятный странно изъясняющийся человек вызывает только подозрение. Поэтому в малых компактных общинах все просто. Единая среда вырабатывает идентичные признаки и поведенческие стереотипы. Чужаков сторонятся и близко не подпускают. Но о каком естественном взаимопонимании можно говорить в масштабе, например, государства, где большинство людей даже не подозревает о существовании друг друга? Территориальная рассредоточенность, наоборот, способствует социальной дивергенции. Обратный процесс можно стимулировать только искусственно.

Но как добиться желаемой когерентности? Интуиция подсказывает, что этому помогает общая вера, неважно в Бога или какую-то трансцендентную идею. Получается, коллективизм априори религиозен, даже если он атеистичен. Система ценностей выстраивается, исходя из приоритета какой-то великой миссии, выполнение которой под силу только всему обществу как единой системе, автоматически обожествляемой в сознании маленького человека. Ярким античным образчиком имперского духа, на своем раннем этапе был Рим, в котором прекрасно сочетались фанатичная приверженность государственным идеалам и гражданское достоинство. Но, в итоге, победил эгоцентризм, и Рим погиб.

Маятник развития

Это наводит на мысль об ограниченных временных интервалах, на которых может быть эффективен коллективизм, а значит и порожденное им общественное устройство. Логично предположить, что эта социальная формация с ее мобилизационными возможностями актуальна для системы, заряженной на достижение какой-то четкой цели, как правило, связанной с выживанием перед лицом смертельной угрозы. В противном случае в централизации нет особого смысла, так как она имеет серьезные недостатки организационного характера – бюрократичность, инертность, склонность к застойности.

Другими словами, тоталитарные режимы – удел геополитических аутсайдеров, находящихся в зоне риска и вынужденных догонять уходящий поезд научно-технологического прогресса. Но насколько это им по плечу? Ведь бурный прогресс невозможен без особого ресурса – передовых научных школ, которые не ограничиваются одной только материальной базой. Должна активно генерироваться свежая мысль, нацеленная на созидательную новизну, а не на формальные научно-квалификационные упражнения.

А это, похоже, еще одна болевая точка коллективизма, где начисто отказывается проявляться высокий полет творческой мысли. Яркий пример – трудовая советская интеллигенция – результат штамповки целого класса так называемых ученых. Гениальность почему-то не обнаруживается в серой массе социального однообразия, оставаясь до конца нераспознанной. Даже осколки старой Русской школы, которые по разным причинам не смогли покинуть Родину и, собственно, своими руками создавали Советскую науку, не смогли обеспечить достойной преемственности. В чем же глубинные причины этой проблемы?

Если обывателем, как правило, движет страх и жадность, то гением – исключительно тщеславие. Его бесполезно встраивать в жесткую матрицу тоталитарного инкубатора и тем более направлять его исследовательский поиск. Будучи сугубо индивидуализированным качеством, творческое начало по определению склонно к атомизации и даже в какой-то степени обуржуазиванию в духе харизматичного профессора Преображенского. Получается, что для появления зачатков будущей собственной научной школы требуется какой-то период свободного хаоса.

Но это даже не главная проблема. Ученых, в конце концов, можно выписать из-за границы. Но где взять объединяющую идею? Она в принципе не может возникнуть в циничной реальности, сложившейся, например, у нас сегодня, когда любое более-менее перспективное инакомыслие выкашивается на корню, не имея возможности зацепиться и структурироваться в какой-то социальный формат. Для этого опять же требуется определенный период политических свобод.

Получается, что невозможно с какого-то базового уровня унитаризма перескочить сразу на более высокую ступеньку. Для этого необходим достаточно продолжительный период либерализации как политической, так и экономической жизни, который, безусловно, несет риски окончательного разорения и даже развала страны. Но только так возникают принципиально новые организационные формы, способные поднять и консолидировать пассионарную энергетику масс и перейти на следующий технологический уклад. Все это наводит на мысль о какой-то обреченности на циклические переходы от одной общественной парадигмы к другой – своего рода, структурные пульсации для ускорения собственного развития за счет поочередного использования преимуществ обеих моделей, которые, к сожалению, в корневой основе не совмещаются, так как антагонистичны.

Интересно, как замыкается этот цикл, то есть – формируется запрос на отказ от либеральных свобод в пользу ограничений коллективизма? На первый взгляд, этот выбор выглядит нелогичным. Похоже, причина кроется в серьезном недостатке капиталистического устройства, где нет места такому важному достижению человечества как справедливость, которая в народе однозначно понимается как принцип единообразного распределение благ. Вместо этого, человеку навязывают приоритет права сильного – проявление примитивного «закона джунглей». Это бич, который дестабилизирует социальное равновесие особенно в условиях развивающихся экономик, где недовольство растет с геометрической прогрессией.

На опережение

В свете открывшейся циклической закономерности, очевидно, что в ближайшей перспективе нас ожидает либеральный реванш, с нехитрой, но мастерски отработанной рыночной механикой. А дальше – вероятно, очередной переход к новой более продвинутой унитарной модели, о будущем дизайне которой стоит задумываться уже сейчас. Удачный, то есть непротиворечивый вариант обязательно пробьет себе дорогу, распространяясь по невидимым каналам ноосферы. Формирующимся здоровым силам останется его подхватить, наполняя новыми жизнеутверждающими императивами и свежими идеологическими конструкциями.

p.s. Важные аспекты, принципы работы и ограничивающие факторы исследуемой модели центрического социодизайна будут предложена вниманию уважаемого читателя в следующем выпуске… И, пользуясь случаем, хочу поздравить Всех с наступающим Новым Годом!