О проекте Размещение рекламы Карта портала КорзинаКорзина Распечатать
Новости

Образ будущего: сейчас я вам все объясню (продолжение)

Добавлено: 28.11.2019


Михаил Сухарев

КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО, ИЛИ СССР 2.0

Начало статьи

Можно взять в качестве примера идеоматериальной системы какую-либо науку. Наука тоже состоит из системы идей (знаний и информации). Но также она состоит из ученых, знающих эту науку, воспроизводящие ее путем обучения новых ученых в университетах, приводящие ее в движение благодаря своей деятельности. И во многих случаях наука включает в себя специальные научные приборы, без которых ученые потеряли бы связь со своими объектами исследования: телескопы, ускорители, секвенсеры и так далее.

Каждая наука имеет свой особенный язык, в котором могут использоваться слова, взятые их общего языка, но имеющие разный смысл, понятный членам научного сообщества. Например, в биологии «ядро» это, скорее всего ядро клетки, в физике ядро атома, а в астрономии центральная часть небесного тела (планеты, звезды, кометы). Без самой науки, как системы знаний, системы идеальных элементов, все огромное материальное здание конкретной науки (например, физики или биологии, на сегодня в мире это сотни тысяч ученых, тысячи институтов и университетов, очень сложные и дорогие установки) лишилось бы смысла, как церкви без религии.

Чем же являются эти идеальные системы, выполняющие роль нематериального скелета для больших подсистем современного общества? Все идеальные системы похожи на то, что Томас Кун назвал «парадигмой»: «С этой целью я предлагаю термин «дисциплинарная матрица»: «дисциплинарная» потому, что она учитывает обычную принадлежность ученых-исследователей к определенной дисциплине; «матрица» - потому, что она составлена из упорядоченных элементов различного рода, причем каждый из них требует дальнейшей спецификации. Все или большинство предписаний из той группы предписаний, которую я в первоначальном тексте называю парадигмой, частью парадигмы или как имеющую парадигмальный характер, являются компонентами дисциплинарной матрицы. В этом качестве они образуют единое целое и функционируют как единое целое».

Здесь «ученых» можно заменить на «священников» или «железнодорожников», все равно они разделяют некую сложную многоуровневую матрицу идейных положений, а также принимают свою принадлежность к этому сообществу.

Итак, успешность (способность исторически долго воспроизводить себя в условиях конкуренции с другими идеоматериальными системами) зависит от синергетического взаимодействия идеальной и материальной частей. Распад Советского Союза и последующие за ним бедствия связаны, главным образом, с тем, что встроенные механизмы эволюции (большая часть которых идеальна, это и наука, и культура, и идеология) в 1980-е годы перестали соответствовать технологическом и экономическому уровням развития советского общества и обществ других развитых стран.

На уровне государства мы видим идеоматериальную систему огромной сложности. Материальная часть более или менее понятна: это сами люди, города, предприятия, дороги, энергосистемы, машины и так далее. Очень много артефактов, организованных в многоуровневые системы (машины, предприятия, отрасли, города, регионы, государство в целом).

Столь же огромна идеальная часть. Это язык, литература, наука. Это законодательство, от конституции до постановлений различных органов. Это народная культура (система культур в многонациональном государстве). Это технологические знания о том, как делаются те или иные вещи. Это знания об организации общества целиком и его подсистем (предприятия, армии, школы…).

Полисистемность общества. О полисистемности писал очень интересный человек - израильский лингвист Итамар Эвен-Зохар (Itamar Even-Zohar). Занимаясь теорией перевода он понял, что переводимый текст не является независимой знаковой системой. Его зачастую невозможно перевести отдельно, без учета других текстов. Культурный текст постоянно явно и неявно ссылается на другие тексты, укорененные в культуре исходного языка.

Иногда передать эти смыслы в переводе оказывается весьма затруднительно. Например, как перевести для американца понятную советским гражданам фразу «Мы строили, строили и наконец построили»? Или, например, «Невиноватая я! Он сам пришел!!!»? Как переводить постоянно встречающиеся в европейской художественной литературе миллионы отсылок к библейским текстам, понятные в христианских странах, если нужно переводить на языки исламских стран?

То есть, литература народа оказывается системой частично связанных по смыслу текстов, которые каждый сам по себе знаковая система. Но в полной мере смысл текста можно понять только в связи с другими текстами этой культуры. А что такое система неявно связанных систем? Эвен-Зохар назвал такие системы «полисистемами».

Но тексты не появляются сами по себе. Их пишут люди, укорененные в данной культуре. Следовательно, тексты связаны с той культурой, в которой они созданы. Они имеют смысл в этой культуре и в истории этого народа. Культура в свою очередь не является некой логически строго увязанной системой. Например, как связан русский социализм с народными песнями или узорами? Как-то связан, наверно, но не строго логически.

Основные работы Эвен-Зохара собраны в специальном выпуске журнала «Поэзия сегодня». Интересно, что как честный человек, он упорно указывает на русский формализм 1920-х годов, на Ю. Тынянова и Б. Эйхенбаума как на первоисточник идей о полисистемности, хотя это сходство далеко не очевидно; многие нынешние «типа ученые» присвоили бы все открытия неявных предшественников. Мне, например, не удалось найти, где Тынянов говорил о полисистемах.

Эвен-Зохар писал: «…литература рассматривается не как изолированная деятельность в обществе, которая регулируется законами, исключительно (и по своей сути) отличными от всей остальной человеческой деятельности, а как неотъемлемый, часто центральный и очень мощный фактор в последней» [там же]. То есть, литературное и шире - культурное в человеческом обществе постоянно взаимодействуют друг с другом, в дальнейшем оказывая влияние и на его материальную и социальную жизнь.

Итак, по Эвен-Зохару «…полисистема - множественная система, система различных систем, которые пересекаются друг с другом и частично перекрываются, используя одновременно разные варианты, но функционируя как одно структурированное целое, части которого взаимозависимы».

Общество тоже оказывается состоящей из множества наложенных друг на друга идеоматриальных систем. Наиболее развитые из них (например, науки) достаточно автономны и имеют собственный язык. Но этот язык основан на естественном языке общества, являясь «надстройкой» над ним. Каждая наука имеет свою «надстройку», которые частично пересекаются. Науки часто интернациональны, как физика или математика. Иногда они частично интернациональны, а частично имеют национальные особенности, что характерно для социальных наук.

Яркими примерами идеоматериальных систем (далее – ИМС) являются религии. Любая религия как система включает в себя верующих, священников (знатоков писания) и саму религию, как корпус сказаний, описание внутреннего устройства церкви, правил поведения верующих и священников. Религия не может существовать без материального носителя, без верующих. Большинство развитых религий (именно как ИМС, то есть, системы из материальных и идеальных элементов) включают храмы (священные строения, используемые для проведения обрядов), священные книги, особые одеяния для священнослужителей, предметы культа. Их идеальная часть (система убеждений) и является, в сущности, той несущей конструкцией, которая соединяет все остальные. Без религии как системы идей, все материальные части лишаются смысла, храмы, священные одежды и лампады оказываются плохо приспособленными для обычной жизни строениями, халатами и светильниками. Но, наполненные своим идейным содержанием, религии оказываются двигателями истории.

Если мы посмотрим на Россию с полисистемной точки зрения, то увидим сложнейшую суперпозицию идеоматериальных систем, большая часть которых имеет европейское происхождение.

Например, науки. Всякая наука на самом деле является не только некой теоретической конструкцией, но (если вы на платформе холизма) включает в себя самих ученых (теория не существует в вакууме), тексты (учебники, монографии, журналы), приборы (не обязательно), средства воспроизводства ученых (университеты и аспирантуру) и правила деятельности этих ученых (присвоение квалификации, правила установления истины в случае споров, правила ведения дискуссий и тд.).

Россия не может иметь собственную суверенную физику, математику или биологию. И ничего страшного в этом нет. Но может иметь суверенную историю, философию, антропологию, там где  мы видим, что нам навязывают ложные теории.

Политика часто навязывала людям ложные теории, и даже казнила несогласных ученых. Сейчас либеральный Запад просто изгоняет их из профессии, оставляя без средств к существованию.

У нас существуют такие ИМС, как игра в шахматы (да, теория и шахматисты, а также книги, турниры, иерархия, организации), хоккей и футбол, разные религии, и так далее и тому подобное.

Политические партии (а также секты) тоже относятся к  ИМС.

Один и тот же человек обычно участвует в нескольких ИМС. Он может быть одновременно ученым, шахматистом, верующим и членом какой-то партии.

Мощность каждой из этих ИМС пропорциональна сумме времени (и денег, как монетизированного  рабочего времени, не обязательно своего), которое отдают ей участники.

Большинство этих ИМС международны. Но их комбинация уникальна. Как я уже писал, соединяя мотор и колеса, мы получаем автомобиль. Соединяя мотор и крылья, получаем самолет.

Даже западная философия на русском языке (для тех, кто в теме) – это уже заметно другая философия. А уж когда мы начинаем ее развивать, то часто и родители не узнают.

Комбинируя свое и заимствованное, мы все равно получаем свою уникальную комбинацию.

Не нужно бояться, принимая у себя международные ИМС. Важно, чтобы их комбинация не разрушала нашу идентичность и повышала жизненную силу народа и государства.

Каждая из этих ИМС для того, чтобы продолжать свое существование, должна воспроизводить себя. Шахматисты должны учить новых шахматистов, ученые – ученых. Религии должны вербовать неофитов. Лидеры должны обеспечивать обновление материальной составляющей: храмов, научных приборов, книг и так далее.

Учитывая, что каждый человек (помимо работы) может отдавать часть времени этим ИМС, между ними идет конкуренция за внимание, за время людей. Идет конкуренция за получение денег и иной помощи от государства и благотворителей.

Но существуют и особые ИМС (разведки, клубы, интеллектуальные центры и т.д.) которые специально созданы для изменения нашей страны в направлении, выгодном для цивилизационных конкурентов. Или прямо для разрушения нашей страны. Они имеют свое специальное идейное наполнение и включают перепрограммированных людей, организованных в соответствующие структуры.

Конечно, такие ИМС должны отслеживаться и в опасных случаях должны расформировываться.

В чем критерий? Как и для всего теоретического, ценность идеальной части ИМС в повышении ее способности сохранять себя, воспроизводить себя и развиваться, то есть, воспроизводиться расширенно, усложняясь, захватывая новую материю, продвигаться в новые экологические ниши (Арктику, космос, океан).

Но Россия, как полисистема, имеет право и должна для своего развития помогать одним ИМС, а другим затруднять жизнь или даже вообще запрещать.

Рост сложности. Обращаясь к истории, мы видим постоянный рост сложности социально-экономических систем (СЭС). Мы видим развитие таких социальных систем от первобытных племен в несколько сотен человек с небольшим набором орудий и одежды до современных государств и коалиций вроде Китая или Евросоюза, в которых более 500 миллионов человек и сотни тысяч типов производимых артефактов, от расчесок до реактивных аэробусов. Меньшее количество населения неспособно поддерживать достигнутый уровень материальной культуры. Причем размер этих систем увеличился примерно в пять раз за последний век и продолжает расти, а примерно в середине XXI века рост упрется в естественное ограничение населения Земли.

Этот рост сложности социальных систем является продолжением роста сложности материи во Вселенной, от элементарных частиц после Большого взрыва (когда не было еще ни звезд, ни даже атомов) до планет с твердой оболочкой и атмосферой, океанов, гор и так далее. После чего часто должна возникать жизнь, если подходящие условия.

Дальше мы видим усложнение живых существ, от одноклеточных до теплокровных млекопитающих. Появление более сложных не означает того, что новые «победили» старых,  микробы, черви, грибы, амебы и другие древние организмы вполне многочисленны до сих пор.

Кто-то из эволюционистов придумал понятие «штраф за сложность». Действительно, примитивные существа гораздо быстрее размножаются, для выживания им нужно гораздо меньше ресурсов. Сложным существам нужно это как-то компенсировать, что они осуществляют за счет способности к более умному поведению, способности далеко предвидеть опасности и находить возможности. Все это благодаря более развитой нервной системе, органам чувств и мозгу, который в миллионы раз сложнее этих существ целиком. Этот мозг, во-первых, хранит модель реального мира и населяющих его существ, и во-вторых, способен предвидеть, способен представлять себе желательное будущее.

Затем общество еще более развило способность исследовать мир и проектировать будущее, причем именно за счет увеличения сложности познающей системы благодаря ее размещению в головах сначала сотен жрецов, а затем сотен тысяч ученых. Разделение труда вызывает разделение знания.

Конечно, на первый взгляд, оценить сложность объектов, принадлежащих к обществу, непросто. Как оценить, например, сложность человека? Сложность завода? Или сложность канцелярии губернатора?

Однако вполне возможно седлать такую оценку в некотором приближении. Хочу сразу оговориться – здесь ставится задача самой приблизительной оценки сложности социальных объектов, с точностью хотя бы до порядка величины. Ключом к определению сложности систем является определение «алгоритмического количества информации», как минимальной длины алгоритма,  записанного двоичными единицами, позволяющего построить объект X, имея в своем распоряжении объекты Y, данное А.И. Колмогоровым. «Объекты Y» - это элементы системы – атомы в молекуле, кирпичи в стене дома, детали в машине, люди в организациях.

«Минимальная длина» здесь очень важное условие, потому что можно потратить очень много байт на описание какой-то ерунды. А можно сокращать, например, описывая, как из кирпичей сделать стену, можно описывать положение каждого кирпича, а можно просто сказать, что в стене  M кирпичей в длину, N кирпичей в ширину и K кирпичей в высоту.

Сжимая архиваторами файлы в компьютере, мы видим, как уменьшаются файлы с избыточной информацией. Так, текстовый файл, в котором 12289 раз повторяется строка 123456789, занимает 135168 байт. После сжатия архиватором RAR его размер уменьшается до 188 байт.

Кстати, именно поэтому описание организма, в котором триллионы (по разным данным, от 10 до 37 трлн.) разных клеток (сейчас известно около 300 типов), вмещается в 23 молекулы ДНК.

Всегда ограничение модели роста сложности в эволюции Вселенной приводило к возникновению нового типа эволюции, так предел развития одноклеточных организмов привел к появлению многоклеточных. Значит, должен измениться метод эволюции.

Народ со всей своей системой идей, артефактов и способов организации (включая государство, которое есть форма самоорганизации народа), является сверхсложной идеоматериальной системой.

Есть два крайних способа ее эволюции.

Первый - это саморазвитие «снизу вверх», когда ученые открывают электричество и термодинамику, инженеры изобретают станки, двигатели, автомобили, телеграф и радио, предприниматели создают механизированные предприятия, а политики задним числом пытаются удержать все это в равновесии, придумывая новые законы для регулировки движения и ограничения монополий.

Второй – управление развитием большого государства (вмещающего мирсистему, то-есть, самодостаточную экономику по Валлерстайну) как холической системой. Этот исторический эксперимент впервые совершили в СССР, который хотел построить коммунизм.

Никто не планировал построить феодализм или капитализм, не принимал программ их построения и так далее. Никто не мыслил в таких масштабах, и даже у Маркса не было конкретного плана (включающего СНК, Госплан и прочее), как строить социализм.

Но вот о чем не написано у Ленина, это о проблеме планирования развития (исторической эволюции) управления этим развитием сверхсложной социально-экономической системы.

О том, что управлять развитием такой системы должна тоже очень сложная подсистема этого общества. У нас что, кто-то думал о конструировании системы социальных лифтов с учетом психологии, социологии и антропологии? Кто-то думал о дрейфе смыслов в больших сообществах? Конечно, удобнее рулить этим делом вручную.

В результате доуправлялись до того, что люди, желавшие уничтожить социализм, оказались в ЦК и даже Политбюро.

Кто-то думал о взаимодействии и динамике социальных групп внутри общества? Об изменении классового строения (снижении доли рабочего класса), влиянии повышения образовательного уровня населения на управляемость? Кто-то думал о научном конструировании субъекта управления эволюцией СССР? И еще о тысячах других сверхсложных вопросов.

А когда кто-то задумывался, его запрещали, как Зиновьева, Турчина, Щедровицкого и множество других. Многие из этих людей были «не сахар», но их нужно было пристроить к созданию новой парадигмы еще тогда, в 1960-1970-е.

Маркс вслед за Гегелем учил, что идеи (даже враждебные) нужно не запрещать или замалчивать, а снимать (то есть, преодолевать более правильными идеями).

В плане социальных и экономических процессов рост сложности выражается в виде нескольких взаимно связанных явлений:

- Рост сложности артефактов (самые сложные артефакты древности это корабли, мельницы, крепости, в наше время смартфон по количеству деталей – транзисторов, пикселей, алгоритмов, информации - сложнее любого из них). Сложность современных кораблей, авиалайнеров, особенно производственных систем, таких, как заводы по производству автомобилей, микросхем, атомных электростанций и т.п. просто огромна.

- Рост сложности когнитивных систем, а именно: наук, инженерного дела, систем управления производством и обществом. Если средневековый ученый мог заниматься чуть ли не всеми науками сразу, то сейчас физик, работающий в области полупроводников, еле понимает астрофизика или специалиста по газовым лазерам. Чем сложнее артефакты, создаваемые цивилизацией, тем более сложные когнитивные системы с все большим внутренним разнообразием нужны для и разработки и производства.

- Рост сложности социально-экономических систем. Возьмем средневековый город. Там не было электричества, канализации, водоснабжения, автотранспорта, вокзалов, аэропортов, метро, супермаркетов… Намного проще по структуре было население. Города вообще были в десятки раз меньше современных. Очень сложным является современное большое государство. Малые государства уже не в состоянии нести в себе всю культуру современного мира. Они не могут, например, производить все известные артефакты, от самолетов до атомных реакторов и смартфонов, не забывая про столы, носки и прочие шоколадки. Чтобы производить все это на современном уровне необходимы мир-системы включающие примерно 500 млн. человек.

Конкуренция. Одно из роковых заблуждений СССР состояло в представлении о том, что можно безошибочно управлять развитием. Оно связано с идеей планового хозяйства. Если мы признаем, что безошибочно планировать невозможно, значит, плановое хозяйство – миф.

Могут ли динозавры спланировать свое превращение в теплокровных млекопитающих?

Нечего смеяться над бедными динозаврами; конечно, способность людей представлять ранее небывалое гораздо лучше, но и планировать им нужно намного более сложные вещи. Сложность управления эволюцией государства настолько же превосходит возможности отдельного человека, насколько это государство (состоящее из сотен миллионов разных людей) сложнее человека.

Но значит ли это, что управление эволюцией невозможно? Конечно, нет. Просто нужно ясное понимание того, что и чем управляет, на каких промежутках времени, с какой необходимой точностью. Для управления (сверх)сложными системами нужны тоже очень сложные системы.

Конечно, в СССР была весьма развитая система управления, Госплан, ГКНТ, ЦК со своими отделами по всем направлениям, министерства и главки, академические и отраслевые научные  институты. Но, во-первых, теоретическая база была явно недостаточна. На уровне конкретных проблем все было более или менее в порядке, но в общей теории зияли огромные дыры. Марксизм уже с 1950-х требовал радикального развития. Хуже всего, что людей, которые пытались разобраться в общих, мировоззренческих, проблемах, тут же начинали затыкать, изгоняли из профессии или из страны. Во-вторых, вся эта громада не была сама четко организована, была раздираема ведомственными интересами, одна часть не знала, что делает другая.

При капитализме ошибки планирования исправляет конкуренция (пока монополии или олигополии не испортят рынок). Но рынок в силу случайностей бывает сильнее испорчен в одной стране, чем в другой, и тогда побеждает другая страна (сейчас рынок почти глобален, выводы сделать несложно).

При социализме их должны были исправлять «руководящие органы», но дело в том, что люди не идеальны… Они склонны к оппортунизму, подвержены уговорам и подкупу (во всех многообразных формах). Есть социальная динамика, в которой наверх поднимаются приспособленцы, и бороться с ней очень сложно.

Многопартийная система заставляет партии бороться за избирателей (конечно, разными способами, включая навязывание идей через массированную пропаганду) но, тем не менее, замедляет деградацию. В однопартийной системе, в  конечном счете, руководящая верхушка теряет способность управлять развитием страны, что ведет к кризисам и распаду.

Часть вторая. Что происходит.

В силу действия закона сложности, на протяжении XX века лидирующие в мире системы доросли до размера в сотни миллионов людей. Нарастающее разделение труда и необходимость увеличивать разнообразие используемых элементов привела, с одной стороны, к созданию колониальных империй (Великобритания), а с другой – к созданию огромных государств (США,  СССР и Китай). Более мелкие страны были вынуждены создавать конфедерации (Евросоюз).

Разделение труда, специализация, автоматизация, стандартизация (ну и так далее). После Второй мировой из-за создания ядерного оружия получилось «принуждение к миру», и все развивалось небывалыми в истории темпами и у нас, и «у них».

Пока Китай был крестьянским, он не был сложным, поскольку в нем миллионы людей занимались одинаковым трудом (множество одинаковых элементов не создают сложности). СССР имел возможность много лет помогать развитию Китая, получая относительно дешевые товары, оставаясь при этом впереди за счет постоянного роста качества своей науки, технологий и населения. При соблюдении элементарной справедливости, Китай тоже бы не прогадал. То, что он сделал сейчас, могло быть сделано лет на тридцать раньше.

Но затем в силу явной глупости с обеих сторон Китай был потерян. Далее китайцы очень по-восточному обманули американцев, воспользовавшись их недальновидностью и жадностью.

Конечно, США ухватились за идею использовать Китай против СССР, но главным подспудным моментом было желание крупного и среднего капитала получить доступ к миллиарду дешевых рабочих. В полном соответствии с замечанием Ленина о том, что при достаточной прибыли капиталист готов продать веревку, на которой его повесят.

В результате они сами не заметили, как создали в Китае производство практически всех деталей для электроники и автомобилей, не говоря о бытовой технике. После этого оставался один шаг к тому, чтобы из элементов начать делать системы. И этот момент уже в полной мере наступил.

И вот здесь оказалось, что «размер имеет значение». Если бы это была малая страна, она не смогла бы приблизится к размерам (и сложности) мир-системы. При 1,4 миллиарда населения и способности производить практически все, от смартфонов до самолетов, от одежды до космических ракет, Китай уже практически готовая мир-система.

Что это значит? Да то, что он почти самодостаточен. Он производит все, что нужно. Ему скоро не будет необходим ни американский доллар, ни ЕС-овское евро. Конечно, они предпочли бы еще лет 20-30 расти тихо и незаметно, пока не научатся делать вообще все без исключения, но ТАКОЕ шило таки в мешке не утаить.

И, не забудем, Китай – это идеоматериальная система. В идеоматериальных системах развитие и усложнение материальной части всегда связано с развитием части идеальной. Которая должна быть холической, иначе она не будет работать, ее подсистемы (идеалы, законы, принципы управления, наука, литература и так далее) не будут правильно взаимодействовать.

То мощное материальное развитие, которое мы видим, ведет к усилению субъектности китайского народа, в нем сейчас достаточно много высокообразованных людей, умеющих говорить на разных языках, учившихся в лучших университетах мира, имеющих доступ к литературе. Конечно, они осмысливают причину векового упадка Китая. Конечно, думают о том, как продлить восхождение последних десятилетий.

И у них есть все шансы чтобы достичь успеха. Конечно, «Формирование глобального сообщества единой судьбы» уже широко известно, но это скорее достаточно расплывчатая декларация типа «за все хорошее», не раскрывающая механизмов того, каким же образом настолько многообразные народы мира впишутся в эту единую судьбу.

Все это китайцам еще предстоит придумать и проверить в реальной политике.

Китай создаст свою валютную систему, финансовую инфраструктуру, создаст инструменты «мягкой силы». Он уже делает это. Это нанесет страшный удар по гегемонии доллара и эмиссионному доходу США. И заодно по наполеоновским планам нынешних глобалистов. Не забудем и о быстром развитии Индии. США придется уйти из Евразии.

Остановить это возможно только с помощью большой войны. Но тут возможны сценарии с подключением России, что ведет к пресловутому «неприемлемому ущербу».

Думаю, Трамп и те, кто стоит за ним, понимают неизбежность смены глобального лидера и предпринимает меры к тому, чтобы превратить США в экономически самодостаточный «остров», спасти все, что возможно.

Китай – как раз тот случай, когда «размер имеет значение». Если бы в Японии было больше миллиарда людей, она стала бы мировым лидером еще в XX веке.

Так что XXI век в Евразии станет веком Китая, и это нужно принять, как данность.

Но Китай – наш непосредственный сосед, а Россия на сегодня не имеет своей стратегии исторического развития и даже боится о ней думать.

Понятно, почему: потому что такие размышления смертельно опасны для нынешней «элиты», которая в массе своей несовместима с  будущим.

Но это ее проблемы, а народ России не может сбежать в теплые страны, у него нету миллионов в банках Лондона и Швейцарии.

Придется придумать схему будущего и выдвинуть элиту, способную к ее реализации.

Марксизм и роботы.  Еще одна из проблем ближайшего будущего – это роботизация. Можно посмотреть статью А. Школьникова «Очерк о роботизации и новом мировом кризисе». Или поискать в ю-тьюбе ролики фирмы Boston Dynamics.

Это не шутки и не фантастика, в обозримом будущем возможна замена большей части людей на роботов. Действительно, для того, чтобы довести роботов до того уровня, чтобы они смогли выполнять работу даже неквалифицированного рабочего, нужно приложить еще очень большие усилия. Но учтем скорость, с которой идут процессы технического развития. Двадцать лет назад то, что мы видим сейчас, было немыслимо. Еще через двадцать лет мы начнем привыкать к роботам, которые красят, штукатурят и так далее. Правда, для этого они должны стать раз в сто дешевле; ну, и что? ЭВМ ЕС-1066 занимала целый зал, стоила как сотня «Жигулей» и имела аж целых 32 МБ памяти. Понимаете, роботы и будут делать роботов, потребляя только электричество.

То есть, вся эта фантастика, вероятно, будет. И человеческий труд будет массово вытесняться. Однако хочется спросить хозяев современного мира, капиталистов: если работников-людей заменят роботы и будут производить почти всю продукцию, кому вы будете ее продавать? Роботам?

Конечно, можно просто раздавать людям деньги. Но это значит, что капитализм дошел до абсурда или пришел к своему отрицанию, по Марксу. Я думаю, все ультра-миллиардеры и прочие масоны с римскими клубами в курсе дел, и думают, как разрулить ситуацию. Но задача перед ними непростая, аналогов в истории не имеет. Однако мы должны иметь этот пунктик у себя в голове.

Биотехнологии. Совсем кратко: вместе с общим прогрессом технологий, позволяющим создавать все более сложные искусственные системы, мы придем (вероятно, к концу XXI века) к такому уровню, который позволит создавать органические машины столь же сложные, как человек.

А, значит, еще через несколько десятков лет, сможем создавать намного более сложные и совершенные организмы, нежели все, что изготовила до сих пор природа и более совершенные, чем мы сами. И вот тогда встанет вопрос: останавливать прогресс, или выйти за пределы человеческого образа?

Впрочем, до этого еще дожить надо, в ближайшие лет 50 у нас другие заботы.

Часть третья. Что делать.

Задачи для России. Главная цель: сохранить Россию. Эта цель кажется понятной на уровне обыденного смысла, но в самом деле она задевает очень сложные вопросы. Прежде всего, что такое «Россия»? Что мы собираемся сохранять? Географическую территорию? Но если ее заселит другой народ, будет ли это «Россия»? Инки и ацтеки тоже как-то называли свои страны, но кто об этом сейчас помнит?

Территории остались, иногда остались даже названия, но где эти народы? Пусть даже народ останется, но забудет свою культуру. Такие случаи были в истории. Например, Египет есть, но где те египтяне, которые строили пирамиды и прокладывали каналы тогда, когда европейцы ходили в шкурах с дубинами в руках?

С другой стороны, для того, чтобы сохраниться, нужно изменяться. Ну, не могла бы Россия сохраниться в том виде, который она имела в 1000-м году. Пришлось пережить несколько коренных изменений, среди которых принятие христианства, объединение России, проходившее с XIII по XVI века, реформы Ивана Грозного и Петра Первого, революцию 1917 года, переворот 1991.

Это, конечно, вопрос: можно ли было выстоять в конкуренции цивилизаций, не принимая христианство. Я не вижу каких-то мало-мальски научных подходов к решению этой проблемы. Если не считать того факта, что современная наука возникла в христианских странах. Однако основы научной мысли были заложены в политеистической Греции, а сейчас наука нормально существует в синтоистской Японии и синкретическом Китае.

Где предел изменений во имя сохранения, за которым следует потеря себя? Вероятно, важно, чтобы изменения шли в виде продолжения предшествующего, сохраняя все положительное, что только возможно.

Человек тоже сильно изменяется за время своей жизни, но он же не забывает свою историю? Становится умнее, получает абсолютно новые знания, но сохраняет непрерывность своей истории.

Я думаю, что «новый социализм» возможен. Он должен быть основан на реализации главной идеи Маркса (и Ленина) – общественной собственности на средства производства. И не только производства, но и социальную систему: города, регионы, государство.

Собственности не только (и не столько) в плане распределение продуктов производства, но и в плане участия в управлении (включая управление развитием, эволюцией) своего предприятия, своего города (поселка), области, республики, государства.

Именно это соединение мысленной модели объекта с управлением этим объектом, ощущение прямых и обратных связей с ним, и есть снятие отчуждения. Так, как у нас нет отчуждения от собственного организма (если со здоровьем все в порядке, конечно).

Легко сказать такие слова. Вопрос в том, как организовать участие в управлении общенародной собственностью для сотен миллионов человек? На этом споткнулся советский социализм. Конечно, технологически сложно устроить соучастие (инклюзивность, тьфу!) даже коллектива крупного предприятия в управлении, из-за чего пришлось передоверить управление нескольким людям. Предполагалось, что они будут подотчетны и подконтрольны, но для этого нужна определенная смелость управляемых (следовательно, зависимых), которую немногие годы социализма не успели воспитать у бывших рабочих и крестьян, а также их детей.

Сегодня у нас есть совершенно новые средства, которые дают возможность совершить такой же шаг вперед, какой позволила совершить письменность. Цифровые системы и сети могут создать постоянную прямую и обратную связь между самыми удаленными людьми и объектами.

Но важнее то, что они могут помочь найти среди миллионов различных идей похожие и объединить их в пулы, доработать и оформить их в проекты и сравнивать уже немногие синтетические варианты, и голосовать за них.

Коллективный субъект. Это как раз та штука, которой больше всего боятся империалисты. Боятся настолько, что говорить о нем в западных обществах вообще неприлично. Интересно, что постоянно превознося демократию, никто на Западе не требует демократии на предприятиях.

Почему? Потому что хозяин предприятия – капиталист (или группа капиталистов), и решения принимает он. Поэтому какое-то коллективное мнение на предприятии для него – это вредное, мешающее, обстоятельство. Дело наемного работника – выполнять приказы, а не рассуждать.

В свое время, прочитав «Структуру научных революций» Т. Куна я (видимо, из-за русского менталитета) понял идею «научного сообщества», как коллективного разума. И это совершенно очевидно для нашего человека при чтении «Структуры», потому что там ясно видна роль сообщества, где один ученый предлагает одно решение, другой – другое и так далее, и только сложенные вместе они создают парадигму. Но потом с удивлением обнаружил, что сам Кун этого не замечает.

В предисловии к американскому изданию 1979 года книги Л. Флека «Возникновение и развитие научного факта» Т. Кун писал: «Эта дискуссия велась в неизвестном мне и даже как бы неприемлемом ракурсе социологии коллективного ума… концепция, которая в ней выражена, не свободна от фундаментальных проблем, и я думаю, что они сосредоточены вокруг понятия «мыслительного коллектива… Меня беспокоит не то, что «мыслительный коллектив» - это гипостазированная фикция, хотя я думаю, что это действительно так. Если говорить кратко, похоже, что мыслительный коллектив (у Флека – М.С.) функционирует как некий сверхиндивидуальный разум, потому что многие люди обладают им (или он ими обладает)». Здесь Кун ясно формулирует обсуждаемую здесь особенность менталитета западного ученого: неприемлемая концепция коллективного ума. Вопреки любым фактам и логике.

А вот что пишет Луман (яркий представитель западноевропейской мысли), тем не менее догадывающийся о существовании такой онтологической проблемы: «Вопрос о том, что же является историей, методологически запрещен, а проблема того, что же является единством дифференции индивидуума и общества, даже и не распознается как проблема, ибо вместе со всей предшествующей традицией продолжают исходить из того, что общество будто бы состоит из индивидов. Если человека можно было бы рассматривать как часть системы общества, то теорию дифференциации пришлось бы формулировать как теорию распределения людей - будь то слои, нации, этносы или  группы.  Это  привело  бы  к  вопиющему  противоречию  с  концепцией  прав человека, в особенности - с пониманием равенства. Подобный «гуманизм» рухнул бы,  следовательно,  не  вынеся  собственных  идей».

Я мог бы привести еще десяток подобных высказываний; конечно, есть ряд западных ученых, пытающихся понять коллективный мыслительный процесс. Например, Э. Дюркгейм, К. Юнг, Э. Хатчинс. Дюркгейм еще просто писал, как думал, это было допустимо в рамках континентального мышления,  но уже Юнг и Хатчинс ясно понимали, что идут против мэйнстрима.

Но может ли быть гуманизмом запрет на истину? Не станет ли от этого хуже тем самым индивидам? Ложный гуманизм  может быть использован во вред людям, что и происходит.

Пути спасения и возрождения. Диспозиция. Текущий исторический момент совмещает в себе сразу несколько глобальных кризисов. Первый из них – это растворение глобального лидера последних десятилетий, США.

Дело не в том, что у них происходит экономический спад и прочие ужасы. Дело в том, что остальной мир развивается быстрее. Конечно, это было догоняющее развитие, которое намного легче осуществлять. Но тут вопрос в размерах. Если душевой ВВП Китая выходит на 0,5 от американского, то он уже в два раза обгоняет США по суммарному объему экономики.

А это дает возможность концентрировать достаточные для успеха усилия на областях вероятного научного и технологического прорыва, недоступные для маленьких стран (в которых всего 100-200 миллионов :-). И Китай этим довольно успешно занимается, хотя мне кажется, что Робертс немного преувеличивает.

Люди, которые пишут, что элита Китая находится под гипнозом США, не понимают законов развития идеоматериальных систем. В этих системах всегда есть свои внутренние сообщества, несущие несколько отличающуюся от общей усредненной парадигму. И между ними существует конкуренция за неофитов. Все вместе находятся под давлением реальности, поэтому более правдоподобная парадигма постепенно побеждает.

Напомню, что идеальные системы тоже холичны, а значит, все крупные компоненты в них должны быть взаимно согласованы. Если народ занимается мегапроектами, у него должен быть определенный набор наук. Чтобы обеспечить науки мозгами, нужна социальная мобильность и моральные установки, в которых ученость высоко ценится. Должны быть установки на предоставление возможности учиться всем, имеющим способности, независимо от происхождения и богатства.

На сегодня народ Китая настолько воодушевлен своим быстрым и очевидным подъемом (а внутри имеет одну из древнейших в мире традиций), что пораженцы и компрадоры теряют свои позиции и скоро потеряют их совсем.

И вот: идеальное имеет значение. Поганая операционная система может загубить смартфон с отличным железом. Народ с правильной идеологией совершает чудеса. И то, и другое было в сравнительно недавней истории.

Предатели проигрывают, прежде всего, потому что предательство выгодно для них, но невыгодно для всех. Общество всегда сильнее индивида. И весьма умные и сильные преступники сидят в тюрьме, пойманные обыкновенными полицейскими.

Действительно, кто такой «компрадор»? Это человек, который продает экономические (и иные) интересы своей страны, стоящие миллионы или миллиарды, за жалкие проценты от их реальной стоимости (вспомним 90-е).

Глупость? Для них – нет, потому что продают не свое. Но для общества продать что-то народное за копейки (центы) – это глупость, вопрос только в том, чтобы общество существовало. У нас его не было (и все еще нет) а в Китае оно очень даже есть. Поэтому компрадоров там сажают и даже расстреливают.

Идеологические компрадоры, скорее всего, будут просто изгнаны из общества. И уже строится своя идеология, намного более привлекательная для миллиарда с лишним человек, нежели перспектива вечно производить джинсы и памперсы для «развитых стран».

Следом за Китаем движется Индия при средних 8% годового роста за последние 10 лет. Доходы на душу населения за это время удвоились. Индия,  как и Китай, древнейшая цивилизация, и какой облик примет ее идейная конструкция в следующие десятилетия, угадать довольно сложно. Однако полагаю, что системы такого размера стремятся к созданию собственной субъектности за счет действия множества механизмов социальной психологии.

Те политологи, которые указывают на абсолютное английское влияние на  индийскую элиту, будут сильно разочарованы в ближайшие годы, и процесс само-осознания уже начался, Индия изобретает «хиндутву» и изучает санскрит, ищет оригинальные элементы национальной парадигмы в глубокой древности, и там есть, что искать.

Можете пожимать плечами, но Европа тоже начинает искать собственное лицо. Пребывавшая последние 70 лет под властью американской идеологии и вдруг осознав, что дядя Сэм может уйти на свой остров, Европа начинает скрипеть извилинами, отвыкшими самостоятельно думать, и пытается вспомнить, кто же она такая? Мне кажется, боле или менее самостоятельная европейская философия сохранилась только во Франции.

Есть еще Латинская Америка, раздробленная политически и экономически, но и она с некоторым запозданием (и с помощью католической церкви, ясное дело) начнет строить свою субъектность, заодно вспомнив многочисленные обиды от северных соседей.

У нас в России мы тоже ясно ощущаем запрос на субъектность (весьма отчётливый здесь, на Авроре). Мы начинаем отказываться от теорий, имеющих сомнительную научность, и использовать здравый смысл, который приходит на выручку в период краха парадигм.

Итак, на место либеральной идеологии (либеральной для тех, у кого есть много денег и кто может, купив ученых и журналистов, внушить широким народным массам, за кого они должны совершенно свободно голосовать) и которая насаждалась глобальным экономическим лидером, США, приходит многополярный экономически и вследствие этого цивилизационно, новый мир.

Это процесс глобальной мощности, это семь миллиардов человек против 860 миллионов в США и ЕС. Остановить его невозможно, даже ядерной войной. Ядерная война уничтожит Запад на 90% и лишь процентов на 30 остальное человечество.

Итак, вот наш расклад. Две всплывающие восточные цивилизации (Китай и Индия, почти 3 млрд. чел.), межующаяся Европа, Латинская Америка, о которой можно пока забыть, и мы.

Мы, которые потеряли 350-миллионный СССР, экономические, культурные, идеологические и научные позиции в мире и (самое главное) не понимающие, кто мы такие.

Неполные 150 миллионов человек, 1,65 триллионов долларов ВВП (4,2 по ППС) против стран и конгломератов с ВВП 20 триллионов долларов (США) и 350 млн. населения, 17 триллионов долларов и 500 млн. населения у ЕС и 12 триллионов (23 по ППС) 1,4 млрд. населения у Китая.

У России есть несколько плюсов: огромная территория, природные ресурсы (вероятно, более 100 триллионов долларов), относительно неплохое образование и ракетно-ядерное оружие, благодаря которому все наше добро не так-то просто отобрать.

Отталкиваясь от этого (да, продавая «за бугор», и вкладывая доход в развитие народа (значит, культуры) и экономики можно удержать свою линию развития и усилиться к концу XXI века настолько, чтобы снять вопрос о разграблении «русского наследства».

Однако, как мы разбирали, все это при условии, что на территории имеется Народ, а не толпа потребителей. Иначе найдутся люди, которые продадут все хорошее под носом у глупых буратин.

Условия необходимые, но недостаточные. Среди эволюционных линий (фил, по Т. де Шардену) лидирующей становится линия, которая усложняется быстрее других. Среди линий социальной эволюции, от племени до сверхдержавы, побеждает цивилизация, которая развивается (и усложняется) быстрее других. Поскольку эволюция общества идет через генерацию новых идей и комплексов, то быстрее развиваются те, кто генерирует больше инноваций в единицу времени.

Значит, первый «категорический императив» - это усложнение нашей социальной системы, то есть, рост сложности и разнообразия производимых продуктов и услуг (потому что большой объем одинаковых продуктов не создает сложности), научное и технологическое развитие, необходимый для всего этого рост населения и его образования.

Но, как я писал, невозможно генерировать инновации безошибочно. Часть из них будет неудачной, что проявится только в практике (естественный отбор на социальном уровне), а это долго и дорого. Поэтому выигрывает та цивилизация, которая генерирует инновации с меньшим процентом ошибок.

Это достижимо при умении строить более точные модели устройств, предприятий, отраслей, армий, сообществ, государств и, главное, цивилизаций. Что достижимо за счет создания больших когнитивных систем из людей разных специализаций и цифровых сетей, баз данных и знаний, средств моделирования и искусственного интеллекта.

Модели, даже самые лучшие, бесполезны, если не заданы параметры оптимизации. А для их определения нужна цель. Цель же определяется представлением о желательном будущем, которое невозможно без целостной системы идей данного народа.

Отсюда второй «категорический императив» - это научиться создавать гибридные когнитивные системы из людей, цифровых процессоров и информационных сетей.

Но эти «мегамашины мышления» нужно чем-то наполнить, некими парадигмами, чтобы они стали эффективными идеоматериальными системами.

Третий категорический императив: создать новое мышление для России. Для этого нужно создать несколько наук: сначала философию (теорию эволюции идеоматериальных систем), затем теорию социальной эволюции (экономическая наука, отдельная от социальной – это попытка понять, зачем нужен желудок отдельно от организма; о синтетической теории социально-экономического развития см. например, статью В.М. Полтеровича), затем социальную когнитивную теорию, теорию коллективного мышления (истинную теорию мышления, ибо только такое и существует на Земле).

Итак, вот что мы имеем. Сначала нам нужно понять, как можно продолжить нашу цивилизационную линию в XXI веке, причем соединить преемственность с эффективностью.

Причем «наша линия» - это не линия только русского народа. Несмотря на все претензии к Ельцину, здесь с ним придется согласиться: наша линия – это линия народа российского, включающего все народы, живущие на общей территории.

Многообразие национальностей – это тоже элемент сложности синтетической системы, потому что для описания каждой из них нужен свой алгоритм.

Важная вещь: русский народ стал таким, как он есть, в значительной степени из-за того, что ему пришлось научиться понимать все те народы, которые он объединил в своей империи, и научится любить все то ценное, что есть у них.

Всякие попытки поставить русский народ выше других российских народов ведет в конечном счете к их отпадению, а следом к примитивизации русских, которые должны хранить и направлять цивилизацию, способную объединять и вести вперед. Это и судьба, и обязанность, и счастье.

Решение о будущем нужно принимать всем народом, и это не дурацкий процесс голосования за выдвинутые «экспертами» варианты, это процесс всенародного создания модели своего будущего на основе осознания самих себя. Процесс коллективного создания парадигм отдельных наук и синтезированной парадигмы общенаучного знания.

Мир един, и едина истинная наука; если настоящий биолог хочет что-то понять, то он лезет в физику и химию, в теорию информации, кибернетик лезет в конструкцию мозга, и так далее.

Это достаточно длительный процесс, в котором нет простого равноправия. Конечно, голос мыслителя в осознании не равен голосу рядового жителя. Но базисные идеи, выдвинутые мыслителями, должны быть интерпретированы в реальные модели развития до локального уровня, понятного рядовым гражданам, и уже здесь проверены на соответствие их пожеланиям.

Вокруг каждой базисной идеи возникает свое сообщество, развивающее и дополняющее исходные аксиомы до парадигмы, способной работать. Виртуальные социальные сети очень ускоряют этот процесс. Наблюдение искусственного интеллекта за динамикой виртуальных сообществ, слежение за дискурсами и возникающими понятиями (новой терминологией) дает возможность генералистам (философам знания) видеть картину движения социального знания в целом, возникновением новых направлений, организовывать помощь новым течениям.

Конечно же, такая сложная работа не может быть проведена в один заход. Конкурирующие научно-политические сообщества должны представить разные варианты, им нужно дать возможность раскритиковать друг друга в прах, создать исправленные и комбинированные модели.

И только после нескольких итераций принять некую общую программу. В самом деле, это и есть реальная демократия или общенародная собственность на свою страну.

Собственно, это и есть основа нового социализма, общественного строя XXI века.

Причем эта система должна использоваться в обществе начиная снизу доверху. Внизу это система самоуправления (совместного владения) на предприятиях, начиная с малых и средних.

Такие предприятия уже создаются, действуют и развиваются, но не у нас. Их главная особенность – вовлечение наибольшего числа работников в подготовку и принятие решений, в инновационный процесс, в выдвижение и обсуждение новых идей. Это технологии коллаборативного и партисипативного планирования, гибридные организации, аджайл, инклюзивное управление и так далее. Им свойственна способность к быстрой реорганизации, создании динамичных групп для реализации новых проектов. Часто используется  собственность трудящихся (employee-owned business), новейшие формы – это краудфандинг и ICO (Initial coin offering), инвестирование стартапов через криптовалюты.

Новые формы чаще всего встречаются в области высоких технологий, потому что требуется быстро разрабатывать сложные продукты. Именно здесь распределенное мышление оказывается наиболее эффективно, компенсируя штраф за сложность.

Но для нас в этих формах наиболее интересно участие сообщества в управлении эволюцией предприятий, создания и внедрения новых технологий, преодоление отчуждения и создание психологии соучастников экономической деятельности.

Когда начинают взаимодействовать множество предприятий с социальной формой собственности, возникают сети предприятий или «гибридные предприятия», экономические кластеры. Это надсистема синергетических взаимодействий, в которой одни предприятия помогают другим за счет кооперации, когда каждое лучше всех в отрасли делает элементы общего сложного продукта.

Усиление народа. Демография. 146 миллионов человек на сегодня (и тем более к концу XX века), как мы видим из диспозиции – это слишком мало. Недопустимо мало. Возможно ли заметно увеличить население за несколько десятков лет?

Конечно, в какой-то мере можно компенсировать недостаток население интенсивным внедрением роботов. Тогда можно будет больше живых людей обучать для творческого труда, что заметно повысит сложность социальной системы, потому что разнообразие такого труда на насколько порядков больше, чем простого.

Но , возможно, не всякие люди годятся для науки и изобретательства, хотя почти всем можно найти творческое занятие. Но творческие садовники и парикмахеры – это, конечно, хорошо, но не в период гонки цивилизаций.

Поэтому увеличение население России – это один из категорических императивов для любой политической парадигмы, направленной на сохранение и развитие русской цивилизации.

Если перейти к семье с четырьмя детьми, как пишет Крупнов, то получим удвоение населения за примерно за 30 лет, то есть, 300 млн. к 2050 году и 600 млн. к 2080.

Однако сделать такое крайне сложно; материальная обеспеченность общества ведет, скорее, к падению рождаемости (смотрим на Европу).

Но когда общество уже достигло определенного материального уровня, обратный ход невозможен, поэтому первое, что нужно делать, это обеспечить молодым родителям жилье, детский сад, школу за счет государства, которое является главным выгодоприобретателем.

Немного цифр. Плюс 150 миллионам населения за 30 лет потребуются 1,5 миллиарда кв.м. жилой площади. Цена квадратного метра – это одна из тайн современной России, но думаю, при индустриализации процесса ее можно понизить тысяч до 20 рублей (посмотрите на цены домов, построенных ручным трудом из материалов по розничным ценам в частном секторе). Итак, получаем 30 триллионов рублей, или по триллиону в год.

Для примера, профицит бюджета России за 2018 год – 2,7 триллиона рублей.

Но главное – это непоказное внимание общества, помощь и одобрение вместо желания содрать деньги за каждый вздох ребенка.

Усиление народа. Образование. Первое, что нужно делать здесь – отказаться от системы натаскивания детей отвечать стандартными ответами на стандартные вопросы. Это можно делать, вообще не понимая сути вопросов. При всеобщем проникновении интернет, запоминание играет все меньшую роль, гораздо важнее понимание принципов и общей системы знаний.

Если вы представляете себе общую карту знаний, существующие науки, дисциплины и их связь, то нужную информацию или формулы вы можете за несколько минут найти в сети, главное, знать, что они есть и быть способным их использовать, то есть, строить из них мысленные модели и соотносить эти модели с реальностью.

Важно понимание, а не зубрежка. Знание – это огромный конструктор, набор идеальных деталей (понятий, концепций, принципов) из которых можно мысленно собирать конструкции, объясняющие явления реального мира. Или такие конструкции, которых в реальном мире еще не было, но которые возможны.

Важно знать номенклатуру этих идеальных элементов, способы их взаимодействия, и уметь оперировать ими: строить из них мысленные системы.

Четвертый императив. Модернизация экономики. Основа модернизации – это управление предприятиями, регионами, городами, отраслями и экономикой в целом на основе гибридных когнитивных систем.  Это не только возможность на порядки повысить эффективность управления и скорость развития,  это возможность реализовать истинную коллективную и всенародную собственность, снять отчуждение трудящихся от предмета и средств труда.

Человек – живое существо, и психология владения (не в смысле «потребления», а в смысле управления, сохранения и развития, как крестьянин владел своим хозяйством), объединяющего человека и искусственную часть общества, которую, собственно, и производит экономика), должна сильнейшим образом повысить качество управления.

На предприятии в мегамашину мышления может входить часть работников или даже все работники, обязательности здесь не может быть. Уровень участия может быть очень разным – от нескольких улучшающих предложений в год (кстати, известная японская система) до постоянного взаимодействия

Все взаимодействие должно идти через ИКТ-системы, что упрощает, ускоряет, позволяет отслеживать и находить линии (филы, дискурсы) возникновения новых понятий, понятийных комплексов, становление новых парадигм.

Это позволяет также минимизировать «награждение непричастных и наказание невиновных».

В основу конструирования гибридной сети нужно положить структуры возникновения знаний и открытий, полученные в результате исследования становления научных парадигм и научных сообществ. Может пригодиться также история Вселенских соборов христианской церкви, которые были одними из первых когнитивных мегамашин.

Элементы искусственного интеллекта призваны служить усилителями естественного интеллекта, ускоряя работу ученых и инженеров, содействуя образованию интеллектуальных сообществ по вновь выявленным проблемам, семантическому поиску информации и знаний и концепций в действующей сети и базах знаний, дискурс-анализу существующих и возникающих тем.

В целом уже ясно, что сеть будет иметь нейроморфную структуру, где эксперты играют роль нейронов, а агенты и сеть - роль аксонов и дендритов; будут возникать структуры, похожие на прецептроны, неокортекс с колонками и т.д. В реальном времени будут отслеживаться коннектомы проекта: линии коммуникации между участниками проекта и используемыми ими информационными ресурсами.

Эти механизмы нужно использовать и отлаживать уже в ходе реализации «Красного проекта» на Авроре. Он должен стать примером, соединяющим как исследование сверхсложной системы (человеческого мозга и нервной системы, как «хардвера», плюс исследование и усовершенствование организации процессов восприятия и мышления, как «софтвера»).

В последнее время возникло новое направление управления креативными организациями – холакратия (http://www.holacracy.org). Это динамические структуры самоорганизации людей для достижения общих целей, явно сетевого типа. Группы быстро возникают и так же быстро изменяются по мере достижения одних целей и возникновения новых. Применение таких структур вряд ли целесообразно в организациях индустриального типа, но в инновационных проектах должно быть очень эффективным.

Устройство систем коллективного мышления (коллективный субъект). Понятие мегамашины введено Л. Мамфордом для обозначения социотехнических систем, созданных из рабов, быков, канатов, рычагов и блоков, с помощью которых были построены пирамиды и каналы древнего мира. Как уже говорилось, мегамашины мышления состоят из специалистов различных областей знания, дополняющих друг дуга, библиотек, схем, чертежей, специальных журналов, калькуляторов, компьютеров и прочих артефактов, используемых в когнитивной деятельности. В настоящее время из всего этого многообразия достаточно оставить людей, компьютеры и цифровые сети. Когнитивный процесс, идущий в системе, будет связан с возникновением революционных ситуаций, которые будут сопровождаться теми же явлениями, что и в старой науке – образованием новых групп и изменением словарного состава коммуникации в этих группах, частоты употребления терминов, возникновения новых коннотаций, новых терминов и новых понятий, которые сначала могут не иметь точного названия, но могут обозначаться несколькими связанными словами.

Продолжение






© 2005-2019 Интернет-каталог товаров и услуг StroyIP.ru

Екатеринбург
Первомайская, 104
Индекс: 620049

Ваши замечания и предложения направляйте на почту
stroyip@stroyip.ru
Телефон: +7 (343) 383-45-72
Факс: +7 (343) 383-45-72

Информация о проекте
Размещение рекламы