Власть и общество: Сможет ли Михаил Мишустин возглавить «Справедливую Россию»?

Александр Халдей

Последней горячей новостью экспертного сообщества, которую сейчас оживлённо обсуждают в СМИ, стала идея реанимации партии «Справедливая Россия», возглавить которую может новый премьер-министр Михаил Мишустин. В этом случае проект партийной реформы может стать весьма многообещающим, ибо возникают две партии, возглавляемые крупными федеральными политиками высшего уровня – «Единая Россия» Дмитрия Медведева» и «Справедливая Россия» Михаила Мишустина.

Таким образом, в новой Государственной думе появляется основа для устойчивой двухпартийной системы, которая сменит устаревшую четырёхпартийную, а точнее многопартийную, учитывая множество мелких спойлерских партий, задача которых состояла не столько в консолидации электората, сколько в его дроблении и недопущении его консолидации системной оппозицией, как бы подконтрольна она ни была. Ибо всякая управляемая оппозиция потенциально выходит из-под контроля и превращается в разрушительную силу, когда набирает достаточное для этого количество голосов.

Каковы шансы на успех у предполагаемого проекта, случись ему быть реализованным и взятым за основу политической реформы? У всякого решения есть сильные и слабые стороны, и мы сейчас вкратце рассмотрим некоторые из них.

Прежде чем перейти к рассмотрению самих проектов, стоит дать оценку общеполитической ситуации, на фоне которой они появляются. Уже две недели в информационном потоке в той или иной форме всплывают сообщения о неких разногласиях в политических верхах по вопросу темпов и стратегии конституционной реформы. Что вполне ожидаемо, учитывая, что для элиты политические реформы стали полной неожиданностью.

Условно говоря, возникли две оппонирующие группы. В одну из них входят так называемые системные консерваторы, предупреждающие об опасности совершения серьёзных ошибок, если возобладает спешка, а в другую группу входят так называемые технократы, полагающие, что нужно «ковать железо, пока оно горячо», полагая под этим сохраняющуюся возможность контроля над процессами и технологиями в период нарастающих турбулентностей.

Надо сказать, что обе стороны обладают сильными аргументами, игнорировать которые невозможно. Консерваторы, к которым относят в основном так называемых «силовиков», предупреждают, что в спешке можно набрать депутатский корпус, куда попадут лица с неясной позицией. Ведь непонятно, какие партии и с какой платформой будут участвовать в борьбе. Старые не годятся, новые не сформированы. При этом непонятно, как будут формироваться избиркомы, каковы будут политтехнологии, кто и как вмешается в борьбу и каким ресурсом будет обладать.

Короче говоря, не просчитано, какие неожиданности могут всплыть в ходе процесса, и как их можно будет нейтрализовать. Главный риск — потеря устойчивости конфигурации власти и рост фактора неопределённости. Что и говорить, опасения вполне обоснованные.

Технократы считают, что консерваторы просто не успели к досрочным выборам сформировать свои партийные проекты и потому опасаются ослабления позиций в новом раскладе сил. Самым главным технократы считают использовать фактор выигрыша времени, точнее эффект внезапности, ради которого и была принята такая стратегия перемен.

Если начать тормозить процесс, оппоненты сумеют адаптироваться и отыграть позиции, и тогда все изменения, запланированные в реформе, будут нивелированы и смысл их будет потерян. Угрозу технократы видят не столько в оппонентах из консервативного лагеря, сколько в возможностях внешнего вмешательства в выборы.

Ведь либеральное крыло уже начало кампанию по дискредитации изменений в Конституцию, предложенных Владимиром Путиным. Потеря времени позволит им влить серьёзные средства в информационную кампанию противодействия и провести мобилизацию не только сторонников, но и дезориентированных нейтральных обывателей.

Смысл выигрыша времени состоял в перехвате инициативы по протестной повестке, и затяжка времени может лишить этого преимущества. Либералы стремятся соединить протестную тему с критикой конституционных реформ. Учитывая ресурс либералов, опасения технократов также весьма обоснованны.

Принимая во внимание все вышеперечисленные факторы, можно сказать, что идея превращения партии «Справедливая Россия» в партию власти номер два после «Единой России», для чего и планируется главой партии сделать Михаила Мишустина, позволяет снять указанные противоречия.

    С одной стороны, Михаил Мишустин — новое лицо, его политический старт был обрамлён в позитивный пиар-контент. Он не обладает негативным бэкграундом, у него нет антирейтинга, напротив, его имидж уже сформирован как эффективный и позитивный.

Это делает его перспективы как политика достаточно высокими, а перспективы «Справедливой России» под его руководством весьма реальными. Такое решение позволяет показать серьёзное обновление политического пейзажа при сохранении существующей филиальной сетки старых системных партий. Это удачное соотношение перемен с преемственностью.

    С другой стороны, СР — уже устоявшаяся партия с историей. Есть ядро. Особенно сильное в регионах, как показывает повышение Николаева в Чувашии. То есть — есть сдерживающие силы внутри партии, которые могут обеспечить стабильность и отсутствие волюнтаризма.

В этом контексте, надо сказать, что определенной слабостью «Справедливой России» является её руководство. Отсутствие ярких лиц, пассивная позиция, слабое внутреннее управление губит партию. Партийная программа у партии, имеющая ярко выраженный левоцентристский социальный акцент, намного привлекательнее репутации её лидеров.

Таким образом, приход нового яркого лица в старую партию в сложившихся обстоятельствах — это сильный политический ход. Именно с точки зрения пиара в условиях отсутствия времени на долгое позиционирование накануне внеочередных выборов соединение Мишустина со «Справедливой Россией» отвечает запросу общества на справедливость, обновление и компетентность. В этом состоит сильная сторона такого решения — оно полностью соответствует задачам текущего момента.

К слабостям этого решения можно отнести то, что Мишустин не обладает опытом политического руководства. Он сам пока не позиционирован в обществе как политик. Его политический портрет пока не ясен, его ещё предстоит сформировать и донести до электората. У Мишустина есть эффективность, но пока нет главного требования для политика — харизмы. Его фамилия не вызовет цепочки устойчивых положительных ассоциаций.

Да и вообще непонятно, насколько Мишустин постоянная фигура нового политического ландшафта — слишком много было разговоров о его временности и техническом премьерстве. В этом смысле его возможности перебить своим имиджем давно и устойчиво скомпрометированный имидж «Справедливой России» ограничены.

Возможно, политтехнологи в процессе раскрутки дорисуют всё остальное, ведь мы помним, что пиаровцы смогли накачать практически с нуля даже рейтинг Медведева в его президентской кампании. Но такие операции имеют очень краткосрочный эффект: к креслу мало прорваться, ему надо соответствовать.

В этом смысле постоянное падение рейтинга Дмитрия Медведева было весьма показательным. Его антирейтинг компенсировался высочайшим рейтингом Владимира Путина, что позволяло Медведеву на каком-то этапе функционировать как политику. Сейчас антирейтинг Медведева суммируется с антирейтингом возглавляемой им «Единой России». Это опасная ситуация, что потребовало создания проекта «Мишустин во главе «Справедливой России».

В былое время отсутствие стройной теории в основе платформы СР стало бы для Мишустина во главе этой партии серьёзной проблемой. От него потребовалось бы стать чётким социал-демократом со всеми сопутствующими признаками: статьями и книгами, политическими связями, опытом оргработы в партии. Сейчас партии стали исключительно брендами и популистскими структурами, их позиционирование и продвижение — это маркетинговая пиар-технология.

Но если считать, что у «Справедливой России» с Мишустиным во главе стоят задачи не только прорваться в Думу «здесь и сейчас», но и заложить основу устойчивой двухпартийной системы на далёкую перспективу, то ограничиться брендовым пиаром уже не получится. Мишустину придётся озаботиться созданием серьёзной социал-демократической партии, учитывая уровень социального запроса на справедливость. Здесь уже у Мишустина возникает миссия.

Сейчас Путин дал Мишустину небывалый шанс. Если тот сможет совместить реализацию национальных проектов с удачной партийной реформой, это будет серьёзным вкладом в работу большой путинской команды по преобразованию России в современное эффективное государство. Задача поистине титаническая, но у России иных задач и не бывает.