Как начались 500 лет западного господства

Борис Толчинский. кандидат политических наук, писатель, публицист

Министр иностранных дел России Сергей Лавров неоднократно подчёркивал, что пять столетий доминирования «так называемого коллективного Запада» подходят к концу. Актуальный календарь истории даёт возможность разобраться, как начиналось это доминирование, чем обернулось и почему для нас, живущих на излёте этой исторической эпохи, так важно преодолеть её, чтобы идти вперёд.

13 августа 1521 года – день, который мы с уверенностью можем назвать её началом. В тот самый день завершился штурм Теночтитлана, столицы империи ацтеков, отрядом испанских конкистадоров под предводительством Эрнана Кортеса. История этой кампании потрясает воображение и кажется ожившей сказкой – но сказкой кровавой, где герои Запада несли невежественным массам свет цивилизации, не спрашивая их согласия, ступая через миллионы трупов.

Теночтитлан был красивейшим городом, а правитель ацтеков Монтесума II – богатейшим из монархов мира. При Монтесуме в Теночтитлане проживали, по различным данным, от трёхсот тысяч до миллиона человек, то есть больше, чем в тогдашних Париже, Риме, Лондоне, Севилье, Лиссабоне, Праге вместе взятых. Подданными Монтесумы были 15 миллионов человек, включая племена, которые признавали господство ацтеков. Их империя занимала территорию втрое больше самой Испании.

И вся эта великая империя буквально за два года (1519–1521) рухнула к ногам конкистадоров! Несколько сот испанцев одержали полную победу над сотнями тысяч воинов-ацтеков. Последний император Куаутемок попал в плен к Кортесу и был запытан до смерти, Теночтитлан – захвачен и разрушен.

Как же испанцам это удалось? И как вообще они оказались у стен столицы ацтеков, так далеко от родины, на другом краю Земли? Что их туда привело? Чтобы получить ответы на все эти вопросы, нам стоит вернуться из Нового Света в Старый, из Мексики – в Испанию, из 1521 года – на четверть века назад.

В то время Испанией правили два самых выдающихся монарха в её истории – Изабелла, королева Кастилии, и её супруг Фердинанд, король Арагона. В 1492 году Изабелла и Фердинанд завершили Реконкисту, отвоевание пиренейских земель, занятых ещё в VIII веке арабами-магометанами.

Из Нового Света вернулся Христофор Колумб, посланный королевой на поиски пути в Индию. Он привёз Изабелле настоящих туземцев (которых по ошибке назвал индейцами), а главное – золото. И сообщил, что там, где он это золото добыл, можно взять ещё и ещё. И ещё! Колумб сам не знал, что открыл портал в ад, а знал бы – десять раз подумал: стоит ли?...

В 1516 году королём Кастилии и Арагона стал внук Изабеллы и Фердинанда Карлос, он же Карл V Габсбург, пожалуй, самый знаменитый в мировой истории человек по имени Карл (возможно, после Карла Маркса, но это не точно). Карл V не обладал политическим гением бабки и деда, но у него был государственный ум, а ещё им владели колоссальные амбиции. Он мечтал стать повелителем мира – и почти стал им. Много лет спустя Карл скажет: «Над моей империей никогда не заходит солнце». В XIX веке эту фразу присвоят английские колонизаторы, но ни до, ни после Карла V не было такого монарха, который бы единолично правил столькими народами. Чтобы укрепить своё господство и финансировать многочисленные кампании, Карл отчаянно нуждался в деньгах.

Тем временем по пыльным дорогам Кастилии и Арагона скитались тысячи хитроумных (и не очень) идальго, которые умели только воевать, но воевали лучше, чем кто-либо в тогдашней Европе. Это была взрывоопасная смесь пассионарности и неустроенности. Реконкиста закончилась, тысячи сорвиголов остались не у дел, без земли и без богатств. Крамольный же вопрос, а не пойти ли вам работать, прозвучать не мог, так как это было оскорбительно для чести благородного идальго и могло закончиться смертью любого из глупцов, кто бы решился такое спросить.

Решение нашлось само собой, причём король его активно поддержал. Сотни, а затем и тысячи пассионарных идальго отправились за океан по пути, проторенному Колумбом. В Испании они оставляли нищету и безысходность, в Америке – Новой Испании – им грезились новые земли, которых уж точно хватит на всех, и невероятные богатства, которые придётся отвоёвывать, но это никого не пугало. А кроме того, конкистадоры, будучи верными сынами своей матери-церкви, несли учение Христа отсталым и невежественным идолопоклонникам. Прибыв на место, они убеждались – а многие, к несчастью, на самих себе – насколько дикие и кровожадные нравы царят у ацтеков: те практиковали человеческие жертвоприношения, вырывая сердца живых ещё людей, купаясь в их крови. И разве не долг доброго христианина перед Господом привести к Христу этих злосчастных дикарей?

Для индейцев пришествие конкистадоров означало катастрофу. У населявших Америку народов бытовало поверье, что однажды возвратится их верховный бог (обычно это был Кецалькоатль), он будет белокожим, с бородой, вооружён необыкновенным оружием, с ним явятся его помощники, такие же бледнолицые, как он, и множество других невиданных созданий. Поэтому, когда Кортес со товарищи предстали перед ацтеками, те сразу же признали в них богов, спустившихся с небес. Индейцы прежде не видали лошадей и приняли всадников за единое создание, за этаких кентавров (если бы они знали, кто такие кентавры). А ружья, огненные трубки, и особенно пушки, способные убивать множество людей на расстоянии, совершенно деморализовали их. Потом, правда, туземцы поняли, что и новоявленных «богов» можно убить, что они такие же люди.

Но дело было сделано. Всё новые царства рушились к ногам конкистадоров, одно за другим туземные племена признавали власть короля Карла, и горы золота и серебра отправлялись за океан, Испанской короне. Неизвестные в Америке болезни, такие как оспа и корь, привезённые незваными гостями, массово косили туземцев, истребляя всякое сопротивление и высвобождая жизненное пространство для колонизаторов.

К горечи победителей, новые плодородные земли и горы награбленных в Америке богатств не принесли им ни счастья, ни процветания, и миллионы уничтоженных туземцев не открыли врата в рай. История любит зло шутить со своими героями и антигероями, тем более что это обычно одни и те же лица. Под конец жизни Карл V, король и император, безумно уставший и измученный сорока годами правления миром, добровольно отрёкся от всех принадлежащих ему тронов и отправился в монастырь. В Испании ему наследовал сын, Филипп II, король-бюрократ, мрачный, нелюдимый затворник, возомнивший себя рыцарем Контрреформации. Заокеанские богатства он спускал на политические авантюры, на войны с протестантской Англией и восставшими Нидерландами. Всё оказалось зря.

Но пример Филиппа оказался заразителен ещё на три столетия вперёд. Испанская элита поняла, что можно не работать и не развивать страну, а жить за счёт награбленных в колониях богатств. Так и жила, пока не профукала и богатства, и колонии.

Английская колонизация Америки началась на полтора столетия позже и сильно отличалась от испанской. Конкистадоры были верными слугами короля, сынами церкви. Все земли, завоёванные ими, от самого начала Испанской империи до самого её конца, считались владениями короны, управлялись чиновниками, назначаемыми из Мадрида. Англичане же были переселенцами, представлявшими самих себя. В Новом Свете они становились собственниками и получали право на представительство в местных политических собраниях. Пройдёт ещё сто лет, и этот образ жизни оформится в девиз, зажёгший Американскую революцию: «Нет налогов без представительства».

Другое важное отличие: если испанцы быстро, ещё при Карле V, согласились с тем, что индейцы тоже люди, и относиться к ним нужно по-человечески, по-христиански, стараясь обращать их в католическую веру, то английские переселенцы, ставшие американцами, индейцев просто убивали. В Центральной и Южной Америке, куда пришли испанские завоеватели, туземцы погибали от неведомых болезней, но никто нарочно их не заражал. А в Северной Америке переселенцы сознательно подбрасывали индейцам заражённые оспой одеяла и одежду. Так они отвоёвывали себе «жизненное пространство» в чужой необъятной стране, которую алчно присвоили, даже не особо маскируясь верой; папы римского над ними не было, и вели их не священники, а собственники.

Колонизация «отсталых» территорий, которая в XVIII веке была только трендом, в XIX веке стала мейнстримом. Величие государства определялось тем, сколько у него колоний и как много сокровищ оно способно выкачать из них, чтобы обеспечить себе процветание. Английская промышленная революция была бы невозможна без жестокой эксплуатации Индии, которую сами англичане беззастенчиво называли «жемчужиной в короне Британской империи». Эта империя была самой большой из когда-либо существовавших в мировой истории. За англичанами с большим отрывом следовали французы, голландцы, те же самые испанцы и португальцы, даже бельгийцы.

Леопольд II, король-маклер, путём махинаций сделал Бельгийское Конго своим личным владением. При его правлении коренные жители страны подвергались такой чудовищной эксплуатации, что погибали миллионами в год. И это был первый документально подтверждённый геноцид в истории, он потряс и возмутил мировую общественность даже в те далеко не вегетарианские времена.

Второй Германский рейх, появившийся на карте мира только в конце XIX века, опоздал к разделу колоний. Но тут же, устами будущего рейхсканцлера Бернгарда Бюлова, заявил имперские претензии на «место под солнцем». Чтобы получить свою долю мирового пирога, Рейх посылал в Южную Африку войска, которые истребляли местное население целыми племенами. Провожая солдат в Китай, кайзер Вильгельм II напутствовал их: «Действуйте вашим оружием так, чтобы и через тысячу лет ни один китаец не осмелился косо взглянуть на немца». Из тысячи обещанных кайзером лет прошли сто, но сейчас ВВП Китая в пять раз больше ВВП Германии. В 1914 году неистощимая страсть европейских держав к мировому господству приведёт их к Великой войне, к Первой мировой, затем и ко второй.

Подведём итог. Везде, где ступала нога европейца (а затем и американца), лилась кровь, богатства чужой земли становились добычей жестоких колонизаторов. Кому-то эти богатства не пошли впрок, как испанцам, а кто-то, как англичане, сумел выгодно распорядиться ими. Так или иначе, без этих награбленных по всему миру богатств Запад не стал бы тем Западом, «который мы знаем и любим». Воинствующие адепты колониализма мечтают вернуть нам XIX век и его нравы, превозносят «блага цивилизации», принесённые колонизаторами в Азию и Африку, а если и осуждают Запад, то лишь за «сдачу позиций», за уход из колоний, новые власти которых до сих пор не в состоянии наладить нормальную жизнь в своих странах.

Но это аргумент не за, а против: чего стоит такая цивилизация, которая для своего утверждения на новых землях нуждается в постоянном присмотре иностранных хозяев? Как можно одной рукой голосовать за демократию и либерализм, а другой проводить черту между «цивилизованными» народами и якобы «отсталыми», делить людей на сорта? Может быть, проблема в другом? В том, что ценности и идеалы, навязанные силой «коллективным Западом», не приживаются в странах с иной, незападной культурой? Может быть, если самоназначенные прогрессоры действительно желают блага этим странам, то лучше дать им жить как они сами хотят?

Сегодня Запад уже не тот, каким был при Карле V или Вудро Вильсоне, или даже Рональде Рейгане. В идейном плане «коллективному Западу» нечего предложить миру, кроме старых, обветшавших вильсоновских мантр, которые теперь мало кого убеждают. У конкистадоров Кортеса, у повстанцев Вашингтона, у колонизаторов Родса и у многих-многих, кто олицетворял «коллективный Запад» в прежние времена, был свой «образ будущего», тот Сияющий город на холме, куда он искусно увлекал народы мира. Но этот яркий образ растворяется в Black Lives Matter, ЛГБТ и «новой этике». COVID-19 наносит по Граду на холме новый тяжкий удар, показывая всю неспособность «коллективного Запада» в одиночку противостоять реальным вызовам и угрозам цивилизации.

13 августа 1521 года, день падения Теночтитлана, можно считать символическим началом эпохи его доминирования. На самом деле, как мы видим, это был долгий, растянувшийся на десятилетия и даже на столетия процесс. Так и завершение эпохи не случится в один день. В обозримом будущем «коллективный Запад» никуда не денется, он не развалится, он всё ещё очень силён, владеет передовыми технологиями, его питают сильные умы, и сам его образ жизни остаётся привлекательным для значительной части человечества. С Западом придётся иметь дело, сообща решать возникшие проблемы. Так постепенно будет возрождаться тот конкурентный и многополярный мир, который с античных времён является лучшим, самым естественным и продуктивным состоянием человечества. Именно об этом говорит «коллективному Западу» российское руководство. Услышит ли? Скорее да, чем нет. Стоит на это надеяться.