Мнение: США принесут Украину в жертву трансатлантической «дружбе» против России

Межуев Борис

Одним из основных вопросов, оставшихся открытыми после общения лидеров России и США Владимира Путина и Джозефа Байдена, оказывается вопрос о возвращении украинского сюжета в американскую повестку.

Является ли ультимативный тон заявлений Байдена просто попыткой набрать внутриполитические очки, проявив риторическую жестокость, или же американский лидер действительно готов пойти на открытую конфронтацию с Россией путем провоцирования украинской наступательной операции на Донбассе ради создания трансатлантического антироссийского единства, в интервью редакции рассказал доцент философского факультета МГУ политолог Борис Межуев.

    — Насколько конструктивным выглядел диалог Владимира Путина и Джозефа Байдена, не были ли заявления Байдена об укреплении восточного фланга НАТО и новых санкциях в случае эскалации на Украине похожи на ультиматум?

Борис Межуев — Да, конечно, эти заявления похожи на ультиматум. Я думаю, что это и был определенный ультиматум. Если Россия попытается применить силу, то произойдет то, что произойдет. Россия, конечно, не планировала никакой агрессии на Украине, но не учитывается очевидный фактор — а что, если произойдет вторжение украинских войск на территорию Донбасса. Естественно, Россия вынуждена будет защищать местное население. Как в этом случае будет развиваться эта история? Россия же выдвинула свои собственные требования о соблюдении Минских соглашений. Но, как я понимаю, со стороны Байдена ответа никакого не последовало.

    — То есть компромисса не получилось?

— Может быть, стоит ожидать, что все-таки Байден, Салливан (советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан. — Ред.) и Нуланд (заместитель госсекретаря США по политическим вопросам Виктория Нуланд. — Ред.) услышали посыл о том, что у России есть определенные красные линии. Публично они об этом не заявили, ничего не сказали, но, будем надеяться, приняли это во внимание — усвоили молчаливый урок о том, что не стоит дразнить Россию и переходить эти красные линии. Публично ничего из этого обозначено не было, поэтому можно только гадать, идет ли речь о сознательном игнорировании российских интересов или же просто о сложности публичной ситуации.

Понятно, что администрация Байдена теряет популярность, республиканцы наступают, в случае если Байден прогнется, в перспективе ему может грозить импичмент. Все это можно оценивать и с такой позиции. Тем более что Fox News начал атаку на Байдена. Будто бы он слишком явно демонстрировал хорошее отношение к Путину, улыбался сверх меры и так далее. Можно себе представить, что было бы, если бы с его стороны имело место какое-то заявление, свидетельствующее о понимании российских интересов.

Я всегда исхожу из некоторого оптимистичного варианта. Так что, вероятно, публичные жесткие заявления нужны Байдену для укрепления его влияния и поднятия его рейтинга, но при этом все сложные моменты проговорены не для прессы или усвоены молча. Тем не менее общая интонация этого мероприятия довольно конфронтационная. Это видно по пресс-релизу, который распространил Белый дом. Речь идет о каких-то односторонних ультиматумах, а не о совместной декларации.

    — Позиция России выглядит не слишком мягкой в этой ситуации?

— Мягкости никакой не было, это неправда. А вот что было — это слишком наивное представление о слабости Байдена, его команды, об их неспособности действовать единым кулаком. Мол, Байден совсем слабенький, забывается, а члены его команды бесконечно ссорятся друг с другом и неспособны к согласованным действиям. Вот какое-то такое представление о том, что Байден не устоит, может быть, где-то и было. У нас преувеличены представления о слабости Байдена. Сложно отделить нашу пропаганду от позиции людей, принимающих решения. Насколько одно влияет на другое, сказать трудно. По крайней мере, такое впечатление у меня сложилось из чтения прессы и последующей реакции. А эта реакция была замедленной. Американцы дали пресс-релиз быстро, а наши уже вдогонку. Помощник президента Юрий Ушаков выступил после Салливана, уже реагируя на его заявления.

Байден, конечно, испытывает проблемы с рейтингом, но вот эта позиция, что они убежали из Афганистана и, значит, сейчас будут убегать отовсюду, а мы с ними легко справимся, имела место. Может быть, и не в окружении президента и его внешнеполитической команды, но в медиа точно. Переговоры следовало представлять более жесткими и серьезными, чем то, как их представляли — общение с добрым дедушкой, который уже ничего не может предпринять, а думает только о пенсии. Это, конечно, не так.

    — Когда Байден приходил к власти, имело место мнение, что восточное направление, Восточная Европа и постсоветское пространство, будет одним из приоритетов американской политики. Подтверждается ли это, судя по текущим действиям администрации Байдена?

— Я лично говорил, что приоритетным будет китайское направление, как и оказалось. Китайская тема волновала и республиканцев, и демократов в равной степени. Здесь разницы в стратегических целях не было. Я даже допускал, что будет попытка вовлечения России в эту историю в какой-то степени, снижение конфронтации с ней. Единственное, что у меня вызывает вопросы и что требует серьезного анализа, — почему вернулась украинская тема. Казалось, что можно украинскую тему отодвинуть на второй план, что для этой администрации, озабоченной Китаем и тайваньским вопросом, раздувать украинскую тему невыгодно. Они имеют дело с наступлением своих противников, которыми они считают Россию и Китай, на западе Евразии, на востоке Евразии, в Тихом океане. А тут еще и Иран наступает, и Белоруссия с миграционным кризисом. Им невыгодно раздувать эту тему.

Может быть, возвращение украинского сюжета в американскую политику связано с Нуланд, может быть это связано с Блинкеном (госсекретарь США Энтони Блинкен. — Ред.) и в целом с позицией Госдепартамента. Во всяком случае, возвращение украинской темы действительно странное и не очень понятно явление, которое создает момент напряженности. Но я не думаю, что Восточная Европа будет в центре внимания Байдена. Просто возникла ситуация, что ему где-то надо проявить силу. Он не смог это сделать на Ближнем Востоке, он не смог это сделать в Передней Азии, ничего не может сделать на Тихом океане, потому что там опасность войны с Китаем из-за Тайваня очень значительна. Но где-то он решил продемонстрировать подобие жесткости. Тем более рядом оказались люди, которые что-то понимают в этом регионе.

Та же Нуланд. К сожалению, если Россия где-то и проявила слабость, так это в том, что разрешила находившейся до этого в черном списке Нуланд приехать сюда и начать переговоры. Думаю, этого делать не стоило. Она очевидный враг, и к ней нужно соответствующим образом относиться. Нуланд сверхценная фигура для американских ястребов, используемая для создания ситуации напряженности в соответствующем регионе.

Не исключаю, что Байден решил показать жесткость как минимум риторически. Будем надеяться, что на уровне риторики все это и сохранится. Пусть он получит на «Саммите за демократию» определенные дивиденды, пусть ему скажут, что он в нужном тоне поговорил с российским лидером, но не исключено, что конфронтация может продолжаться и дальше. К сожалению, нет ощущения, что проблема разрешена. Она не может быть разрешена вообще. Она может только отойти на второй план по отношению к другим проблемам, но пока не похоже, что это происходит.

    — Байден и США, получается, оказываются хозяевами положения? Они в любой момент могут спровоцировать войну, и России придется как-то на это реагировать?

— Безусловно, это и есть главная опасность. России нужно было продумывать, как реагировать. Ведь только сейчас, буквально вот после этого саммита, началось опровержение агрессивных планов России в СМИ. А ведь эта информационная атака идет уже месяц — с октября ведутся вбросы о том, что Россия собирается напасть на Украину. И Россия относилась к этим вбросам даже как-то снисходительно. А нам нужно было реагировать и мгновенно это опровергать, указывая на оборонительный характер предпринимаемых мер.

    — Это не было бы похоже на оправдание с нашей стороны?

— Это мы сейчас пытаемся оправдаться, тогда как такого рода экспертный хор должен был звучать весь месяц начиная с октября. Но при этом, конечно, я понимаю, что в том случае если будет срыв Минска и военная операция Украины против Донбасса, то Россия не бросит своих граждан. Но сегодня упущен момент, ситуация уже другая. Тогда этот сюжет развивался бы просто немного в иной информационной среде, а тут было ощущение информационной паузы, белого пятна. И это, конечно, сыграло в минус. У США было меньше возможностей создать единый антироссийский фронт в Европе. Они ждали выборов в Германии, ждали смены канцлера, ждали явно какой-то перезагрузки в Европе, чтобы обеспечить единый западный фронт против России. В случае если что-то будет происходить, России придется раскалывать эту коалицию, доказывая, что, кроме оборонительных, никаких иных планов у нее нет. Опасность вызывает и отсутствие у Штатов желания как-то мирно решить эту ситуацию. Если бы в США боялись нашего вторжения на Украину, это было бы, может быть, даже хорошо, но они не боятся, они, наоборот, готовы пожертвовать Украиной ради утверждения трансатлантического единства.