Философ и политолог Александр Дугин: Россия зависла. Главное оружие боятся применить

Дугин Александр

По Антонио Грамши, политический режим в России характеризовался бы как цезаризм. Это значит, что центр системы находится в промежуточной зоне между гегемонией (либеральный глобализм, мировой капитализм) и контргегемонией (фундаментальный патриотизм, многополярность, Россия как цивилизация).

Напомню, что гегемонию (равно как контргегемонию) Грамши понимал именно как идеологию, систему ценностей и норм. Тот, кто контролирует сознание (не только через политику, но и через информационную сферу, культуру и образование), тот и правит обществом.

Гегемония – это идеология глобального либерализма, настаивающего на том, что его ценности и установки являются универсальными и определяют основополагающие нормы и принципы миропорядка. Отсюда однополярность, Мировое Правительство, Great Reset, cancel culture, wokeism, политика гендера и тотальный контроль над обществом.

Контргегемония в нашем случае – это полноценное утверждение радикального отличия русской цивилизации от глобалистского Запада на уровне ценностей, ориентаций, устоев, принципов, социальных предпочтений, политической системы и придание всему этому комплексу, возведённому в статус идеологии, активного, наступательного характера. Это то же самое, что фундаментальный патриотизм без какого бы то ни было компромисса с либерализмом (а значит, и с глобальным капитализмом, прогрессизмом, ЛГБТ+, технократией, индивидуализмом, космополитизмом и т.д.).

Цезаризм – это постоянное балансирование между глобальным Западом с его технологиями, ценностями и нормативами и жёстко альтернативной цивилизационной системой. До 22 февраля 2022 года в России доминировал именно цезаризм. Все находилось строго между двумя полюсами (отсюда баланс солярности/лунарности).

До прихода Путина к власти Россия находилась в прямой оккупации Запада, под внешним управлением. Путин сдвинул окно Овертона с глобализма к цезаризму. Но пятая («Эхо Москвы») и шестая (Чубайс как символ чистой оккупации) колонны остались внутри системы цезаризма. Лишь самые крайние формы – люди 90-х – были отсечены (Березовский, Гусинский, Невзлин, Ходорковский и т.д.). При этом движение к контргегемонии тоже было остановлено. Область чистого патриотизма (где расположено идеологически большинство населения, народ как таковой) также осталась за пределом окна Овертона. Так продолжалось 22 года, хотя стоит заметить, что структура цезаризма всё же смещалась в сторону контргегемонии – по сантиметру в год. Верховная власть не менялась (что хорошо, поскольку её постоянная смена – это требование глобальной олигархии, чтобы держать любые элиты под контролем), но и не становилась по-настоящему патриотической, довольствуясь симулякром.

Цезаризм в той форме, в какой он существовал 22 года, завершился с началом СВО. Произошла резкая эскалация отношений с Западом, вылившаяся в прямой конфликт. Чубайс сбежал, «Эхо» закрыли. Это значит, что окно Овертона резко сдвинулось в сторону патриотизма. И все мы ожидали, что этот сдвиг логически перейдёт к контргегемонии и отменит плотину, стоявшую всё это время перед стихией истинного – цивилизационного – патриотизма, с которым цезаризм до этого лишь заигрывал в прагматических целях. Это было бы естественно, так как противостояние с Западом стало настолько прямым, что делать вид, что и в России режим полностью соответствует стандартам западной либеральной демократии, просто отныне незачем. После начала СВО никто на Западе в это не поверит и даже обращать внимание не станет. Врага уничтожают, а мы – враги открытого общества, что бы мы ни говорили и как бы ни возражали. Больше наш голос (мол, мы тоже либералы и демократы, как и вы) не весит ничего. Отныне имеет значение только сила и Победа.

А вот дальше началось что-то не совсем логичное. Окно Овертона сдвинулось несколько с началом СВО в сторону патриотизма и… замерло. Прямую гегемонию отсекли (и то не до конца), а вот противоположный полюс по-прежнему остался под строгим запретом. Конечно, можно рассмотреть последний Манифест Патрушева как знак, что смещение в сторону фундаментального патриотизма продолжается, но стоит вспомнить, что подобные декларации делал и глава государства во время выборов 2012 года в серии блестящих контргегемонистских статей, за чем не последовало ровным счётом ничего. Или, скажем мягко, почти ничего или же совсем не то, несмотря на «Крым наш».

Таким образом, с окном Овертона произошло нечто странное. Оно действительно сместилось от глобализма и либерализма (гегемонии – по Грамши), причём существенно (одни Галкин с Пугачёвой и Ургантом чего стоят!), но застряло на границе с аутентичным патриотизмом. Таким образом, пропала жёсткость всей конструкции. Окно Овертона вытянулось вдоль вертикальной оси, стало амбразурой Овертона, бойницей. Блок – прежде всего в информационной сфере – против носителей Русской Идеи полностью сохранился и стал даже жёстче, чем в 2014-м.

Сейчас Россия застыла в очень трудной ситуации. Быстрой чисто технической победы достичь не удалось, конфронтация с Западом расширяется и становится фронтальной. Если же учесть объём финансирования военной машины Украины во многом за счёт присвоения денег России, которые представители шестой колонны мудро, предусмотрительно и своевременно разместили на Западе, то ситуация становится довольно критической. Добавим сюда готовность Польши (страны НАТО!) вторгнуться на Западную Украину (и, быть может, не только на Западную) – и ситуация вообще оказывается на грани прямого столкновения с НАТО, а угроза ядерной войны перестаёт быть чем-то далёким и невероятным.

В таком случае обращение к внутренним ресурсам глубинного патриотизма становится просто неизбежным и необходимым. Также необходима полноценная и глубокая цензура, массовая и идеологически мотивированная мобилизация, причём не только для поддержки фронта, но в экономике, в инфосфере, в обществе в целом.

Если мы, конечно, хотим Победы. Держать блок и дальше значит сегодня стрелять в спину своим же. Иначе это уже ничем объяснить нельзя.

Если цезаризм полагает, что он выстоит в прямом столкновении с гегемонией (снова напомню – речь у Грамши идёт об идеях), то он заблуждается. Идеи не симулякры и не политтехнологии. Они не рождаются по заказу. Они живут своей жизнью. Сегодня переход к контргегемонии – это не вопрос хочу/не хочу, это вопрос быть или не быть. Точнее, быть или не быть Победе, но без Победы на сей раз России просто не будет, поэтому можно и просто – быть или не быть.

Конечно, можно потянуть ещё, двигаясь по сантиметру в год. Но мы находимся уже в ином временном потоке. Всё ускорилось. И народ не просто готов к серьёзному патриотическому повороту, а начинает недоумевать: почему его до сих пор не происходит?

Народ намного более адекватен сейчас, чем правящие элиты. Цезаризм лучше, чем гегемония, но хуже, чем контргегемония. И вместо приятия меньшего из зол формулируется истовый запрос на подлинное Добро. Без какой бы то ни было примеси зла на сей раз. То есть без либералов (а также дебилов и предателей).

Снова приходится преодолевать мучительно трудный для цезаризма (баланса солярность/лунарность) рубеж – на сей раз во внутренней политике, и особенно в информационной сфере, образовании и культуре. То, что было с натяжкой удовлетворительно на прежнем этапе, сегодня выглядит как полный провал. Амбразура Овертона угрожающе скрипит. Но это наше государство, и нам небезразлична его судьба. Поэтому надо смелее убирать плотину, воздвигнутую режимом на прежней фазе против глубокой стихии народного патриотизма. Слишком высоки ставки.