Торопиться не надо: время для «партии мира» на Украине еще не пришло

Акопов Петр

Заговорил Виктор Медведчук: арестованный весной прошлого года в Киеве и через несколько месяцев переданный в ходе обмена в Россию, он впервые выступил с публичным заявлением, которым стал текст «Украинский синдром. Анатомия современного военного противостояния», опубликованный в «Известиях». Можно как угодно относиться к «куму Путина» (президент в самом деле крестил дочь Медведчука), но этот человек на протяжении более чем двух десятков лет был одним из ключевых игроков на Украине — и поэтому его как минимум интересно и важно услышать.

Медведчук анализирует причины происходящего на Украине и считает главной следующую: после окончания холодной войны Запад стал рассматривать всю территорию бывшего СССР как свою добычу, отказывая при этом России в праве хоть на какое-то влияние. Естественно, Москву это не устраивало, но никто на Западе не собирался считаться с ее интересами, относясь к ней как к проигравшей. При этом Медведчук так описывает две стратегии — российскую и западную:

«Две политические стратегии — экономическая и политическая интеграция стран, где во главу угла ставится взаимная выгода, и поглощение одними странами других, где интересы поглощаемых стран не учитываются. А сами эти страны могут быть расчленены, объявлены изгоями, завоеваны».

Таким образом, по Медведчуку, Россия сама шла в сторону экономической интеграции с Европой, но именно на Украине российская «концепция создания общего политического и экономического пространства терпит поражение от концепции выдавливания России из Европы», то есть атлантисты делают прямо противоположное тому, что декларируют (ведь европейцы продолжали выдвигать лозунги про сближение с Россией):

«С момента первого Майдана в 2005 году Украина начинает строить антироссийскую политику на уровне государственной идеологии. При этом хорошо видно, что эта политика имеет лекало холодной войны. То есть психологически украинцев настраивали против русских поддержкой определенных политиков, изменениями в образовательной программе, культуре и общенациональном вещании СМИ. И все отошло под видом демократических реформ, позитивных изменений, которые поддерживали всевозможные западные и международные организации.

Внутри самой Украины с 1991-го существовали две страны — анти-Россия и Украина как еще одна Россия. Одна без России себя не мыслит, другая не мыслит себя с Россией. Вместе с тем подобное деление весьма искусственно. Большую часть своей истории Украина прошла с Россией, связана с ней культурно и ментально».

Тут надо заметить, что Медведчук вовсе не считает украинский народ искусственным — концепция единого русского народа, состоящего из великороссов и малороссов, ему не близка. Но он хотя бы признает нашу общность:

«Эти отношения теснее взаимодействия Англии и Шотландии или северных и южных штатов. Украина более 300 лет была в составе России, что сказалось на культуре, этническом составе и ментальности. Свою независимость в 1991 году Украина получает не в результате национально-освободительной борьбы, а по договоренности с Москвой. Новая экономическая и политическая реальность побуждает российскую элиту не просто предоставить Украине независимость, но и подтолкнуть к ней. Тогда вооруженного столкновения между двумя новыми государствами никто не видел даже в кошмарном сне. Россия украинцами виделась как дружеская держава, а русский народ — братским, и симпатии эти были взаимными.

В России долгое время в отношении Украины преобладает концепция «еще одна Россия», это предполагает намного более близкие отношения, чем, например, Британии и Канады. В быту была популярна поговорка: «У нас народ один, а государства разные».

Постепенное формирование анти-России после 2005 года привело в итоге к катастрофе украинского государства, а Медведчук подчеркивает, что «антироссийские настроения ничего, кроме горя и нищеты, Украине не приносили»:

«Поэтому все прозападные националистические движения сознательно или неосознанно проповедуют бедность и нищету украинскому народу».

На момент начала спецоперации Медведчук был лидером главного оппозиционного объединения, выступавшего за переговоры с Донбассом и поиск путей примирения с Россией. После 24 февраля он ушел в подполье, а потом был арестован СБУ. В Киеве уверены, что Россия хотела поставить Медведчука во главе «оккупационной администрации», поэтому у него отняли всю собственность и собирались судить, но в итоге обменяли на украинских пленных и лишили гражданства. Сам Медведчук так оценивает ситуацию на Украине:

«Украинская партия мира была объявлена предательницей, и власть захватила партия войны. Конфликт пошел дальше и стал международным. Теперь уже не Европа учит Украину политике, а Украина учит Европу, как с помощью политики ненависти и непримиримости прийти к экономическому спаду и нищете. И если Европа будет и дальше продолжать эту политику, то ее затянет в войну, возможно, и в ядерную.

Украинский конфликт либо будет расти дальше, перекидываясь на Европу, другие страны, либо будет локализован и разрешен. Но как его разрешить, если на Украине безраздельно властвует партия войны, нагнетая военную истерию, которая уже вышла за пределы страны, а Запад почему-то упрямо называет это демократией? И эта партия войны бесконечное количество раз заявляет, что никакой мир ей не нужен, а нужно больше оружия и денег на войну. Эти люди построили на войне свою политику, бизнес, резко подняли свои международные рейтинги».

Понятно, что нынешняя украинская власть — «коллективный Зеленский», «партия войны» — недоговороспособна, причем даже тогда, когда ситуация на фронте будет складываться катастрофически для Киева, ни о каких серьезных переговорах речи идти не может. И потому, что прозападный режим в Киеве никогда не согласится строить Украину (то, что от нее останется) ни как нейтральную, ни как находящуюся в орбите России страну, а только это и может быть приемлемым для нас. И потому, что в России нет никакого доверия нынешней украинской политической элите. Так что все будет решаться на поле боя. Так зачем тогда слушать Медведчука? Затем, что он, хотя и пророссийский, не российский политик — и то, что он говорит, обращено к украинскому народу и западной элите. Да, сейчас они не хотят его слышать, но время и российская армия сделают свое дело. И тогда они снова прочитают это:

«Украинская партия вой­ны получает триумф за триумфом, при этом никакого военного перелома не наблюдается.

Но вот украинскую партию мира ни в Европе, ни в США не жалуют. Это красноречиво говорит о том, что большинство американских и европейских политиков никакого мира на Украине не хотят. Но это вовсе не значит, что украинцы не хотят мира и военный триумф Зеленского им важнее своих жизней и разрушенных домов. Просто тех, кто выступал за мир, по указке Запада оболгали, запугали и репрессировали. Украинская партия мира просто не вписалась в западную демократию.

И тут возникает вопрос: если партия мира и гражданского диалога в какую-то демократию не вписывается, то демократия ли это? И, возможно, украинцам для спасения своей страны нужно начинать строить свою демократию и открывать свой гражданский диалог без западных кураторов, результат от управления которых вреден и губителен. Если Запад не хочет слушать точку зрения другой Украины, то это его дело, но для Украины такая точка зрения важна и необходима, иначе этот кошмар никогда не закончится. Значит, необходимо создать политическое движение из тех, кто не сдался, кто не отрекся от своих убеждений под страхом смерти и тюрьмы, кто не желает, чтобы его страна стала местом геополитических разборок. Мир должен услышать таких людей, как бы Запад ни требовал монополии на правду. Украинская ситуация катастрофически сложная и опасная, но она не имеет ничего общего с тем, что каждый день говорит Зеленский».

Да, украинская «партия мира» пока что не существует — еще и украинская власть, и большая часть западных элит уверены в том, что им удастся победить Россию на поле боя. Но Россия не откажется от своих целей — и рано или поздно ситуация изменится. Тогда и Западу, и Киеву придется искать выход, чтобы не допустить полного поражения. И искать тех, кто будет говорить об этом с Путиным.

И дело тут не в том, все ли проиграл Медведчук или у него еще будет шанс взять в свои руки рычаги управления, — важна не личность, а позиция, которую олицетворяет лишенный украинского гражданства политик. Эта позиция проста: Украина должна быть вместе с Россией. Только такая позиция дает Украине единственный шанс на сохранение в качестве независимого государства — все остальные ведут ее к полной ликвидации государственности.

Но не упущены ли вообще возможности для сохранения хоть какой-то украинской государственности? Зачем России в принципе сохранять украинскую независимость — пусть и с условным Медведчуком во главе? Если только действительно в виде оккупационной администрации, но тогда фамилия формального руководителя не имеет значения. Чем дальше, тем более популярным в России становится убеждение в том, что любая Украина будет представлять собой потенциальную угрозу для нашей страны: потому что ее элиты будут подвержены вирусу западного влияния и не будет никаких гарантий отсутствия очередного Мазепы.

Тут можно возразить, что полностью самостоятельной новая Украина все равно не будет: ее привязка к России в любом случае должна быть закреплена через ОДКБ и Евразийский союз, а потом и через Союзное государство. Но даже после победы это вопрос небыстрый — а до того нам нужны будут и смута в Киеве, и «партия мира», и ее переговоры с Западом. «Курочка по зернышку» — так недавно охарактеризовал Владимир Путин ход военной операции. Но борьба за Украину идет не только на фронте — точно так же она ведется и в других измерениях и плоскостях. И на одной из них действует Виктор Медведчук, то есть те украинские политики, которые по-своему бьются за сохранение Украины как части русского мира.