Cплошной темный туман: кому нужна победа?

Левенталь Вадим

Еще несколько месяцев назад мы рассуждали о том, какой может быть образ победы в идущей войне, и сетовали на то, что такого образа, кажется, нет «там, наверху». Что ж, сегодня вопрос стоит уже по-другому: а нужна ли там, наверху вообще победа? Хоть кому-нибудь? Потому что иногда кажется, что нет.

Может быть, вовсе наоборот. Кому-то нужна война как можно дольше, потому что это контракты, и исполняя их, можно неплохо нажиться. Или еще больше нажиться, их не исполняя. А кому-то, может быть, нужно и поражение – чтобы вручить победителю ключи от города. Потому что этот победитель будет классово и мировоззренчески ближе, чем вся эта мутная z-движуха. Потому что этому победителю надо же будет кого-то назначить здесь старостой.

Абсолютно все, кто возвращается с фронта, говорят в один голос про снарядный голод. То есть что снарядов нет, воевать нечем.

Между тем, всем известно, что, начиная с франко-прусской войны 1871 г., войны ведутся не храбростью и доблестью – не только храбростью и доблестью, – но прежде всего экономикой и промышленностью.

К 1942 году Советский Союз производил больше танков, самолетов и снарядов, чем Германия со всеми своими сателлитами, весь Третий рейх, весь тогдашний Евросоюз. Никакая доблесть советского солдата (реальная) и никакие дивизии НКВД (мифические) сами по себе не смогли бы обеспечить Победу, если бы у армии не было танков, самолетов и боеприпасов.

Советская экономика неэффективна – говорили они… То, что мы производили, было никому не нужно – говорили они… Частные предприятия куда как эффективнее – говорили они.

Хотелось бы увидеть эту эффективность на практике. Тридцать лет было, чтобы избавиться от наследия проклятого режима. Но что-то не видать той эффективности.

А когда руководство страны попросило предпринимательское сообщество немного скинуться на спецоперацию, предпринимательское сообщество ответило руководству страны вежливым, но твердым отказом.

Нет, мы знали про теплые носки, квадрокоптеры и бронежилеты. И даже сами на них стали скидываться. (Хотя казалось бы.) Но на снаряды никакое гражданское общество скидываться не может, их на «Алиэкспресс» не закажешь.

Ну ладно, допустим, за год наладить выпуск боеприпасов оказалось запредельно сложной задачей – что ж, и в самом деле, не фунт изюму, допустим. Но все тот же год идут и разговоры о «спецоперации в культуре». Тут все-таки не сталь и не химическая промышленность – всего-то и надо что убрать с дороги запрещающие знаки для культуры патриотической и снять режим наибольшего благоприятствования для всероссийского Ельцин-центра. Но и это делается с таким трудом и таким скрипом, что за целый год удалось разве что дать микрофон нескольким талантливым поэтам и музыкантам – не менее, но, увы, и не более того. Всероссийский Ельцин-центр никуда не делся, все его институции исправно функционируют, получают финансирование, и возглавляют их все те же на арене, за исключением совсем уж одиозных персонажей, пренебрегших правилом «не писать в «Фейсбук» пьяными».

Послушать Савватеева, так то же самое творится и в нашем образовании. Все разговоры о губительности системы, при которой нищий учитель вынужден репетиторствовать и заполнять бесконечные отчеты, а для своего класса оставаться «поставщиком образовательных услуг», системы, при которой ученики получают не знания, а навыки давать на вопросы правильные ответы, ответы, которых от них ждут, – таки и остаются разговорами. Вы спросите, где имение и где наводнение – но современные войны выигрываются за школьной партой, и никак иначе. Тем более если мы говорим о цивилизационной войне и об экзистенциальной угрозе.

Что ж, вероятно, кто-то «наверху» думает, что вся эта нелепица вот-вот закончится новым Минском – третьим, пятым, десятым – и можно будет зажить «как при бабушке». Но ведь и тогда «как при бабушке» не получилось – получилось вторжение Наполеона и сожженная Москва.

И здесь я снова вынужден вернуться к тому, о чем писал год назад. Увы, для нас с вами речь о том, чтобы выиграть войну, идет только во вторую очередь. А первый вопрос другой – о борьбе внутри самого нашего общества. И без победы в этой борьбе не может и речи идти о победе над врагом внешним.

И дело тут вовсе не в несчастных соевых креаклах и снежинках с Верхнего Ларса – это-то как раз народ безобидный, воевать с ним – все равно что у младших классов сиги отжимать. Настоящая борьба должна вестись против тех самых сил наверху, которым наша победа неинтересна, не нужна и даже по разным причинам противопоказана. Но кто эту борьбу будет вести? Кто ее возглавит? Под какими знаменами? В каком виде?

На все эти вопросы ответов не просматривается – пока сплошной темный туман.

Но без этого ничего не будет.