О проекте Размещение рекламы Карта портала КорзинаКорзина Распечатать
Новости

Всамделишные выборы

Добавлено: 06.09.2013


Выборы — это не страшно. Во всяком случае на закрытой встрече с политологами замглавы президентской администрации Вячеслав Володин заявил, что власть больше не будет бороться с яркими оппозиционерами административно-судебными методами. Если слова не разойдутся с делами, то это, безусловно, прорыв. Однако в ближайшее воскресенье наша «апгрейденная демократия» будет представлена еще не очень солидно. Искать ее наши корреспонденты отправились на выборы местных руководителей — столицы Урала Екатеринбурга и затерянного в тверских лесах села Максатиха
Как на Урале британскую королеву выбирают

«Мэр может встречать гостей города. В остальном мэр бессилен», — девушка в кокошнике с караваем и собачкой корги хитро поглядывает на прохожих со стенда «Городская и культурная информация». За углом та же красотка, но уже с кастрюлей макарон. «Мэр может вешать лапшу. В остальном мэр бессилен», — дразнится огромный билборд. Кампания по троллингу нынешних выборов главы Екатеринбурга организована Монархической партией, чей лидер, миллионер и политик Антон Баков, выдвинул в кандидаты свою двадцатидвухлетнюю дочь Анастасию.


Называя грядущее голосование не иначе как «выборами мэра — британской королевы», семья Баковых, строго говоря, не так уж и утрирует. После того как три года назад в уральской столице ввели пост сити-менеджера, отвечающего за хозяйство и финансы, мэр города во многом превратился в фигуру номинальную, так сказать «лицо города». Его полномочия оказались урезаны, а функции в значительной степени сведены к представительским.

Из существенных занятий ему осталось лишь председательство в городской думе и соответственно право законодательной инициативы. Нынешний глава Екатеринбурга по сути всего лишь «старший депутат», притом лишенный права голоса. Вместо него мэр-спикер обременен необходимостью встречать и провожать гостей города, перерезать ленточки, напутствовать передовиков и журить отстающих. Работенка вроде непыльная, но могущества не сулящая.

Несмотря на все это, именно в «двуглавом» Екатеринбурге сегодня проходит одна из самых ярких электоральных кампаний России, изобилующая допросами, компроматом, распухшими бюджетами, разбитыми надеждами и носами. В общем, налицо все ингредиенты полновесного политического противостояния. Спрашивается: с чего бы?

Причин, как это обычно бывает, несколько. Основная заключается в том, что сегодняшний «мэр-королева» может со временем превратиться в настоящего градоначальника. Существующая система с «расщеплением» на выборного, но слабого главу Екатеринбурга и куда более серьезную фигуру сити-менеджера (он де-факто назначается комиссией, в которую входят депутаты гордумы и представители губернатора) множит сущности и провоцирует конфликты.

За ее отмену уже высказались многие влиятельные местные политики, а соответствующие поправки в мае прошли общественные слушания и ждут своего часа в городской думе. Конечно, примут их или нет, будет во многом зависеть от итогов нынешней кампании. Однако, когда бы это ни случилось, во время выборов полноценного градоначальника действующий мэр будет иметь на руках немало козырей: лицо узнаваемое, властное, а что ЖКХ разваливается и транспорт подорожал — так он ни при чем, всеми хозяйственными вопросами занимался растяпа сити-менеджер.

Важную роль играют и многомиллиардные инвестиции, которые вот-вот прольются на Екатеринбург: в 2018-м город принимает участие в чемпионате мира по футболу, а еще через два года в нем, вполне вероятно, состоится международная выставка «Экспо-2020» (выборы города-хозяина состоятся в ноябре). В столь тучные годы у избранного на пять лет главы города хватит полномочий, чтобы разыграть хорошенькую партию. Даже при сохранении поста сити-менеджера.

При таких перспективах в желающих баллотироваться на пост мэра — председателя гордумы недостатка не было. Изначально претендентов было девятнадцать, но кто-то не справился со сбором документов, кто-то снялся уже после регистрации — осталась дюжина соискателей. Впрочем, реальные шансы на победу есть только у троих: «общественника» Евгения Ройзмана, депутата Госдумы справедливоросса Александра Буркова и вице-губернатора Свердловской области единоросса Якова Силина.
Долгая дорога до Максатихи

«Двуглавая» власть у нас вообще в моде. Райцентр Максатиха, Тверская область. Не Екатеринбург, но тоже есть свой «сити-менеджер», назначаемый на конкурсной основе и распределяющий финансовые потоки, то есть решающий, кому в районе жить, а кому подождать. А сейчас ажиотаж вокруг 57 кандидатов, которые претендуют на 17 депутатских мест. После 8 сентября им предстоит выбрать главу Максатихинского района, тоже по сути, как и в столице Урала, первого среди равных.

От Твери до Максатихи 120 километров пожухлого донника и желтеющего под осень осота. Ни одного запаханного поля, ни одного стада на выпасе. Густо встречающиеся деревни зияют черными провалами окон. Чудные среднерусские пейзажи настораживают своей почти первозданной нетронутостью. Люди, вы где?!

Неплохо живется здесь только лесопромышленникам — законным и незаконным. Отличный сосново-еловый лес для Максатихи примерно то же, что нефть. Его много: срубил, распилил, продал — все. Его и пилят. Еще в районе есть земля, когда-то дававшая рекордные урожаи дорогого льна, овса, ржи. На этой земле крепко на четырех ногах стояло знаменитое максатихинское животноводство.

В начале 90-х землю поделили на паи — шесть га на семью. Предполагалось, что все кинутся в фермеры. Но без денег, техники, удобрений и всего прочего, что обеспечивал колхоз, эти шесть га поэтично заросли ромашками. Лет десять назад по деревням прошли веселые предприимчивые ребята: паи стремительно уходили по три-четыре тысячи рублей. Так что теперь земли в районе нет. Нет на селе и живых денег — только пенсии и жалкие зарплаты бюджетников. Следом за сельским хозяйством умерла и промышленность: льнообрабатывающие заводы, маслобойни, мясозаготовка.

Теперь в районе остались три промышленных гиганта: лесоперерабатывающий и деревообрабатывающий комбинаты и молокозавод. Они дают жить примерно двум тысячам максатихинских мужиков. Есть в районе и несколько фермеров, они обеспечивают рабочими местами пару сотен человек. Но по большому счету работать в районе негде.

Число максатихинцев уменьшается стремительно. В 2006 году их было 19,6 тысячи, сейчас — около 16 тысяч. На одного приехавшего здесь приходится 5,4 уехавшего, а смертность в 2011 году дошла до рекордной цифры — 28,7 на тысячу человек. Обнищавшая до крайности Максатиха нуждается уже не столько в программах развития, сколько в срочных реанимационных мерах. Вопрос в том, кто за это возьмется. Долгая дорога до Максатихи — отличное упражнение в жанре классической русской рефлексии: «Русь, куда ж несешься ты?»

— Мы как раньше жили? Что ни поп, то батька, — оглаживая огромными трудовыми ладонями просаленную майку, говорит местный фермер Валерий Огурцов. — Никто ж в политику не лез никогда. Ну, живем и живем. А тут ну как? Ну нельзя уже больше! У нас совхоз был — три тысячи га пахотных земель. А сейчас если сто пашут, так это дай бог.

«В политику» собирается его жена, почтенная фермерша Анна Огурцова.

— Я почему в депутаты хочу? — говорит она, вытаскивая котел с мясом из русской печи, откидывая свежий творог и делая еще множество мелких хозяйственных дел. — Мне это что, все надо? У меня дочка врачом хочет стать, клинику хочет открыть, так она мне говорит: «Мама, если тут все так останется, я ничего не смогу». Сыну 16 лет только, а он мне: «Мам, я не хочу тут ходить, типа у меня все хорошо, а остальные — что, голодные будут? Надо, чтобы у всех что-то было». А кто это делать-то будет?
Якудза

В Максатихе — Анна Огурцова. В Екатеринбурге — Евгений Ройзман. Бесспорно, самый колоритный среди кандидатов и единственный, кого хорошо знают за пределами Екатеринбурга.

Основатель фонда «Город без наркотиков» и раньше, случалось, занимался политикой: был депутатом Госдумы, избирался в областную. Но известен прежде всего как неутомимый борец с «дурью». Спорные или нет, но жесткие инициативы Ройзмана оказались эффективными, благодаря чему он завоевал на Урале уважение и репутацию «человека дела».

Как ни странно, в мэры Ройзман отнюдь не рвался. Это признают и его оппоненты, это же говорит и он сам: «Я их много раз предупреждал — вы меня, ребята, доведете до выборов». Речь идет о команде губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева и действующих в тандеме с ними областных силовиках. Неуступчивый и популярный «боец» рассорился с ними около года назад. Благодаря рвению чиновников в фонде за последний год прошло несколько обысков, в реабилитационных центрах правоохранители устроили погром, на подругу Ройзмана журналистку Аксану Панову завели несколько уголовных дел, в некоторых фигурирует и он сам, пока в статусе свидетеля.

— Я понял, что, если ничего не делать, совсем затопчут, — говорит мне Ройзман по дороге на встречу с избирателями. — Вот и выдвинулся.

Причем в самый последний момент. Учитывая российские реалии, когда иных неугодных кандидатов снимают за отсутствие точек над буквой «ё», кажется странным, что несистемного кандидата вообще зарегистрировали. Почему? Бытуют три версии.

Первая — сомнительная: горизбирком побоялся народного гнева. Вторая — конспирологическая. Губернатор Куйвашев считается «человеком Собянина» (вместе работали в Тюмени, при внимательном изучении биографий в их окружении обнаруживаются родственные кадры). Собянин якобы в конфликте с замглавы администрации президента Володиным. И вот, чтобы испортить карму собянинскому клану, Володин подсовывает в избирательную кампанию мэра Москвы Алексея Навального, а против Куйвашева выдвигает харизматичного Ройзмана. Расчет, мол, такой: хороший результат Навального ограничит карьерные амбиции Собянина, а Ройзман так и вовсе способен выиграть, что действительно может стоить Куйвашеву губернаторского поста.

Третья версия — рациональная: Ройзмана поддержал серый кардинал Екатеринбурга, руководитель аппарата администрации города Владимир Тунгусов. Для любых выборов в этом регионе ключевым традиционно является не личное или партийное противостояние, а конкуренция за власть и ресурсы между городскими и областными властями.

Губернатор Куйвашев, выдвинув в мэры своего зама Якова Силина, пытается внедрить его в зону влияния городских элит. В обмен он отдал городу депутатские кресла на выборах в Екатеринбургскую думу (они пройдут одновременно с выборами мэра), согласившись провести туда лишь пару своих людей. Однако город, формально пойдя на эту сделку, по мере сил саботирует областную креатуру — городская организация «Единой России» уже давно держится от области подальше, а тут еще и Ройзмана в соперники подсуропили.

Как бы то ни было, кампания у Ройзмана вышла во всех смыслах ударная и яркая. Настолько, что сегодня всякий человек, вышедший на улицу в красном, воспринимается в Екатеринбурге как его сторонник: красные майки и куртки, туфли и ленточки — все это про него. По городу расставлены десятки агиткубов, в них раздают листовки и газеты, в каждой указан адрес штаба, где ждут волонтеров.

В самом штабе очередь из сторонников, ждущих, когда завезут новую партию футболок. Еще несколько человек пришли за баннерами, чтобы повесить их на своих балконах. Кто-то хочет стикер на машину. Многие охотно заполняют анкету «Чем я могу помочь Е. Ройзману» — в ней разные способы агитации и набор на курсы наблюдателей. Телефоны разрываются.

— Вовсе не поздно. Пожалуйста, в любой момент. И, если хотите, у нас в субботу от губернаторской резиденции стартует традиционная пробежка. Да? Замечательно! В десять утра. Приходите в красном! — бодро агитируют звонящих миловидные девушки.

В это время сам кандидат носится по городским дворам — здесь у него по нескольку раз в день проходят встречи с избирателями. Других форматов не предусмотрено: не пускают. Несмотря на многочисленные попытки, пробиться в ДК, актовые залы и вообще на какие бы то ни было закрытые площадки команде Ройзмана не удалось.

— Мы уж кому только не звонили. Все смущаются и отказывают. Запретили им, — со вздохом рассказывает одна из сотрудниц штаба.

— Что, вообще ни разу?

— Нет, вру. Один раз получилось — в нашем региональном отделении Всероссийского общества глухих.

Так что или с глухими, или во дворах.

Подъезжает эффектно: солидный черный «мерседес» с надписью «Екатеринбург за Ройзмана», из него выходит статный кандидат — красный верх, синий низ. Во дворе уже собралась небольшая толпа, человек сто пятьдесят.

— Здравствуйте, люди добрые, — начинает Ройзман. Это его любимое обращение.

Дальше на всех встречах следует одна и та же речь. Ключевые слова: «я в этом городе родился и вырос», «русские», «немедленно ввести визовый режим», «все эти чиновники сюда из Москвы или из Тюмени приехали». Короче, главное в текстах Ройзмана — четкая система распознавания «свой» — «чужой». На ней зиждется подход к самым разным проблемам: от нелегальной миграции до наказания наркоторговцев, от взаимодействия с соперниками на выборах до выстраивания отношений с областными назначенцами. Даже предвыборный слоган у него соответствующий — просто «Наш мэр».

«Чужих» и тех, кто действует в их интересах, Ройзман не любит. А вот «своих» — «выслушаю каждого, поможем, решим». Надо сказать, и те и другие платят ему взаимностью. «По вертикали» давят, как умеют, в основном уголовными делами.

Федеральный канал при помощи передачи «Момент истины» информирует зрителей о криминальном прошлом, настоящем и будущем кандидата в мэры. Областные газеты подхватывают и на протяжении недели выходят с практически идентичными устрашающими передовицами: «Шок и боль испытали в минувший понедельник многие екатеринбуржцы от просмотра программы известного журналиста Андрея Караулова». Тут уже и прокуратура начинает проверку «по факту опубликования в СМИ». И губернатор проводит спецсовещание на тему «О противодействии участию представителей организованных преступных сообществ в избирательных кампаниях», в ходе которого просит силовые ведомства «внимательно посмотреть, что можно сделать в соответствии с действующим законодательством» с такими, как Ройзман.

Зато в городе, среди «своих» у взрывного Ройзмана хорошая репутация — борец с несправедливостью, заступник, эдакий былинный витязь. Многие, правда, голосовать за него не будут — говорят, что политик из него так себе, в председатели заксобрания, мол, не годится. Другие верят, что он и в мэрии не стушуется. Но уж к его брутальным антинаркотическим методам, суровой лексике и жизни «по понятиям» большинство относятся если не с симпатией, то уж точно с пониманием. Некоторые недобрым словом вспоминают времена «до Ройзмана», когда шприцами были усеяны все туалеты в училищах.

Почему это видится именно так, в общих чертах ясно. Слабое, жуликоватое, не выполняющее своих обязательств государство неизбежно ставит граждан перед хрестоматийным вопросом, сформулированным, например, в трэш-боевике «Путь якудзы»: «Что лучше, правосудие или закон?» Юношескими интересами Ройзмана, по его собственным словам, были Ветхий Завет и история горнозаводского Урала. Так что его ответ очевиден и, похоже, многим по душе, причем не только на Урале.
Кто дойдет до Путина

— Ну что, товарищи избиратели, вот я у вас решила в депутаты податься, — красивая, статная Анна Огурцова стоит босиком на пыльной траве перед своими избирателями. Это ее родная деревня Гарусово. Здесь ее знают все. А как не знать? Дорогу к отдаленной части деревни проложила? Проложила. Линию электропередачи новую поставила? Да. Фермерский рынок открыла? Открыла. Да что там, добра много делает. Избирателей всего человек пятнадцать, все больше старушки.

— Чтобы этот курс молодого бойца пройти, много сил надо, — звонко ораторствует Анна. Она из тех, кто голос не понижает ни дома, ни в высоких кабинетах. Что думает, то и скажет.

— Это вот зачем мне надо? Вот вы сами скажите, — риторически обращается она к народу.

С завалинки раздаются дружные старческие голоса:

— А что еще делать-то? Нам защитник нужен. Кур погубили, свиней пожгли, теперь до коров хотят добраться. Тогда дворы заколотим на фиг… Ни одного анализа не взяли, суки, поросят живыми в землю кидали, они еще там мучились, бедные…

Народ вспоминает местный кошмар последних лет. В начале 2000-х по селам прокатился птичий грипп. В результате ветнадзор заботливо пожег всех сельских кур. Народ начал было разводить свиней. Но в 2009 году на чьем-то подворье сдох поросенок. Ветнадзор поставил диагноз: африканская чума. Как следствие, все поголовье свиней в районе было уничтожено. Новость последних месяцев — гуманный ветнадзор обнаружил, что местные коровы являются вирусоносителями. Они еще не больны, но могут заболеть. Теперь ветнадзор подумывает, не уничтожить ли и последних максатихинских коров.

— Я и не знаю, есть у нас депутат, нет? — заводится женщина в рваном платочке. — Сами не делают ничего, так пусть хоть в покое нас оставят. Мы уж сами как-нибудь. На клюкве, на грибах проживем.

— Я вам обещаю, если пройду в депутаты, я за вас буду бороться, — Анна Огурцова стучит кулаком по невидимому столу. — Я до Путина дойду, у меня ни одна копейка мимо вас не пройдет. Столько программ поддержки села, а у нас люди хлеба досыта не едят…

В словах Анны нет никакой политагитации. Все — чистая правда. Характер у Огурцовой такой, что любой кабинет откроет и везде настоит на своем. За родную Максатиху будет биться, как львица за котят.

— Да мы никто, никому мы не нужны, — говорит крупная женщина в синем рабочем халате. — Я тут за полисом пошла, а мне эта баба говорит: ты где работаешь? Я говорю: нигде, домашним хозяйством занимаюсь. А она мне: а, да вы все паразиты, не делаете ничего, вас вон вывести за околицу и пострелять. Ну это как?

— Да что тут сделать-то можно? — тихо вступает единственный на собрании мужчина, интеллигентного вида старик в потертой меховой безрукавке. — Все уже погублено. Вон поля уже сосной заросли.

— Нет, Петр Николаич, не скажи, — заводится Огурцова и выкладывает свою главную карту: — Я что предлагаю? На село же много грантов идет. А вот если поддержать наш молокозавод, выделить ему, например, миллионов семь, но с условием. Чтобы они организовали мобильную молокоприемную бригаду, ездили по селам и забирали у вас молоко…

— Ну да, знаем! — смеется бойкая старушка с палочкой. — За копейки соберут, а нам на что корову-то держать?

— Нет, не за копейки, — яростно перебивает Анна. — Договориться с ними, чтобы они поставили очень высокие закупочные цены. Например, рублей тридцать за литр…

— Ой, если по тридцать, — старушкины глаза загораются, — это тогда, что ж, по пятнадцать тысяч с коровы будет? Это можно жить!

— Ага! — ликует Анна. — Я что говорю? Надо, чтобы у народа интерес какой-то появился. А то живем, как в гробу. Нас же тут заживо всех похоронили. А нам интерес нужен.

Интерес максатихинцев вполне очевиден: пока не заработает сельскохозяйственный комплекс, район не поднимется. При полном отсутствии земли говорить о массовых посевных кампаниях смешно. Но предложения Анны Огурцовой имеют дальний прицел. Если народ начнет обзаводиться коровами, это потянет за собой молокозавод, а там запустят и маслобойку, а там и до мясопереработки, глядишь, дело дойдет. Если наладится хоть какая-то жизнь, можно будет взяться за турбизнес. Дикие сосновые леса Максатихи, речка Молога, клюква, черника, грибы, охота, да еще и местные экологически чистые продукты — рай для тех, кто понимает. Пока же в Гарусове на 70 дворов четыре коровы, а молокозавод дышит на ладан. Туристов девать некуда, разве что селить экзотики ради в местные брошенные избы.
А кто до Путина не дойдет

Единоросса Вячеслава Елиферова в Максатихе недолюбливают. Народ на него ворчит и обвиняет в воровстве и полном безразличии к судьбе района. На выборы Елиферов не идет, но старательно делает все, чтобы свежеизбранный депутатский корпус оставил место главы за ним.

— Для сохранения нынешнего курса — а я считаю его абсолютно верным и соответствующим курсу федеральному — мы сформировали свой пул кандидатов в депутаты, охватывающий ну буквально все стороны нашей жизни: социальную, культурную, аграрную, ну и так далее, — решительно не боясь сложных синтаксических конструкций и рассеянно глядя в экран компьютера, говорит молодой, ухоженный Елиферов. Как глава местного отделения «Единой России», формируя свой пул, он апеллирует к будущему всей страны.

— Чем вы можете убедить людей за вас голосовать?

— Как чем? Все же это видно, можно потрогать, посмотреть, — Елиферов с возмущением отрывает взгляд от экрана. — Есть вещи, которыми я горжусь. Мы, например, полностью модернизировали социальную сферу…

За окном по раздолбанным вконец дорогам, переваливаясь на ухабах, ползут редкие легковушки. Безлюдье разбитой и грязной площади Свободы изредка нарушает редкий пешеход. Странная здесь модернизация.

— Мы отремонтировали первую базовую школу, — перечисляет Елиферов, — отремонтировали скамейки в парке. Я считаю, что за минувшие четыре с половиной года нам есть, что показать…

— Подождите, — вежливо прошу я, — но в школе кто-то должен учиться…

— Идет исход, очевидный исход, — с готовностью соглашается Елиферов. — А все почему? Потому что есть люди, которые заинтересованы в успехе своего труда, а есть халявщики, которые привыкли ничего не делать, жрать водку и разворовывать последнее. Если бы я был из Москвы, я бы рассказывал вам сказки про то, как все замечательно. Но мы говорим о микроэкономике. А это страшное дело. Максатиха славилась тем, что здесь всегда были богатые хозяйства. Свиноводство мощное. Птичники. Но уже в конце 90-х все развалилось. Главная причина развала — народ повально увлекся леском. То, что было легко доступно. Зачем заниматься землей, когда пошел в лес, спилил там две сосны по 16 кубов, распустил их прямо у себя в сарае на ленточной пилораме, потом продал за полторы тысячи долларов — и красота. Делов-то — два дня.

— То есть ваш народ — это воры и алкаши?

— Нет, я не это хочу сказать, — Елиферов окончательно бросает компьютер и надолго задумывается.

— Ну, все мы взрослые люди… э-э… исходя из государственной политики и выстроенной вертикали… — он явно пытается сформулировать какую-то сложную мысль, — без устойчивого понимания того, что у нас такая общегосударственная концепция, э-э… ну, и партийная дисциплина… э-э… Я что хочу сказать… Сильная Россия — это очень хорошо. Муниципалитеты, территории — это тоже хорошо. Но один муниципалитет на самом деле ничего не сделает. Без причастности к федеральному центру и формирующейся с 90-х годов политики поддержки сельского хозяйства…

Сложную мысль Елиферова с хода понимают все, кто разбирается в сельских проблемах. Наверху предпочитают заниматься глобальными проектами в духе сочинской Олимпиады. Мелочи, вроде точечной и долгой модернизации сельских территорий, никого не интересуют. Обвинять Елиферова во всех грехах — занятие благодарное, но бесперспективное. В сущности, он прав: Максатиха умирает в полном согласии с федеральным курсом. Он виноват только в том, что костьми за район не ляжет — натура не та.
Человек служивый

«Для сохранения нынешнего курса, а я считаю его…» — слушаешь Елиферова и думаешь: все-таки партия власти — она, может, и идеологически разобщена, но стилистически абсолютно едина. Потому что кандидат от нее в мэры Екатеринбурга Яков Силин, вице-губернатор Свердловской области, говорит чуть ли не теми же словами.

— Ключевой задачей сегодня стоит изменить отношения города и области как в интересах области, так и в первую очередь в интересах Екатеринбурга… — так он начинает свою речь на протокольной встрече, до которой еще попробуй доберись.

Силину вообще на этих выборах не очень везет. Сначала его пиарщики разместили в блоге письмо от его «сторонницы Ани»: «Я заметила, что уже не боюсь гулять по ночному Екатеринбургу. Появилась уверенность в том, что никто ко мне не пристанет и не изнасилует», — сопроводив текст фотографией актрисы из сериала «Игра престолов».

Затем он вместе со съемочной бригадой вечерних новостей решил поработать на благо города: в одном из спальных районов на время сменил водителя маршрутного такси и возил пассажиров-избирателей. Вскоре выяснилось, что необходимых для этого водительских прав категории D у него никогда не было.

Наконец, в один из погожих дней Силин вместе с дорожными рабочими и очередной бригадой новостников отправился измерять толщину асфальта на одной из магистралей Екатеринбурга: как говорится, доверяй, но проверяй. Вице-губернатор облачился в рабочую жилетку и лично все изучил: по его замерам вышло 8,5 см. «Строители сработали грамотно. Если деньги выделяем, работа должна быть сделана качественно, тогда есть смысл делать заказы и в будущем», — ободрил телезрителей Силин. На следующий день злопыхатели подняли смету и обнаружили, что асфальта в этом месте должно было лежать 12 см.

Параллельно со всеми этими неурядицами Силин задумал учредить ежегодный День пенсионера — во славу пожилых екатеринбуржцев, на зависть всем прочим российским регионам. Сказано — сделано: 25 августа стало праздником, в газетах были напечатаны списки магазинов, бань и салонов красоты, в которых пенсионеры могли получить скидки (иные только в этот день, какие-то — на протяжении месяца). Однако выяснилось, что многие из этих учреждений были совершенно не в курсе социальных инициатив вице-губернатора. В результате банно-прачечные комбинаты и парикмахерские оказались блокированы разъяренными пенсионерами (избежать народного гнева удалось лишь «Салону красоты Елены Пантелеевой», который в реальности оказался медицинским центром).

Рано утром я сижу в актовом зале Свердловского областного медицинского колледжа, где в 11 часов должен начаться педсовет, посвященный новому учебному году. Похоже, кроме меня и директора, о планируемом визите на него Силина никто не знал. Вице-губернатор вошел в аудиторию, выслушал славословия директора и решительно взял микрофон. Зал вежливо похлопал.

— Вот ведь грабитель пришел! — захихикала немолодая блондинка.

— Изменение на уровне отношений региона и крупнейшего муниципалитета, города, к которому приковано внимание не только собственно жителей города, но уже в России и на международном уровне… — вещал Силин.

— А зарплаты нам когда повысят, не скажете? — троллили его из глубины зала.

Вице-губернатор еще долго рассказывал про «дороги, развязки, парковки, путепроводы, эстакады, мосты и прочие объекты», которые планируется обустроить в течение пяти лет в рамках программы «Столица», за которую он, Силин, отвечает.

С каждой минутой зал становился все нетерпеливее. Пожилые преподаватели на глазах превращались в первокурсников, попавших на какую-то бездарную лекцию: они шушукались, гоготали, крутились и ерзали. Только что бумажками не плевались.

После слов «средняя зарплата младшего медицинского персонала составляет сегодня 21–22 тысячи» зал загудел, а один мужчина настолько разъярился, что вскочил и выкрикнул: «Я на педсовет пришел! Почему я должен полчаса слушать всю эту лабуду?!»

В отличие от настоящего профессора вице-губернатор не мог позволить себе выгнать смутьяна из зала. Но он, кажется, и не хотел.

— Хорошо, давайте сейчас прервемся, я все понимаю, — печально сказал он. — Но только с тем, чтобы однажды обязательно продолжить. Спасибо.

В директорской уже был накрыт стол, и вскоре вице-губернатор изрядно оживился.

— Довольны ли вы тем, как проходит ваша избирательная кампания? — поинтересовались мы, когда он вышел.

— Да я к этому ровно отношусь. Ну, проходит и проходит. У меня она уже девятая, так, только масштаб побольше, — небрежно ответил Силин.

Я спросил про конкурентов.

— Я вам такой пример приведу, — тут же нашелся он: — Если бы мы всем миром выбирали, скажем, хирурга, то кто к этому хирургу решился бы лечь на стол? Так мы что, хотим себе хирурга такого выбрать в городе?

— А зачем тогда вообще институт выборов?

— Стоп. Институт выборов — не для всех кто ни попадя. Человек должен иметь образование, практику, опыт работы. Если ты планируешь идти по этой линии, так ты готовься, учись, работай. Ты претендуй. А не просто говори «я хочу», — внезапно разгорячился Силин. — Разве можно вон в самолет пилота посадить выборного? Ну да, он не пилот. Но хочет. Вы бы полетели? Цензы должны быть. А то машиной управлять без прав нельзя, а городом можно?

— Но скажите, а как вы планируете реализовывать то, о чем сегодня говорили на встрече, — стройки, благоустройство, двадцатимиллиардную программу «Столица»? Ведь сегодня мэр — это, по сути, представительская должность?

— Кто вам это сказал?

— Я читал документы, Устав города…

— Да плевать я на это хотел! Слушайте, это же вопрос, кто как себя будет позиционировать. Это же глава города — вот что принципиально! Мы можем получить сторонников, внести изменения в Устав.

— Но ведь пока они не внесены, хозяйственными вопросами мэр не занимается.

— На самом деле там есть рычаг — через представительный орган. Это такой европейский механизм для развитых, состоявшихся демократий, для более высокого уровня управленческой культуры и общественного опыта. То есть ты заявляешь как политик, разрабатываешь проект, вносишь, утверждаешь и передаешь на исполнение администрации, сити-менеджеру. Это более долгий механизм. Внешне он более системно-цивильный. Но мы живем в России, где еще не решены вопросы, традиционно перешедшие из других десятилетий. Здесь нужно решения принимать одному и потом уже просто облекать их в светскую форму через представительный орган.

Просто удивительно, что два, казалось бы, антагониста — Силин и Ройзман, — как доходит до дела, внезапно оказываются так похожи. К черту цивильные механизмы (Силин), «меньше политики, больше работы» (Ройзман)!
Третий путь

Депутат Госдумы справедливоросс Александр Бурков тоже вроде как в оппозиции. Но совсем другого рода. Он мягкий, спокойный, вдумчивый. Интеллигентные очки, неприметный плащ, ненавязчивый охранник.

— Зачем он вам? — спрашиваю.

— Ну, вы же уже слышали, как у «Справедливой России» проходит эта кампания? Печатают про нас чернуху, заливают клей в замки, нападают на агитаторов и распространителей. Недавно двумя машинами заблокировали на улице водителя, который вез тираж партийной газеты. «Перегружай», — говорят. А он не робкого десятка оказался, так теперь нос сломан и сотрясение мозга. Но тираж так и не отдал, — Бурков разводит руками. — Вот поэтому. И потом, то, что я делаю, — это, конечно, сильно раздражает управляющие компании. Поэтому на время выборов решили взять охрану.

Три года назад Бурков создал в Екатеринбурге общественную организацию «Справедливое ЖКХ», которая стала консультировать горожан, недовольных своей управляющей компанией. Перерасчет тарифов, жалобы на низкое качество услуг, проведение капремонта, судебные тяжбы за придомовую территорию — со всеми этими зачастую неподъемными для обывателя задачами стали помогать юристы организации. Сегодня у «Справедливого ЖКХ» двадцать приемных и несколько десятков сотрудников.

В 2011 году на выборах в Госдуму в Екатеринбурге «Справедливая Россия» под руководством Буркова умудрилась обставить «Единую Россию» (27,3% голосов против 25,9%). Помимо внушительного электората (в Екатеринбурге пенсионер — каждый четвертый) на посту председателя гордумы Бурков мог бы быть опасен еще и тем, что, в отличие от Ройзмана, имел бы поддержку нескольких депутатов-справедливороссов. И, судя по всему, пока в выборы не ввязался Ройзман, именно Буркова власти рассматривали как главного конкурента своему кандидату. Не случайно же помимо справедливоросса в бюллетене появились еще два Бурковых. У одного совпадало еще и имя, а у другого — отчество. Мало того, один из них вдобавок оказался директором ООО «Справедливое ЖКХ».

— В придачу ко всему нам не дали повесить ни одного билборда — власти весь рекламный рынок за яйца держат. Ройзман как-то изловчился и один повесил. А так все только Силин и Бакова, — жалуются в штабе справедливороссов.

Надо ли пояснять, где проходят встречи Буркова с избирателями? Естественно, во дворах.

Признаться, зрелище не слишком духоподъемное: пара крепких домовых председателей и несколько десятков старушек. И темы — все только УК, ТСЖ да ЖКХ. И платежки-платежки-платежки… Бурков привычно и старательно втолковывает жителям какие-то алгоритмы борьбы со зловредными коммунальщиками. Жители, покивав, вновь задают те же самые вопросы.

То ли дело у Ройзмана — темы броские, истории запоминающиеся, рекомендации четкие и понятные (например: нерусским «так объяснить, чтобы нос распрямился»). А тут — никаких врагов, сплошная нудятина. Вот, кстати, что Бурков действительно мог бы позаимствовать у Ройзмана, так это привычку возить с собой пару юристов, которые бы прямо на месте проявляли компетентное участие.

Откровенно говоря, главное, что способно удивить во всей этой истории с Бурковым, так это то, что по своей риторике «Справедливая Россия» на 100% патерналистская партия, а он — на тебе! — объясняет старушкам, что надо организовываться в домовые советы и самостоятельно давать отпор чиновникам и хапугам из управляющих компаний. Никаких вам «я похлопочу», «я доведу это до сведения депутатов и лично Сергей Михалыча». Когда я спросил Буркова, где же его партийная дисциплина, он ответил: «Партия партией, а я хочу, чтобы, когда меня здесь не будет, эти люди и сами что-то умели».
«Темные лошадки»

В Максатихе «третий путь» — это по-другому. Есть вроде как бизнес-лобби — руководители тех самых местных промышленных гигантов: Максатихинского лесоперерабатывающего и ДОКа, господа Бойков и Сальников. Из них лично в выборах участвует только Сальников, Бойков выдвигает своих людей. Проблем у местного бизнеса множество: нехватка квалифицированных кадров, сырья, старые технологии, конкуренция на рынке. Доступ к властным механизмам им необходим как воздух.

Но Елиферов, категорически не желающий терять власть, предусмотрительно делает все, чтобы не допустить конкуренции. В его пуле из 17 кандидатов ни одного человека из промышленного сектора Максатихи нет. Бойков и Сальников оказались в оппозиции к действующей власти не потому, что они против нее, а потому, что она сама против них. При этом и тот и другой идут на выборы вполне уверенно: они — главные работодатели района.

Однако из всех участников предвыборной гонки эти лошадки самые темные. Посвящать кого бы то ни было в свои планы местные «олигархи» не хотят. Готовы ли они взять на себя стратегическую ответственность за весь район или их интересы ограничиваются собственным бизнесом, неизвестно. Все мои попытки поговорить с обоими с треском провалились. Мнение же народных масс вполне предсказуемо.

За красивые слова тут отвечают другие. «Частичка моей души вложена в образование нашего района», — читаем в предвыборной программе еще одной претендентки на депутатский мандат, Лидии Гусевой. Она — экономист-хозяйственник местного роно. В небольшом, на полстранички, тексте ни одного внятного предложения, ничего, что бы действительно напоминало программу. Зато пафоса вдоволь.

— Моя программа опирается на интересы наших жителей, я здесь родилась и знаю наши первостепенные нужды, — воркует милейшая дама.

Душа чувствительного экономиста болит за внешний облик любимой Максатихи. Ее план — отремонтировать дом на площади Свободы, перед которым останавливается автобус из Твери.

— Наше впечатление о месте, в которое приезжаешь первый раз, складывается из того, на что упадет твой первый взгляд. У наших гостей он падает на этот дом. Пусть же он будет выглядеть достойно! — сладостно поет Лидия Гусева. Тут же выясняется, что в доме, который должен стать визитной карточкой Максатихи, выпало проживать и ей самой…

— У вас скоро выборы, — обращаюсь я к молодой женщине с маленьким ребенком на улице Максатихи. — Вы за кого будете голосовать?

— Выборы? Это когда?

— Да вот восьмого сентября.

— Знаете, вы кого другого спросите. Я политикой не интересуюсь. Моя политика у меня на огороде растет. Что вырастет, то и будет. А не вырастет, уеду на фиг. Сил больше нет здесь жить.

Осталось добавить, что выборная активность избирателей здесь устойчиво держится на уровне 25% явки, иногда падая до рекордных 10%.

— Я всегда говорю нашим людям: надо проявлять инициативу! — рассеянно бросает местный глава Елиферов, снова утыкаясь в экран компьютера. — Сами себе не поможете — никто не поможет.

Наверное, он прав, но народ, кажется, давно научился решать свои проблемы: билет до Твери стоит чуть больше 200 рублей. На него в Максатихе заработать можно.






© 2005-2019 Интернет-каталог товаров и услуг StroyIP.ru

Екатеринбург
Первомайская, 104
Индекс: 620049

Ваши замечания и предложения направляйте на почту
stroyip@stroyip.ru
Телефон: +7 (343) 383-45-72
Факс: +7 (343) 383-45-72

Информация о проекте
Размещение рекламы