Пять побед Путина

Предложенная Россией схема разрешения сирийского кризиса стремительно обретает реальные черты. Уже в минувшую пятницу, когда российско-американские консультации в Женеве еще продолжались, Сирия стала полноправным участником Конвенции по запрещению химического оружия, подписав соответствующий документ. «Сирийская арабская республика подтверждает, что обязуется следовать положениям Конвенции до того, как она официально вступит в силу на ее территории», — говорится в правительственном письме, направленном генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну.

Переход России из обороны в дипломатическое наступление оказался неожиданным и весьма результативным. Дойдя до предела в своей тактике блокирования возможных агрессивных действий Запада против Сирии и поняв, что Барак Обама вопреки своему нежеланию того и гляди решится на военную операцию, Москва предложила устраивающий всех (быть может, за исключением боевиков и их спонсоров) выход. И в течение недели была достигнута дипломатическая победа, каких за постсоветскую историю, пожалуй, не было.

Во-первых, Россия доказательно продемонстрировала, что ее позиция по международным вопросам конструктивна. Что ее традиционная неуступчивость в вопросах применения силы в международных делах — это не желание любой ценой ставить палки в колеса США и их союзникам, а принципиальное стремление искать политические решения. Символом этой конструктивности российской политики стало беспрецедентное, написанное еще до инициативы об отказе Сирии от химического оружия, письмо папы римского Франциска президенту Владимиру Путину, в котором понтифик призывал сосредоточить усилия на поиске мирного решения сирийского конфликта.

Во-вторых, мы впервые за все время с распада СССР сумели зафиксировать свое внешнеполитическое влияние далеко за пределами ближнего зарубежья. Если в начале постсоветской эры нам еще удавалось проводить свою линию (завершение гражданской войны в Таджикистане, миротворчество в Абхазии, Южной Осетии, военное присутствие в Армении), то затем очень долго мы только отступали. Даже однозначная военная победа в Грузии не трансформировалась для нас в дипломатическую победу, мы остались пусть и в мягкой, но в изоляции.

В-третьих, мы отстояли (по крайней мере, пока) дружественную и близкую нам по духу страну. Сирия для нас важный партнер. Это не Иран, слишком сильный, чтобы нуждаться в нашем патронаже, наше влияние на него невелико. При этом Сирия — сильный, очень важный игрок в ближневосточном регионе. Поэтому особые отношения, складывающиеся сегодня у нас с правительством Башара Асада, — четкая фиксация нашего присутствия здесь и наших интересов. Наше участие в ближневосточных процессах, ранее бывшее скорее виртуальным, начинает обретать реальные черты.

В-четвертых, это новый поворот в наших отношениях с США, в частности с администрацией Барака Обамы. Очевидно, что российская инициатива позволила американскому президенту выйти из тупика. Не бомбить он не мог, а бомбить означало не только окончательно разрушить свою репутацию в мире, но и существенно подорвать долгосрочную безопасность самих США в угоду интересам региональных игроков, прежде всего Саудовской Аравии и Турции. Из режима тлеющей конфронтации с США мы перешли в режим сотрудничества: это очень важно, поскольку расширяет свободу маневра по другим внешнеполитическим вопросам.

И наконец, нашумевшая статья Владимира Путина в газете The New York Times. Публикация вызвала у простых американцев и политиков бурную реакцию — от восторга до отвращения. Масштаб реакции показателен сам по себе: трудно представить себе, чья бы статья могла вызвать сегодня в США подобный интерес. Конечно, наиболее явно американцы отреагировали на завершающий пассаж: «Очень опасно вдохновлять людей на то, чтобы они считали себя исключительными, какая бы мотивация ни была. Есть большие страны и мелкие страны, богатые и бедные, с глубокими демократическими традициями и еще ищущие свой путь к демократии. И их политика различается тоже. Мы все разные, но когда мы просим благословения у Господа, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными». Возможно, многих американцев эти слова и возмутили до глубины души (о чем они и поспешили сообщить в письмах в СМИ и в интернете), однако в остальном мире, надо полагать, число солидарных с этим мнением многократно превышает число возмущенных американцев.