Хазин в эфире: Экономика

Говорит Москва

Здравствуйте. У микрофона Михаил Хазин.

Начинаем нашу сегодняшнюю передачу. За прошедшую неделю произошло несколько событий, которые чётко проявили ту политическую конфигурацию, которая складывается во всём мире. Она и в России абсолютно такая же. Но много людей не видели, не понимали или не чувствовали этого момента. За последнюю неделю произошло буквально три-четыре-пять событий, которые проясняют эту картинку. Мне это представляется принципиально важным в нашей ситуации. Во второй части программы я поговорю о том, какие последствия для нашей страны это влечёт.

Произошло несколько выступлений бывших американских крупных административных чиновников. Перед большой группой финансистов на вечере (то есть в свободном режиме) выступил бывший помощник президента США по национальной безопасности Болтон – известный ястреб и русофоб. Со своими показаниями выступила бывший посол США в Киеве Йованович. И Болтон, и Йованович очень интересно отвечали на предложения о том, что из себя представляет Трамп и его политика. Болтон сказал несколько раз, что политика Трампа его категорически не устраивает. Он уже вышел в отставку. Хотя не совсем корректно (прошло не так много времени) ругать своего непосредственного начальника. Когда на Йованович наезжали, с точки зрения попыток ругать Трампа, то она уклонялась; она постоянно произносила: «Я не понимаю смысла вопроса». Эти выступления можно прочитать на сайте aurora.network. Я дал там свои комментарии. Сейчас я попытаюсь объяснить модель их поведения.

В США, после 1974-го года, после отставки Ричарда Никсона с поста президента США, после Уотергейтского скандала, власть фактически захватила транснациональная финансовая группировка – те самые банкиры, которые в 1913-м году взяли под контроль кредитно-денежную эмиссионную политику по доллару в США; которые в 1944-м году взяли под контроль всю западную часть мира, а с 1991-го года практически весь мир. Даже Китай находится в рамках этой модели. С 1974-го года, когда они начали полностью контролировать аппарат США (то есть систему исполнительной власти), они учили чиновников и всех, кто занимает какие-то должности в Соединённых Штатах Америки, в логике «Что хорошо для Уолл-стрита (то есть для банкиров), то хорошо для США». Была логика «Что хорошо для General Motors, то хорошо для Америки»; «Что хорошо для военно-промышленного комплекса, то хорошо для Америки». С 1974-го года была логика «Что хорошо для банков, то хорошо для Америки». Эта логика какое-то время работала, поскольку банки зарабатывали (если можно назвать зарабатыванием легализацию эмиссионной прибыли) именно в долларах. Поэтому они были максимально заинтересованы в том, чтобы американская долларовая экономика была максимально сильна. Проблема состояла в том, что держать приходилось всё большую и большую часть мировой экономики за счёт эмиссионного ресурса ФРС США. Это привело к разным результатам. В 1944-м году доля американской экономики, относительно мировой, по производству составляла больше 50%; и по потреблению – больше 50%. А сегодня по потреблению упала с половины до трети (33-35%); по производству упала ниже 20% (где-то 18%). Иными словами, США потребляют существенно больше, чем производят. Это их плюс от контроля над Бреттон-Вудской долларовой моделью. С другой стороны, они должны поддерживать всю эту инфраструктуру за счёт своих всего-то восемнадцати процентов. США надорвались!

В результате подняли голову национальные элиты США, которые провели своего человека Трампа в президенты. Возник очень интересный конфликт. Люди, которых вырастили в логике «Что хорошо для банков, то хорошо для США», неожиданно столкнулись с руководителем, который объясняет, что интересы США в другом; интересы США – в том, чтобы восстанавливать реальный сектор; что эмитировать деньги в пользу банков – это предательство. У них возникает когнитивный диссонанс. Я видел этот когнитивный диссонанс в нашей стране в 90-е годы, когда весь старый, ещё советский аппарат говорил: как же так – воровать нехорошо; приватизация – это плохо, потому что это воровство. Им в ответ новые люди отвечали: нет; поскольку каждое украденное и разорённое предприятие – это гвоздь в гроб коммунизма. За десять лет был ликвидирован практически полностью весь советский аппарат, в результате чего качество резко упало. Сегодня мы видим аналогичную ситуацию у нас – когда всё правительство, весь Центробанк и все крупные чиновники говорят одно и то же: что хорошо для мирового либерализма, то хорошо для России. А 90% населения говорит: нет, это противоречит интересам России; с этим нужно бороться.

Абсолютно аналогичная ситуация в Соединённых Штатах Америки. Болтон и Йованович стали жертвами этого обстоятельства. Йованович - вообще карьерный дипломат; человек, который встроен в невероятно жёсткую вертикаль - может быть, даже более жёсткую, чем армейская. Офицер, за пределами казармы, особенно если он не в форме, может себя вести почти как обычный человек. А дипломату – каждое лыко в строку. Он даже во сне не имеет права критиковать начальство, даже если ему кошмары снятся. По этой причине у Йованович, как только её либеральные руководители (те силы, которые стоят за Демократической партией; а Йованович давала показания в рамках процедуры импичмента) пытались сказать что-то против Трампа, начиналась внутренняя истерика, так как она точно знает, что про верховного главнокомандующего плохо говорить нельзя. С другой стороны, люди, которые её допрашивали, - это же свои, родные! «Что хорошо для банкиров, то хорошо для США». В результате она всё время произносит замечательную фразу: «Я не понимаю смысла вопроса». Если это хорошо для банкиров, то хорошо для Америки; то, что хорошо для Америки, не может быть направлено против верховного главнокомандующего. Я думаю, что рано или поздно ей объяснят, что верховный главнокомандующий – это враг страны. Отдельные русофобы любят объяснять: мы выиграли Великую Отечественную войну вопреки Сталину (то есть верховный главнокомандующий отчаянно сопротивлялся, чтобы мы выиграли; но народ, несмотря на это, выиграл). Это тяжёлый бред. Йованович, в рамках этого бреда, и пытается выкрутиться. В её голове не укладывается: она всю жизнь действовала по приказам верховного главнокомандующего (руководителя дипломатии в данном случае); внешняя политика не может существовать вне фигуры руководителя этой внешней политики. Может быть, направленность – с этими мы дружим больше, а с этими меньше. Но общие интересы страны должны быть всегда. Президент именно за это и отвечает. Сегодня она столкнулась с тем, что та базовая логика, в которой она выросла с детства, противоречит той логике, которую ей вменяет президент.

С Болтоном аналогичная ситуация. Болтон занимал более высокие должности; он непосредственно работал с президентом; был представителем США в ООН. Я думаю, он отдаёт себе отчёт в том, что происходит. Болтон, критикуя Трампа, прямо говорит, что в идеологии Трампа ему не нравится. Что не нравится – тоже понятно. Болтон вырос в логике примата о контроле банковской системы над миром. Бреттон-Вудская долларовая система предполагает, что правила для мира пишут банкиры через свои институты (МВФ, Мировой банк, ВТО, ФРС и все транснациональные банки, которых не так и много – два-три десятка). Эти структуры и пишут правила. Неожиданно появляется Трамп, который говорит, что США не должны больше контролировать мир. При этом у Трампа логика железная; он говорит для своих: мощи Соединённых Штатов Америки уже не хватает на то, чтобы контролировать мир. Банкиры живут за счёт того, что США печатают доллары. Формально ФРС не американская структура; формально это независимая структура, которая контролируется как раз банкирами. Но поскольку она действует в рамках американского национального законодательства, то она должна исходить из приоритетов интересов Соединённых Штатов Америки. Это базовое противоречие, заложенное в эту систему ещё в 1944-м году. И МВФ, и Мировой банк, и ВТО – наднациональные международные институты; ФРС оставили национальным институтом. В 2011-м году была попытка вытащить эмиссию мировой валюты из-под юрисдикции Соединённых Штатов Америки. Это закончилось тем, что национальные власти США организовали дело Стросс-Кана, потому что предполагалось, что этот самый Центробанк центробанков, который будет эмитировать мировую валюту, будет на базе МВФ. Стросс-Кан, который тогда был руководителем МВФ, попал как кур в ощип - он, как фигура, никакой роли не играет. В 2011-м году США жёстко сказали, что они не дадут отобрать у них эмиссию мировой валюты!

История с Стросс-Каном довольно подробно изложена в моей новой книжке «Воспоминания о будущем…», которую мы с 7-го по 14-е декабря будем обсуждать на большом семинаре на Тенерифе. Желающие могут зайти на сайт Хазин.ру – там написано на первой странице, как туда можно поехать. Сейчас мы с Сергеем Щегловым пишем второе издание «Лестницы в небо», в котором очень много конкретных кейсов, связанных с построением власти и элиты. Там будет отдельно изложено дело Стросс-Кана (страниц двадцать текста – как всё происходило; с кем это было связано; какие группы в этом участвовали и так далее).

Сегодня в Соединённых Штатах Америки идёт схватка американской национальной элиты с наднациональной финансовой элитой, банкирской, которая потерпела первое поражение в 2011-м году, после дела Стросс-Кана. Дальше она всё время проигрывала; в том числе избрание Трампа – это её поражение. Почему так получилось, что Трамп смог выиграть – точнее, те люди, которые стоят у него за спиной? Потому что совокупной реальной экономической мощи Соединённых Штатов Америки уже недостаточно, чтобы тащить инфраструктуру мировых финансов. Она слишком дорого стоит. Банкиры стали слишком жадными. До того, как эта система возникла, они получали 5% прибыли, которая образуется в экономике; а сейчас у них около 50%. Фактически речь идёт о том, что у них надо отобрать 45% прибыли мировой экономики, которую не монополизировать. Они будут отчаянно сопротивляться. Но спорить с Трампом по существу они не могут, потому что у Трампа есть железобетонные доводы.

Политик, который оказался в абсолютно аналогичной логике, - это премьер-министр Великобритании Джонсон, который активно пытается (хоть тушкой, хоть чучелом) вытащить Великобританию из состава Евросоюза. В Евросоюзе как раз руководят либеральные банковские элиты. В этом смысле активность Джонсона – это активность той части британской элиты, которая не хочет, чтобы страной управляли банкиры. Фактически они пытаются взять реванш за своё поражение в 1936-м году, когда удалось убрать консервативного короля Эдуарда VIII, и к власти пришли либеральные элиты, фронтменом которых был Черчилль. Реально там, конечно, руководил не Черчилль, а совершенно другие люди. Черчилль – великий человек – в результате ликвидировал Британскую империю. В историю Великобритании он войдёт, скорее всего, как самая мрачная фигура. Он один из самых кровавых руководителей за всю историю мира. Только умерших от голода индусов, я думаю, миллионов пять или восемь, а также истории в Южной Африке, где он в конце 19-го века был не главный, но свою роль сыграл тоже.

Джонсон отказывается публиковать очередное антироссийское досье, подготовленное спецслужбами. Можно по этому поводу иронизировать, можно спорить, что там на самом деле имеются вещи, которые показывать нельзя, так как немедленно станет понятно, что Скрипалей и Литвиненко отравили команда Березовского и британские спецслужбы. Но дело не в этом. Мы говорим о геополитике. Если Джонсон работает на антилиберальные элитные группировки (то есть он в этом смысле близок к Трампу), то он совершенно не заинтересован в том, чтобы с Трампом ссориться по пустякам. А Трампу Россия нужна, потому что ей предназначена чрезвычайно важная роль контроля значительной части мира в условиях, когда США вынуждены по объективным причинам уходить. Поэтому нравится Джонсону Россия, не нравится Россия; считает он, что Скрипалей отравили мифические агенты ГРУ, или он понимает и знает, что это сделали британские или американские спецслужбы при попустительстве британских – это неважно. Он прекрасно понимает, что есть вещи, которые делать нельзя, потому что это очень сильно ослабит его элитную группировку, которая тоже носит национальный характер. Если она носит национальный характер, то в этом случае она должна исходить из логики. Именно этой логикой он и руководствуется. Это чётко проявляется в последнее время. Таким образом, мы видим, что весь мир представляет из себя сферу борьбы национальных элит и одной наднациональной банковской элиты, которая пытается удержать власть.

Возвращаемся в студию. У микрофона Михаил Хазин. Продолжаем нашу сегодняшнюю передачу. Вторая часть будет посвящена России.

В России происходило примерно то же самое, что в США, в Великобритании, в Западной Европе и в Восточной Европе. В России в 1991-м году к власти пришли либеральные элиты. Приходили они примерно на протяжении десяти лет. В начале 2000-х был окончательно вычищен государственный аппарат. В Министерстве экономики этим занимался Греф, который выгнал окончательно начальников департаментов, которые оставались с советских времён, – старых специалистов, которые знали, что такое государственное управление экономикой. В Центральном банке ситуация держалась чуть дольше, потому что Геращенко ушёл в конце 2002-го года. Когда он ушёл, там тоже пришла либеральная команда, и началась чистка. На сегодня практически весь аппарат выращен в рамках либеральных доктрин. У нас практически не осталось нелиберального экономического образования, нелиберального управленческого образования. В Академии народного хозяйства и государственной службы чиновников учат на курсах переподготовки, что частное управление предприятиями всегда более эффективное, чем государственное. Объяснить им, что в любом акционерном обществе точно так же управляют наёмные менеджеры, как и на государственном предприятии (вопрос только в том, как установить контроль за эффективностью их деятельности) – это за пределом либеральных идей. Как показывает опыт, в реальности государственное управление куда более эффективно, чем частное, при условии, если только частное управление не осуществляется непосредственно собственником. Но тогда нужно говорить не о частном управлении, а о предпринимательском управлении. Когда предприниматель управляет своим бизнесом, он часто более эффективен, чем государство. Но при этом, когда он выходит на следующий уровень, часто выясняется, что он не тянет. У каждого человека имеются свои ограничения. Кто-то является хорошим командиром полка; но, когда его ставят на дивизию, он проваливается; кто-то отлично руководит дивизией, но не может руководить армией. Механизм поиска людей, которые могут руководить, очень сложный. Когда речь идёт о предпринимателе, то тут поиск затруднён, потому что предприниматели очень часто не готовы отдавать бизнес в чужие руки, даже, может быть, более эффективные. С точки зрения управления, государственное предприятие ничем не отличается от акционерного, потому что и в том, и в другом случае, если организован грамотный контроль со стороны собственника, то управление эффективно; если нет – значит, нет. В конце 50-х – в 60-е годы произошла так называемая революция менеджеров, которая, с одной стороны, показала, что работать должны именно наёмные менеджеры; а с другой стороны, она поставила собственников для акционерных обществ в зависимость от этих самых наёмных менеджеров, которые стали существенно увеличивать свою долю в прибылях и, наоборот, уменьшать долю собственников. У государства те же самые проблемы, потому что любое государственное предприятие норовит увеличить долю собственных расходов и уменьшить ту часть, которую получает государство. В этом смысле никакого отличия нет.

Сегодня можно сказать, что вся система государственного управления России полностью контролируется либеральной командой. Человек, не получивший либерального образования в Высшей школе экономике, в Российской экономической школе, в РАНХиГС (после прихода туда гайдаровской команды), не имеет никаких шансов сделать успешную карьеру на госслужбе, если он не является чьим-то родственником высокопоставленного лица. Даже если он является родственником, у него всё равно возникают проблемы, потому что сегодняшняя модель правления тоже либеральная. Даже если появится гениальный человек, который хочет навести порядок, у него это не получится, потому что в рамках этого наведения порядка необходимо взаимодействовать с министерствами, с ведомствами, с правительством, с Центробанком. Коммерческие банки не выдают кредиты без санкций Центрального банка. Если вы начинаете вести нелиберальную политику, вы можете быть уверены, что Центральный банк именно вашему предприятию запретит выдавать кредиты на более-менее приличных условиях. В этой ситуации чрезвычайно тяжело что-то сделать.

Почему я не верю в то, что современное правительство не может эффективно работать? В нём есть семь параллельных контуров принятия решений. Это премьер и его секретариат – отдельно друг от друга, потому что они могут самостоятельно генерировать решения. Это вице-премьеры и их секретариаты – тоже отдельно. Это руководитель аппарата правительства со своим секретариатом. Это отраслевые департаменты аппарата правительства. Это шесть контуров, плюс министры со своими министерствами. Это семь параллельных контуров генерации решений, каждый из которых может вносить свои предложения; согласовать их можно либо только при наличии какого-то внешнего координирующего центра (при советской власти это был ЦК КПСС; а в 90-е и 2000-е годы это был МВФ). Сегодня МВФ нет; ЦК КПСС нет. Единственный инструмент согласований – коррупционный. Если есть интерес, то в этом случае все свои решения согласовывают в рамках некоторого раздела и распила внешних или внутренних бюджетов. Внутренних – бюджетных денег; внешних – неких заинтересантов, лоббистов. Какое-то конструктивное дело сделать абсолютно невозможно, потому что во всех семи контурах находятся люди, которые говорят: а где тут наша доля? С точки зрения государственных интересов, это не лезет ни в какие ворота. А с либеральной точки зрения, это естественно.

Эти центры координируются тоже внешними силами. Для США то, что банкиры наднациональные, во многом вещь незаметная, потому что большая часть имеет американское гражданство, и живут они в Нью-Йорке или других местах. Они составляют ту часть американской расширенной элиты, которая на протяжении многих десятилетий усидела там. У нас ни один из наших людей в эту банковскую элиту не входит. Для нас это чисто внешний инструмент согласования. Когда нужно что-то решить, наши люди едут в Вену, в Лондон, в Цюрих, в Нью-Йорк, в Вашингтон и там находят кого-то, кто должен выступить лоббистом у транснациональных элит, для того чтобы было дано согласие на то или иное решение. Это российская ситуация, которая сложилась в конце 90-х – начале 2000-х годов. Мой уход с госслужбы был связан как раз с тем, что в 1998-м году противостояние между национальными российскими элитами и внешними транснациональными достигло пика. К сожалению, та национальная команда, за которую я выступал, проиграла.

Я считаю, что сейчас пришло время реванша. Нам категорически необходимо вернуть ситуацию назад - как это делают англичане, как это делают США. В этом смысле у нас ситуация много лучше, чем в Великобритании, которая практически полностью утратила свой промышленный, экономический и геополитический потенциал. Лондон остался мировым финансовым центром. Но поскольку к власти там приходят нефинансовые элиты, которые находятся в крайне тяжёлых отношениях с финансовыми элитами, то рассчитывать на то, что удастся сохранить Лондон как финансовый центр и использовать его как источник развития для всей страны, достаточно наивно. Как только начался процесс выхода Великобритании – Brexit – финансовый центр Европы стремительно перемещается в Берлин. Не во Франкфурт, как многие думали; не в Париж, как некоторые хотели; а именно в Берлин – потому что Берлин становится политическим центром континента. Смогут ли банкиры сохранить там свою власть – это уже выходит за рамки.

В России национальные элиты должны взять ситуацию под контроль. Но это крайне сложно. Для этого нужно сменить либеральную модель управления. Чтобы сменить либеральную модель управления, нужно подготовить большое количество кадров – критическую массу. У нас даже нет институтов, где их можно готовить. Теоретически вначале должны быть сделаны институты; потом там должно быть подготовлено несколько тысяч человек. Когда эти люди будут готовиться, их нельзя направлять на практику в министерство, потому что их там немедленно купят в рамках либеральной модели. Как только один человек попадает в либеральную среду, его начинают стремительно развращать. Тут один единственный вариант: нужно увольнять полностью либеральные верхушки и ставить целиком новую команду, даже если она не готова. Трампу в этой ситуации намного легче, потому что в США имеется довольно большое количество консервативных штатов. Там имеются свои аппараты, которые Трамп использует. Он вытаскивает в Вашингтон представителей региональных групп. В нашей стране в 90-е годы сколько-нибудь самостоятельные региональные центры были ликвидированы практически всюду. Может быть, исключение составляет Татарстан – там реально очень высокое качество регионального аппарата. А вот в других регионах всё очень плохо.

Как подготовить национально ориентированных управленцев; как сделать критической их массу, чтобы их было как минимум несколько тысяч; как этих людей учить? Тут картина, как в армии: нельзя лейтенанта поставить командовать полком. Какой бы он ни был гениальный – в девяноста случаях из ста он всё провалит. Его нужно сначала ставить командовать взводом, потом ротой, потом батальоном и только потом полком. А министерство – это армия. Я прошёл всю карьерную лестницу в министерстве. Я год работал в рабочем центре экономических реформ – фактически это была часть Министерства экономики. Я работал год главным специалистом; потом я работал год начальником отдела; потом я работал два года начальником департамента. И только к середине четвёртого года я понял, что теоретически меня можно назначать заместителем министра, и то мне бы хорошо бы ещё полгодика – годик поработать, чтобы разобраться. Это всё происходило в условиях достаточно нестабильной ситуации, когда было намного легче учиться, потому что и свободы, и возможностей для проверки было больше. Условно говоря, во время войны командиры растут куда быстрее, потому что у них гораздо больше опыта. В 90-е годы был такой аналог войны. Сегодня мы подготовили людей; они могут быть главными специалистами. Через год половина из них может стать начальниками отдела, а вторая половина сможет стать начальниками отдела ещё через год-полтора. Тех, кто стал начальниками отдела, через год можно двигать в замначальника департамента. Мы видим, что три-четыре-пять лет как минимум. У Трампа есть кадровый резерв, связанный с регионами. В России на сегодня этого резерва нет. Что делать – не понятно. Откуда взять людей? Брать тех, кто учился в Высшей школе экономики или в гайдаровском РАНХиГС, нельзя. Дело даже не в том, что они предатели и враги. Они выучены либеральным методам управления. Переучивать всегда намного сложнее, чем учить. Все инструктора, все тренеры знают, что, чтобы научить человека правильному движению, нужно сделать двести-двести пятьдесят повторений. Если у ученика неправильные движения, то, чтобы его переучить, нужно сделать восемьсот-тысячу повторений – то есть в четыре раза больше.

Это реальная проблема современной российской власти. Путин – с этой точки зрения – полный аналог Трампа, частичный аналог Джонсона. То есть человек, который является лидером именно национальной элитной группы. Почему он не может всех либералов, грубо говоря, уволить? По той же причине, по которой не могут это сделать Джонсон и Трамп. Это элитная группировка, которая контролирует колоссальное количество рычагов власти. Если бы их можно было уволить всех в один день – из трёх миллионов чиновников два миллиона уволить; миллион должностей сократить; миллион человек назначить. Их нет – этого миллиона. Почему у нас идёт постоянная перетасовка экономических кадров? По внутренним элитным договорённостям эти должности находятся под контролем либеральной элитной группировки. Либеральная элитная группировка назначает своих людей. У них есть какое-то количество лидеров – двадцать человек. Вот они их и крутят. Уволили Улюкаева с одного места – его тут же передвинули на другое. Пытались назначить его из зампреда ЦБ председателем ЦБ – это бред полный; это человек безграмотный. Все, кто с ним знакомы, это знают. Но поскольку он статусный человек в либеральной группе, убрать его было невозможно – только так, как его реально убрали. Такая же ситуация со всеми. Убрать либеральную группу – это очень долгий и очень тяжёлый процесс. Сегодня он происходит во всём мире. В Китае абсолютно аналогичная ситуация. Разница только в том, что там всё сильно усложнено внутренними клановыми противостояниями. Там есть собственная внутренняя, глубоко эшелонированная система разделения.

Мы находимся перед началом чрезвычайно большой чистки в российских элитах. Именно это вызывает тот ужас у многих, который сейчас ассоциируется со страшным словом «транзит». Об этих ужасах мы будем рассказывать 23-го ноября в городе Санкт-Петербурге, на традиционном семинаре, который я провожу три-четыре раза в год. Желающие могут посмотреть и записаться на сайте Хазин.ру – там есть вся информация. Мы будем это делать с Сергеем Переслегиным, который будет рассказывать о футуристических аспектах этого процесса. Там я буду говорить об элитах; о проблемах в экономике, которые связаны с этими элитами; об угрозах, которые при этом возникают для конкретного бизнеса и конкретных лиц. Кстати, я не буду там обсуждать книжку «Воспоминания о будущем…» Эта книга будет обсуждаться с 8-го по 14-е декабря на Тенерифе. Там будет камерное мероприятие, в отличие от семинара в Санкт-Петербурге (в прошлый раз там было двести человек). Сколько будет в этот раз – не знаю. На Тенерифе будет двадцать – двадцать пять человек. Там будет, скорее всего, интерактивное обсуждение. Мы будем обсуждать содержание книги и те следствия, которые из этого содержания выходят для бизнеса, для геополитики; прежде всего, для инвестиционного процесса. Это принципиально важная вещь, которую мы там будем обсуждать.

В заключение я хочу сказать, что мы сегодня выходим на процессы серьёзной элитной трансформации. Путин как раз возглавляет национальную элитную группировку. Можно сколько угодно вспоминать, что он делал в Санкт-Петербурге; объяснять, что его двигали Чубайс и ещё кто-то – это не играет никакой роли. Объективные процессы сложились так, что, если он хочет сохраниться и получить гарантии своего будущего, он должен поступать как лидер именно национальной группировки. С этим ничего нельзя сделать! Это объективное развитие ситуации. Точно так же Трамп сделал свои миллиарды в рамках либеральной экономики. Трамп вырос в рамках либеральной модели. Он ещё застал эпоху Никсона, но совсем молодым. Тем не менее он стал политическим лидером именно национальной элитной группы. Это не просто так. Это объективное развитие ситуации. Именно так объективно Путина толкают в ситуацию, в которой он должен отражать национальные интересы.

Наше время истекло. У микрофона был Михаил Хазин. Благодарю за внимание. До свидания.