М. Л. Хазин в эфире: Экономика

Говорит Москва

Добрый день. У микрофона Михаил Хазин.

Начинаем нашу сегодняшнюю передачу. На прошлой неделе произошло несколько интересных событий, главным из которых, конечно, стал саммит НАТО. Этот саммит юбилейный. НАТО была создана в 1949-м году как агрессивный блок, направленный против СССР. В современных интернет-изданиях часто пишут, что НАТО была создана как ответ на Варшавский договор. Но Варшавский договор был создан лет через шесть-семь именно как ответ на НАТО. Вся агрессия в Европе неизменно шла с запада, а не с востока. Юбилейный саммит НАТО показал, что имеют место большие сложности. Всё началось до начала мероприятия – когда президент Франции Макрон сказал о том, что «у НАТО нет мозга». На Макрона, конечно, немножко наехали, но проблема от этого никуда не делась. Я не буду анализировать принятые документы на саммите, потому что это особого интереса не представляет. Интерес представляют два обстоятельства.

Первое – довольно жёсткий демарш президента Турции (а Турция – это вторая по силе армия в НАТО после США) по поводу того, что он больше не собирается защищать Польшу и Прибалтику (он, правда, умолчал, от кого). Будучи разумным человеком, он в русскую угрозу не верит, а никакой другой на этой территории не существует. Можно говорить о мигрантах. Но мигранты пойдут в Польшу и Прибалтику изнутри НАТО – это угроза внутренняя, а не внешняя. НАТО создавалось от внешних угроз. Эрдоган сказал, что он не собирается защищать Польшу и Прибалтику от каких бы то ни было угроз, пока они не будут защищать Турцию от вполне реальной угрозы со стороны боевиков Курдистана и со стороны ИГИЛ. Ответа, естественно, никакого не последовало, поскольку ни Польша, ни тем более Прибалтика никого защитить не могут. Но сама по себе логика вполне понятная, чёткая и вполне разумная.

Второй демарш – Трамп, который сбежал с заключительных и наиболее торжественных мероприятий, потому что всем своим видом продемонстрировал, что ему это не интересно. Ещё одно достижение Трампа, который достаточно жёстко потребовал от всех участников увеличить объёмы денег, выделяемых на внутринатовские нужды – 130 миллиардов долларов. Для всех участников это будет сильный удар по бюджету. Значительное меньшинство стран выделяет необходимые 2% от ВВП.

Сама по себе ситуация показательна. НАТО сегодня не является кружком единомышленников. Это по-прежнему агрессивный блок, направленный против России. Хотя Трамп сказал, что с Россией надо дружить, но картина в целом показывает, что внутренняя логика в НАТО, которая была вполне понятной в условиях существования СССР и Варшавского договора, исчезает. В 1991-м году, казалось, что НАТО на коне, что она выиграла, уничтожила Варшавский договор и СССР. Дальше НАТО попыталась выйти за пределы европейского театра. Довольно быстро стало понятно, что они не в состоянии сделать ничего разумного, доброго, вечного. Ирак и Афганистан показал это в полной мере. Никаких концептов (как это делать, почему и для чего) так и не родилось. В целом можно сказать, что эта организация доживает не последние дни, но, скорее всего, последние годы. Теоретически она может остаться, но её роль в мире будет всё время падать.

В чём конфликт Трампа и НАТО? Он носит глубокий философский, я бы сказал, экзистенциальный характер. Соединённые Штаты Америки, начиная с 1989-го и 1991-го года, несли ответственность за весь мир. Это не фигура речи. Принципиальные стратегические решения принимались именно в США, которые сами находились под управлением транснациональных банкиров западного глобального проекта. Они решали вопросы, исходя из своих финансовых интересов глобализации. Договориться с Соединёнными Штатами Америки можно было только по региональным вопросам. Системные стратегические вопросы решались США, в рамках интересов этих самых транснациональных банкиров, абсолютно самостоятельно. Все пресловутые клубы - типа Бильдербергского, трёхсторонней комиссии и так далее - носили совещательный характер. Так продолжалось некоторое время, пока не стало понятно, что ресурсов у США уже не хватает на то, чтобы поддерживать эту махину. Ресурсы обеспечивали как раз банкиры. Бреттон-Вудская модель (до этого модель Федерального резерва; Бреттон-Вудская модель – это развитие модели Федерального резерва на весь мир) предполагала, что частные структуры, которые являются создателями, учредителями и владельцами Федерального резерва США, определяют денежную политику по всему миру. Как говорил один из первых Ротшильдов, «дайте мне печатать деньги в государстве, и мне будет абсолютно наплевать, кто в нём пишет законы». Доля финансового сектора в прибылях выросла с пяти процентов до пятидесяти. Полный идеологический контроль; полный контроль над образованием; полный контроль над политическими институтами. В Западной Европе практически не осталось нелиберальных партий. А либерализм – это идеология финансистов.

Что делать миру в этой ситуации? Мир слушался Соединённые Штаты Америки, которые говорили от имени банкиров – в логике, что они обеспечивают экономический рост. Экономический рост гарантировал социальную стабильность. Поэтому элиты всех стран, даже если они были не очень согласны с той логикой, которую им излагали США, тем не менее принимали её, поскольку альтернатива была хуже. В некоторый момент начались проблемы. Стало понятно, что экономика США, которая составляет уже меньше 20% от мировой (а в 1944-м году, на момент Бреттон-Вудской конференции, она была больше 50%), больше не выдерживает финансовой надстройки. Стало понятно, что, для того чтобы удержать финансовую систему, в которой эмиссионным способом поддерживается спрос, нужно окончательно уничтожать реальный сектор США. То есть как они упали с пятидесяти до восемнадцати, так, соответственно, опустить с восемнадцати до трёх - фактически перевести США на модель «мы печатаем деньги, но ничего не производим; всё получаем по импорту». Либо же надо спасть реальный сектор США, поскольку доля импорта слишком велика. Начался конфликт. Подняли головы национальные промышленные элиты Соединённых Штатов Америки. Выяснилось, что Демократическая партия находится под полным контролем финансистов (команда Клинтон), а Республиканская партия – не совсем. В 2016-м году в США победил представитель этих национальных промышленных элит, который начал объяснять, что для спасения экономики США надо рушить Бреттон-Вудскую модель – то есть финансовый сектор. Началось это всё даже раньше, до появления Трампа. Обама остановил эмиссию где-то в середине 2014-м года. Мы видим атаки на Трампа со стороны финансистов. Все разумные люди понимают, что сегодня эти атаки уже во многом обречены. Вероятность того, что Трамп выиграет выборы, чрезвычайно велика. В этой ситуации разговаривать о продолжении старой финансовой модели бессмысленно. Но весь мир привык, что стратегические решения принимаются Соединёнными Штатами Америки. В мире нет интеллектуальных центров, которые бы готовы были взять на себя решения на мировом уровне. Таких людей нет, их не воспитывали.

Единственное исключение – это Россия, где ещё остались советские люди; и это Китай, который пытается, за счёт своей экономической мощи, выйти на мировой уровень. У Китая не очень получается, потому что он не умеет сказать на понятном всем языке. Люди, которые слушают Андрея Девятова (в том числе те, кто его жёстко критикуют), должны это понимать. Андрей Девятов говорит странно, не потому что он сам странный, а потому что он пытается смоделировать на русском языке образ мышления китайца. Это говорит Андрей Девятов, который получил советское образование. А теперь представьте себе, что для мира пытается говорить человек, который по менталитету китаец. Это вообще непонятно! Китай что-то говорит, возможно, даже очень разумно. Но мир его не понимает. Про Евросоюз и говорить нечего. В Брюсселе сидят либеральные финансовые элиты, для которых Трамп – это ужас-ужас-ужас, потому что он разрушает мир, в котором они живут. Они его ненавидят, боятся его. Они его не понимают, зачем он это делает. Они могут понимать, что Трамп это делает, для того чтобы спасти национальную экономику. Но они при этом говорят: ты же контролируешь сегодня мир; ты добровольно отказываешься от контроля над миром; как так можно? Трамп на это говорит: я бы рад контролировать мир, но денег нет. Американская экономика сегодня не воспроизводит тот ресурс, который нужен для контроля над миром. При этом Трамп прекрасно понимает, что отдать всё в хаос нельзя – иначе весь мир заполонят разные ИГИЛ-ы. Иными словами, нужно найти партнёров, с которыми можно договориться о разделе ответственности за мир.

Какие могут быть партнёры? Первое обязательное условие – политическая субъектность. Нужен субъект, с которым договариваться. Евросоюз, может, милый и хороший; у него экономика сегодня большая. Но с кем там договариваться? Ты пытаешься поговорить с Меркель – немедленно выскакивает Макрон, как чёрт из табакерки. Ты пытаешься договориться с Макроном – немедленно выясняется, что он не в состоянии вменить свою позицию не только Меркель, но и другим странам. Звонить в Лондон – они говорят о BREXIT-е. Политической субъектности нет. Второе условие – экономика. Два партнёра, которых нельзя игнорировать, - это Китай и Индия, потому что это рынки больше миллиарда человек; потому что экономики очень большие (в пятёрку входят).

Почему Россия? Первое – потому что она единственная, кто обладает реальной политической субъектностью, которая ещё осталась от советских времён. Понимание у людей, что мы – это мир; что мы отвечаем за мир, осталось. У молодёжи, может быть, нет. Но молодёжь можно будет выучить. Для тех, кто старше сорока пяти лет, это понятно. Возраст реального авторитета начинается лет с пятидесяти, никак не раньше. Экономика у нас - формально 2 триллиона долларов. Официально 1,2, но все понимают. Если посчитать по паритету покупательной способности, то будет уже 4. Если её монетизировать в масштабе Соединённых Штатов Америки, то у нас будет не 4, а все 7-8. Это тоже все понимают. Иными словами, масштаб экономики России сегодня – это масштаб экономики Германии. Это серьёзно. Кроме того, США – это не 18 триллионов долларов, это 14. Дело тут не в монетизации; там есть чистая фикция – то есть вещи, которые нигде не учитываются. Самое главное, они не имеют никакого отношения к реальной экономике (прописная аренда, гедонистические индексы). У нас, правда, тоже стали прописную аренду использовать. В любом случае, США в этом деле впереди планеты всей. На самом деле экономика России от экономики США не 5%, а 55-60%. А это уже совсем другая жизнь. Проблема Трампа состоит в том, что он обязан передать часть ответственности. Именно поэтому я начал писать год назад о новой Ялте и новом Бреттон-Вудсе. Этот новый мультивалютный порядок. Если ты передаёшь ответственность, ты должен передать и финансовый ресурс. Бреттон-Вудская модель уходит в прошлое. В мире появляются независимые валютные зоны.

Кстати, в нашей книжке 2003-го года «Закат империи доллара и конец «Pax Americana» страны, которые сегодня называются странами БРИКС, помянуты как потенциальные лидеры валютных зон. Под их объединением есть глубокий экономический смысл. Это как раз те страны, которые должны стать региональными лидерами. Почему потенциальными – потому что я не уверен, что Латинская Америка (с Бразилией во главе) с Северной Африкой (с ЮАР во главе) сможет сформировать полноценную валютную зону. У них есть шанс. Освобождение бывшего президента Бразилии Лулу да Силва, которого по наущению прозападных сил посадили в тюрьму, говорит о том, что это шанс ещё сохраняется. Тем не менее с ним надо много и плодотворно работать. Я пока не вижу в Латинской Америке идеолога. Это неважно. То, что в новой Ялте Бразилия не будет участвовать, – это точно.

Получается, четыре участника. Четвёртый – Индия. Поскольку она не любит вылезать за пределы своих границ (разве что только чуть-чуть), то в этом смысле она будет, скорее, участником с совещательным голосом. Но тоже не так мало! Участников с решающим голосом будет трое: США, Россия и Китай. В этой ситуации НАТО пребывает в состоянии полного раздрая. В этом случае отношения США с Россией и Китаем становятся принципиально более важными, чем отношения со странами НАТО. Никаких угроз нет, потому что мир делится на части. Что происходит в той части, за которую отвечает Россия, НАТО не касается. России также не интересно, что происходит в той части, в которую входят страны НАТО. Не исключено, что в результате этого раздела некоторые страны НАТО окажутся в зоне влияния России по банальной причине – Германия не будет кормить ни Польшу, ни Прибалтику, ни Венгрию, ни Словакию, ни тем более Румынию с Грецией. Турция практически точно будет в евразийской зоне. Всё поведение Турции показывает, что она дружит и с Евросоюзом, и с НАТО до тех пор, пока получает от них ярко выраженные гешефты. Как только заканчиваются гешефты – заканчивается дружба. Никаких иллюзий на эту тему уже ни у кого нет. Вот картина мира. Люди, которые сидят в НАТО – вся колоссальная шушера – очень болезненно воспринимают эти изменения. Проблема не в том, что США требуют денег. Проблема в том, что они собираются уйти, как такой вот мозг – тот самый, о котором говорил Макрон. Стратегические решения за страны НАТО США больше принимать не будут. У самих стран НАТО нет ни политической субъектности, ни политической воли. И взяться им неоткуда, потому что они семьдесят лет были на побегушках. Чтобы появились люди, которые думают в масштабах мира, их надо учить; они должны тренироваться. Это проблема, с которой сегодня сталкивается НАТО. Это вызывает у них дикую истерику. Они не могут в рамках тех моделей, в которых они функционировали много десятилетий и много поколений, дать ответы на эти вызовы. Это уход в другую реальность. Если вы, на протяжении всей своей жизни, рисовали картинки на бумаге, то, когда вас заставляют складывать из кубиков трёхмерную модель, вы испытываете явные затруднения. Это не значит, что эти затруднения нельзя преодолеть. Можно! Но это сделать достаточно сложно. Это серьёзная работа над собой. Готовы ли к такой работе над собой нынешние западноевропейские элиты – большой вопрос. Они между собой-то договориться не могут – что хорошо видно на примере конфликтов Макрона и Меркель. Поэтому будущее НАТО представляется мне печальным, как, впрочем, и будущее Евросоюза.

Возвращаемся в студию. У микрофона Михаил Хазин. Продолжаем обсуждать разные любопытные события прошлой недели.

Возобновились атаки на Россию. Речь об истории с убийством в Берлине некоего чеченца. История, как две капли воды, напоминает историю со Скрипалями, когда достаточно разумные и понятные гипотезы (работа Скрипаля по написанию фальшаков в пользу Клинтон, против Трампа; в случае с чеченцем – участие в разных кровавых расправах на территории Чечни) не принимаются во внимание и не обсуждаются в широкой прессе. Вместо этого обсуждается так называемый «русский след». Это вызывает большое удивление с точки зрения любого здравомыслящего человека. Но для западноевропейского обывателя, который про Россию ничего доброго не слышал уже много лет, может стать некоторым раздражителем. Хотя, как показывает опыт последних лет, этот раздражитель работает всё хуже и хуже. Снова всплывают история со Стокгольмским арбитражем, который принимает совершенно безобразные и неправовые решения в пользу Украины, потому что Украина типа своя, а Россия типа агрессор. Возникает вопрос: почему?

В предыдущем часе программы я говорил о том, что саммит НАТО показал, что разногласия между Трампом и западноевропейскими лидерами и функционерами НАТО носят чрезвычайно глубокий характер. В рамках той модели, которую двигает Трамп уже много лет, которая сама по себе, с точки зрения США, абсолютно разумная, адекватная и толковая. Эта модель не предусматривает поддержку НАТО, как некоторого инструмента, потому что новая модель предполагает, что в мире есть несколько игроков, которые берут на себя часть ответственности нынешних Соединённых Штатов Америки. Если Россия и Китай в эти игроки входят, то Западная Европа и НАТО не входят, потому что у них полностью отсутствует политическая субъектность. Трамп попытался объяснить НАТО, что надо менять модели; надо рассматривать главным врагом Китай. Делал он это всерьёз или занимался тем, что троллил – неважно. Важно, что он пытался объяснить, что не нужно ругаться с Россией. Он сказал прямо, что у НАТО должны быть хорошие отношения с Россией. Это, с точки зрения функционеров НАТО и лидеров Евросоюза, нонсенс. Потому что в Западной Европе, в Евросоюзе правят либеральные элиты.

В Восточной Европе вектор уже во многом смещается; и у либеральных элит начинаются серьёзные проблемы. Они понимают, что удержать ситуацию не получится. Поскольку они либеральные, они пытаются искать решения в рамках либеральных моделей, в рамках либеральных «ценностей» в кавычках, потому что главный либеральный принцип – это свобода, которая предполагает, что принципы можно менять, как тебе нравится. По этой причине проблемы нарастают и нарастают. С ними надо что-то делать. Но они пытаются делать что-то с нами. Пример – пресловутый закон о семейном насилии, который частично направлен на усиление механизма разрушения семьи. Причём в той части, в которой имеются реальные силовые действия (то есть избиение, давление и так далее), ничего не нужно, потому что есть существующее законодательство. В СССР эти проблему худо-бедно решали. Именно с точки зрения того, чтобы некоммерческие организации (ЛГБТ и прочие) разрушали семью и через ювенальную юстицию отбирали бы детей - вот цель этого закона. Всю эту тему двигают через Совет Европы. Мы зачем-то вернулись в ПАСЕ. А ПАСЕ говорит: раз мы вас обратно приняли, но вы, в качестве компенсации, обязаны принять целую кучу либеральных законов, в том числе этот. Поэтому и Православная церковь, и все более-менее разумные организации, которые реально защищают семью, категорически против этого закона. Его нельзя принимать ни в каком виде! Если даже его вычистить и выхолостить (что теоретически возможно), либералы всё равно будут втихаря принимать правки, которые будут направлены на ликвидацию и разрушение семьи. Это базовый либеральный принцип: семья, как носитель консервативных ценностей, существовать не должна. Все российские лидеры ЛГБТ двигают эту тему железной рукой. Мы, как консерваторы, категорически против. Я считаю, что этого закона быть не должно. Это инструмент либерального разрушения России изнутри. А надо ещё максимальным образом ослаблять влияние России, как потенциального центра консервативных идей, для Европы и, в том числе, для Восточной Европы.

Русофобия, которая поощрялась в конце 80-х – начале 90-х годов, к сегодняшнему дню себя изжила полностью. Польша вовсе не пророссийская страна. У нас были в истории разные события, которые позволяют полякам относиться к нам с неким серьёзным подозрением – 18-го века они нам забыть не могут. Но отметим, что Польша – цивилизованная и культурная страна. В отличие от многих других, она отлично рефлексирует свои проблемы. Я много раз разговаривал на эту тему с польскими поляками, которые мне в один голос говорили примерно одно и то же: «Мы всё понимаем. Мы понимаем, что у нас комплекс 18-го века, когда нас разделили. Более того, мы понимаем, что в том, что нас разделили, мы виноваты сами. Предъявлять претензии Пруссии, Австро-Венгрии и России бессмысленно. Мы сами виноваты! Но это всё равно очень тяжёлый комплекс, с которым надо что-то делать. У вас же тоже теоретически был когда-то комплекс по поводу монголо-татарского ига. Но прошло много лет – вы про него забыли. Сейчас вы про него вспоминаете с некоей иронией и с разными интерпретациями. Вот и у нас тоже». Кого они не любят – это бандеровщину, потому что Волынская резня не забудется. Это геноцид, который западные украинцы устроили польскому населению. Это понимание остаётся. Были некоторые сложные отношения к СССР у той части польских элит, которые были вынуждены после 1945-го года, после освобождения Польши, либо сбежать, либо затаиться. Сейчас они пришли к власти, причём во многом именно в своей американской ипостаси. Но общество в целом от русофобии отказалось практически полностью. Польша – это страна для русского человека симпатичная. Я там был в первый раз в 2014-м году. Для меня было совершенным откровением, что я постоянно себя ловил на мысли, что я должен настраиваться на то, что это чужая страна. Я видел, как ведут себя люди. В полвторого ночи я покупал еду в каком-то гнезде польских гопников в Варшаве, разговаривая, естественно, по-русски. Это не вызвало никакой напряжённости. Я слышал много людей; все они говорили одно и то же: всё кончилось; мы уже всё поняли. Это поняли в Чехии. По поводу Сербии, Болгарии, Румынии ничего сказать не могу. В Румынии никогда не был; в Болгарии был один раз. Там люди старшего возраста всё понимают, а молодые думают исключительно об одном: как бы сбежать на Запад. Когда произойдёт кризис, я не очень понимаю, что они будут делать – мечта разрушится.

С русофобией в Евросоюзе всё хуже и хуже. Либеральные элиты у власти пребывают в состоянии напряжённости и фрустрации. Что делать? С одной стороны, США в лице Трампа, им довольно жёстко говорят: с Россией ссориться не надо; лучше ссориться с Китаем. Поскольку Евросоюз рассчитывает, что из Китая он получит деньги, то поэтому ему не хочется с Китаем ссориться. С другой стороны, поскольку своей головы нет (голова всегда была за морем), то приходится прислушиваться. Либеральные элиты отлично понимают, что Трамп совершенно не либерал – чтобы не сказать, принципиальный враг либерализма. С этим надо что-то делать! Надо блокировать трамповскую линию каким-то образом. Они устраивают фронду (в частности, в НАТО). Те лидеры стран НАТО, у которых есть некоторая политическая субъектность (например, у Эрдогана), совершенно чётко объясняют: мы будем делать не так, а вот так. Я думаю, что в Брюсселе не понимают, что с ними делать. У Эрдогана логика понятная: с точки зрения экономической стратегии, место Турции в Евразийском экономическом союзе. Если она в Евразийском союзе, то рынки Западной Европы для Турции закрываются. А зачем быть в НАТО? Зачем платить деньги туда, если оттуда никакой пользы нет? Тогда их нужно оттуда взять и в другое место положить – либо на развитие своей экономики (в том числе экспортной в страны Евразийского союза), либо на создание евразийского военного блока (сама по себе идея нетривиальная). Эта мысль у Эрдогана довольно давно. Судя по попытке государственного переворота и реакции Турции на сбитый российский самолёт (его сбили представители как раз западной части американской армии – начальник генерального штаба и премьер-министр, которые были смещены по итогам всех этих разборок), турецкие элиты тоже всё поняли. А Эрдоган, как выдающийся практический политик, против большинства элиты не пойдёт никогда. Он может в чём-то пытаться её убедить, но никогда не будет себя ей противопоставлять, потому что это для реального политика самоубийство. Силы, которые в Брюсселе ещё контролируют СМИ, пытаются контролировать общественное мнение, образование, всё остальное, понимая, что дело плохо, они начинают очень сильную атаку на новую Россию. Если они этого делать не будут, тогда это может сразу накрыться белой простынёй и медленно ползти по направлению к кладбищу. Тем более, Трамп только что сказал, что надо дружить с Россией. «Дональд Фредович, смотрите: все газеты пишут, что русские убивают своих же людей на территории Германии!» На что Дональд Фредович может сказать: «Да, убили чеченского бандита. На него было три или четыре покушения, когда он жил в Тбилиси. Естественно предположить, что там на него покушались чеченцы, которых он сдал во время своих рейдов, которые он делал под руководством в Тбилиси. Какое это имеет отношение к России вообще и к деятельности российских спецслужб в частности? Тут, скорее, речь идёт о деятельности грузинских спецслужб, находящихся под контролем той части ЦРУ, которая работала на моих врагов семейства Клинтон». Эти вещи вызывают у европейских либеральных элит истерику. У них не получается превратить русофобские действия в конкретные политические результаты. Попытка впарить Трампу агрессию России на территории Евросоюза не работает. Трамп не верит. А бизнес Западной Европы категорически настаивает на дружбе с Россией, потому что экономический кризис продолжается. Всем уже понятно, что скоро он будет продолжаться совсем сильно. Они там про новую Ялту и новый Бреттон-Вудс ничего не понимают – это для них слишком сложно. Они видят усиление роли России; они видят взаимодействие России с Китаем. А если Россия начнёт с Китаем экономически выступать против Евросоюза – это вообще ой-ой-ой! Поэтому они снова возвращаются к концепциям «Европа от Лиссабона до Владивостока», необходимо убрать либеральные элиты, которые этого не хотят.

В современной Западной Европе имеет место такое же сильное противоречие, как в Соединённых Штатах Америки. В США Трамп борется с либеральной финансовой элитой в рамках реализации одного-двух сценариев: либо мы спасаем мировую долларовую систему ценой экономики США; либо мы спасаем экономику США ценой ликвидации мировой долларовой системы. Трамп персонифицирует второй путь. Мы спасаем экономику США ценой разрушения мировой долларовой системы, отказа от политической монополии США в мире и перехода к полиполярному миру. Три камушка – это куча или ещё не куча? А четыре? Вот пока на новой Ялте вырисовываются четыре участника – из них активных трое. Можно ли это назвать многополярным миром или всё-таки надо назвать полиполярным? Мы не будем спорить в терминах; смысл понятен. В Западной Европе аналогов Трампа не существует. США куда более субъектная страна, чем Западная Европа в целом. В Евросоюзе есть политики -–аналоги Трампа. Например, это Виктор Орбан, премьер-министр Венгрии. В Западной Европе таковых нет. Нелиберальная линия слаба: она то тут вылезет, то там вылезет. Подхватить её некому на уровне институтов и каких-то лидеров. Марин Ле Пен сильно забили во Франции. Впрочем, посмотрим, как будут развиваться события. Сару Вагенкнехт тоже довольно сильно побили. Вылезает «Альтернатива для Германии» - её пытаются связать с фашистами, что, кстати не соответствует реальности. В общем и целом, мы видим, что либеральная команда проигрывает не из-за атаки на неё кого-то. В США всё хорошо: есть Трамп. Он персонифицирует атаку на либерально-финансовые элиты. По нему можно сконцентрировать огонь из всех орудий. Пока, как мы видим, не получается, потому что за Трампом стоят большие силы; потому что сам Трамп фигура яркая и талантливая. А с другой стороны океана – в Западной Европе – ситуация совсем другая. Либеральное здание разрушается и экономически, и политически, и идеологически. А фигуры, которые можно было бы персонифицировать и отождествить с атаками на это здание нет – что очень действует на людей. Они видят, что либеральное здание уже не может существовать. Нельзя сказать, что на самом деле всё хорошо, но это какие-то враги. Делается попытка вывести Россию на образ подобного врага. Да, очень неубедительно; да, шито белыми нитками. Но это у нас можно чётко и внятно объяснить реальную ситуацию и со Скрипалями, и с «Боингом», и с чеченцем, убитым в Берлине. А вот там все СМИ практически контролируются либералами. С ними тяжело, они вредные, они мешаются, они пакостят. Поэтому необходимо максимальным образом все эти происки разрушать – на дипломатическом уровне, на уровне СМИ, просто на человеческом уровне. В реальности все эти атаки становятся более и более пошлыми. Для того чтобы их разоблачить, нужно всё меньше и меньше ресурсов.

Я всех призываю об этом думать. Защита своей страны, в том числе от идеологических нападок, - это обязанность каждого патриота. На этом наше время подошло к концу. У микрофона был Михаил Хазин. Благодарю за внимание. До свидания.