Почему в современной России очень мало хороших экономистов (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Ханин Григорий об экономике

Начало

Продолжение 2
Здесь следует отметить ,что неоправданная гипертрофия экономико-математических методов наблюдались и в западных странах, периодически и почти безрезультатно вызывая протесты уважаемых экономистов (первым из них был еще в 30 годы Кейнс).На этой безрезультатности сказались и влияние этого уже весьма влиятельного направления (чтобы не сказать мафии) и потеря критериев результативности экономической науки. Пожалуй, одним из немногих положительных аспектов этого направления явилось приобщение советских экономистов к мировой экономической науке, пусть и не очень плодотворного, По иронии судьбы именно представители этого направления сыграли решающую роль в определении экономической политики в период перестройки, ибо именно они заняли к этому времени ведущие административные позиции в академической экономической науке. .

5.5 Деградация экономического образования.

Деградация высшего экономического образования определялась общими для развития экономической науки причинами(идейная нетерпимость и борьба с инакомыслием, изоляция от мировой науки, отрицательный отбор) и специфическими особенностями развития советского высшего образования вообще и экономического в особенности. К особенностям развития советского высшего образования относится его оторванность от систематических научных исследований. Ими занимались ,главным образом, для защиты кандидатских и докторских диссертаций. Огромная учебная нагрузка не позволяла ими заниматься в значительном объеме в последующем, а гарантированность оплаты труда после присвоения научных званий и степеней делали такую деятельность с точки зрения служебного положения излишней. Немногие увлеченные научной деятельности преподаватели в послевоенный период искали возможность уйти для реализации своих научных планов в научно-исследовательские институты ,численный состав которых быстро рос в 60-80 годы и где, к тому же была возможность для менее напряженной работы.

Особенно большие возможности в этом отношении были в Москве и столицах союзных республик.Происходил ,таким образом, отток наиболее квалифицированных преподавателей из вузов. Быстро растущая сеть высших учебных заведений и числа студентов в них в 60-80 годы обуславливали потребность в большом количестве остепененных преподавателей. По необходимости требования к качеству их научных работ становились низкими . Уже в 60 годы родилось выражение в вузах, что в доктора пошел середняк т.е.посредственный человек. В то же время по естественным причинам даже из лучших вузов уходили яркие профессора ,получившие образование либо до революции либо в 20 годы, когда экономическое образование было еще достаточно качественным и престижным. Я наблюдал этот процесс деградации преподавательского состава в конце 50-начале 60 годов ,будучи студентом и аспирантом в одном из лучших советских экономических вузов того времени-Ленинградском финансово-экономическом институте ,где было еще немало старых профессоров.

Нет нужды доказывать, что посредственные преподаватели готовят посредственных студентов. К указанным уже достаточно весомым причинам деградации советского экономического образования добавлю еще две: низкий его общественный престиж в связи с низким социальным статусом экономистов в СССР и гонения на наиболее независимых преподавателей вузов в конце 60-80 годы, жертвами которых стали .ряд сильных преподавателей вузов(уже упоминавшийся Энох Брегель, вынужденный эмигрировать в Израиль).Другие находили себе место в отраслевых научных институтах ,курсах повышения квалификации . или на производстве. Одним словом, выпускники экономических вузов 70-80 годов были уже чаще всего малообразованными и малоквалифицированными.

Наиболее амбициозные и чуткие к общественным запросам выпускники советских экономических вузов (например, Гайдар и Чубайс) ,понимая слабость своего образования уже в первой половине 80 годов создавали, в сущности нелегальные кружки, для повышения своей квалификации(34). Без руководства более опытных преподавателей они могли дать весьма поверхностные знания.

5.6 Исчезновение экономических школ .

Наука, как правило, функционирует в рамках научных школ, руководимых выдающимися учеными, которые вырабатывают оригинальные методы исследования и группируют вокруг себя своих учеников, которые продолжают традиции этой школы после смерти основателей этих школ. Понятно, что существование таких школ в период сталинизма в экономической науке было невозможно. Тогда был один корифей в гуманитарных науках-И.В.Cталин и его учителя Маркс, Энгельс и Ленин. После смерти Сталина постепенно, очень робко и медленно стали возникать школы или лучше сказать в силу их ничтожных размеров «школки» и в экономической науке. Обычно они создавались в экономических научно-исследовательских институтах вокруг ярких ученых, возглавлявших чаще всего отделы или лаборатории(сектора). Такие «школки» в 50-60 годы возникли и в СССР. Они были в Институте экономики АН СССР вокруг А. B. Ноткина ,Я.Б. Кваши, занимавшихся макропропорциями советской экономики, вокруг C.А.Хейнмана, исследовавшего внутреннюю структуру экономики, вокруг Я.А.Кронрода, отстаивавшего товарный характер советской экономики,.

Возникла экономико-математическая школа Л.В.Канторовича. Была ,как бы ее не оценивать ,школа Н.А. Цаголова в МГУ, школа Н.Н.Моисеева на ВЦ АН СССР, школа В.М.Глушкова .Несколько успешных научных «школок» было в Институте Мировой экономики и международных отношений.АН СССР. Эти «школки»( в разной степени) положительно влияли на развитие экономической науки в СССР.В 70-80 годы эти школы стали исчезать. Часто причиной была смерть их основателей(так было со школами Кваши, Ноткина и Хейнмана, Глушкова и Цаголова).

Их ученики оказывались неспособны наследовать своим учителям. Нередко их разгоняли, как это было со школой Я.А.Кронрода. Смерть научных школ свидетельствовала о слабости советского научного сообщества в экономической науке. Чем держаться западные научные школы? Прежде всего, на высоком научном авторитете их основателей. Во-вторых, на преданности науке его учеников. Оказалось ,что в СССР оба фактора отсутствовали. Вместо научных заслуг оценивался научный статус, Вместо преданности науке- служебное положение.

5.7 Растущее бескультурье.

Количественный рост научных работников-экономистов сопровождался их качественным ухудшением. Это было очевидно уже в середине 50 годов, когда я был студентом. Между интеллектуальным и нравственным обликом старых профессоров и молодых была почти пропасть. Старые владели чаще несколькими языками, прекрасно знали историю экономической мысли и экономическую историю, говорили на правильном и красивом русском языке. В разговоре с ними виден был их высокий общекультурный уровень: знание и понимание литературы и искусства,., любовь и уважение к ним. У молодых все эти качества были на порядок ниже.

Впоследствии деградация общекультурного уровня усиливалась(ха немногими исключениями).Знание иностранных языков стало редкостью, познания в экономической теории поверхностными, общекультурный уровень примитивнее. Не могу забыть, как в начале 70 годов услышал потрясший меня разговор заместителя директора одного из ведущих экономических институтов(в 80 годы-академика) со своими коллегами. Многие боцманы ,кажется, постыдились бы использовать применявшуюся терминологию и содержание их разговора .Но все еще можно было найти приятные исключения из этой мрачной картины.

6. «Роль деградации экономической науки в крахе перестройки»

Деградация советской экономической науки достигла пика в середине 80 годов. К этому времени немногочисленные достойные экономисты старшего поколения почти все вымерли, а оставшиеся деморализованы . Последней известной мне крупной экономической работой была книга С.М.Борисова «Золото»,вышедшая (3 изданием)в 1984 году.

Перестройка ,позволившая впервые за 60 лет свободно выражать взгляды советским экономистам, обнаружила, что подавляющему большинству из них сказать содержательно нечего. Как справедливо отмечал Игорь Бирман, в отличие от литераторов у экономистов за одним исключением не оказалось в столах неопубликованных произведений, что говорило о их несостоятельности как научного сообщества. (35).Пришлось срочным образом восполнять создавшийся научный вакуум ,что практически невозможно ,ибо научный результат требует многих лет размышлений . Перестроечная экономическая литература примечательна своей критической направленностью, что обеспечить легче всего.

Когда потребовалось концептуально обоснованность изменения в экономической системе, выявилась бесплодность советской экономической науки(36). Наиболее громко заявила о себе группа экономистов рыночной направленности, сильная в критике состояния экономики и слабостей прежнего хозяйственного механизма., но ,как правило, не способная (из-за незнания)учесть исторические особенности российского экономического развития и специфики институционального характера советской экономики общества, а также реального механизма функционирования современной рыночной экономики . Непрерывные провалы на этом пути в 1988-1991 годы этой группой экономистов трактовались не как его ошибочность ,а как следствие непоследовательности в его проведении.

Малограмотное в экономическом отношении советское политическое руководство на заключительном этапе перестройки(1989-1991 годы)ориентировалось исключительно на эту группу экономистов. При этом, речь шла преимущественно о статусных экономистах-академиках, среди которых лишь Ю.В.Яременко имел реальные научные достижения (он стал советником Президента РФ только в 1991 году, когда Центр практически потерял экономическую власть в стране). Действительно ценные и оригинальные экономические работы в этот период публиковались низкостатутными экономистами, к голосу которых государcтвенно-партийная бюрократия, привыкшая ориентироваться на научную номенклатуру, слабо прислушивалась.

Поразительно, что меньше всего к разработке экономических рыночных реформ привлекалась та часть экономистов ,которая в силу своих профессиональных занятий имела реальное представления о характере современной рыночной экономики- научные работники институтов , изучавших мировую экономику . И совсем нее прислушивались к голосу противников рыночных реформ, которые к концу перестройки представили наиболее глубокие научные работы, проницательно предсказывавшие пагубные экономические последствия форсированного перехода к рынку и представившие альтернативные экономические программы (37). Были проигнорированы предложения по эволюционному пути перехода к рынку с помощью двухуровневой экономики, опять –таки принадлежащих малостатусным экономистам (С.Комлев и другие)..

Таким образом, на переломном для СССР периоде экономического и политического развития советскому народу пришлось расплачиваться за долголетнюю деградацию экономической науки и ее порочную организацию. Не удивительно, что осознав наконец слабость собственной экономической науки(и не умея оценить сохранившиеся ее сильные элементы) советское руководство к концу перестройки все чаще начало ориентироваться на рекомендации международных экономических организаций и экспертизу западного научного сообщества, не имевшего, однако, достаточного представления об особенностях российской и советской экономики(советологи к составлению этих рекомендаций не привлекались, что аналогично игнорированию в СССР знатоков мировой экономики).

7. Как сказалась слабость экономической науки на развитие советской экономики?

Возникает закономерный вопрос, почему при почти неперерывно слабеющей экономической науке советская экономика добивалась серьезных, а в некоторые периоды (50 годы)блестящих экономических успехов. Прежде всего, не следует преувеличивать роль экономической теории (именно ее прежде всего имеют в виду говоря об экономической науке) в развитии экономики. Здесь я готов присоединиться к мнению Игоря Бирмана, что успехи, равно как и неудачи, американской экономики(как и других экономик) в ограниченной степени зависят о состояния экономической науки(38).Единой экономической теории не существует ,различные экономические школы по разному объясняют экономическую действительность и по-разному подходят к экономической политике и нет методов для определения преимуществ той или иной школы,кроме ‘экономической практики, которая зависит от многих других факторов.Гораздо большую роль в экономическом образовании и результатах экономистов народнохозяйственного уровня играет овладение ими методов статистики и истории экономики(39). .

При всей слабости экономической теории уровень конкретных отраслевых экономических наук был относительно высок. В СССР всегда было довольно значительное количество экономистов , хорошо знавших и понимавших экономику отдельных отраслей. Это не только не возбранялось, но и поощрялось. От отраслевиков требовалась компетентность, политэкономы часто бывали просто болтунами и демагогами и это им никак не мешало(нередко даже помогало).

Очень важный вопрос , как оценивало советское руководство компетентность экономистов. Важный и малоисследованный .Работ, исследовавших эффективность советского государственного управления и после 1991 года практически нет даже после открытия многих архивов. Нет интереса и ,скорее всего, не хватает компетентности у историков для понимания этого вопроса. Особенно трудно оценить эту проблему применительно к высшему уровню советского руководства. Архив Сталина открыт только что (в середине 2008 года). Приходиться поэтому преимущественно судить по действиям. Мы не знаем даже, кто были экономическими советниками Сталина по советской экономике и были ли вообще или он полагался на мнение официальных органов. (по зарубежной был выдающийся советский экономист академик Е.Варга). В конце 20 годов . он ценил в области статистики выдающегося статистика Василия Немчинова (впоследствии академика АН СССР).

Если же судить по характеру экономической политики, то если не считать периода 1929-1932 годов, когда только нащупывались методы управления командной экономикой, она был достаточно продуманной . Но даже в этот самый неудачный период принимались многие удачные решения ,на десятилетия ,определившие успехи советской экономики. Упомяну в этой связи налоговую и кредитную реформы начала 30 годов, совершенствование балансового метода планирования, создание МТС. Отрывочные сведения в экономической литературе о истории выработки этих решений говорят о том, что их инициаторами были практические высокопоставленные работники соответствующих ведомств (но не первые их лица).Из этого можно сделать вывод, что руководители многих ведомств ценили в своих собственных интересах талантливых экономических сотрудников .Об этом же говорит и более известный факт создания накануне войны в ряде ведомств научно-консультационный органов с преобладанием в их составе исключительно квалифицированных экономистов старой школы(40).

Важнейшее значение имело и то, что многие хозяйственные руководители разных уровней ,как и американские собственники и менеджеры, не будучи искушенными в экономической теории и прочих экономических науках, но обладая большим здравым смыслом и производственным опытом были в состоянии понять многие нужные им в работе экономические категории и оценить подчиненных им экономистов. Мой немногоч исленный практический опыт работы на предприятиях и в совнархозе в начале 60 годов говорит именно об этом. Статьи и книги, мемуары многих советских хозяйственников среднего уровня ,публиковавшиеся в 60-80 годы, более содержательны, чем произведения профессиональных советских ученых.

Наконец, сама командная экономика оказалась достаточно жизнеспособной ,а иногда (в 50 годы) и намного эффективнее экономики развитых капиталистических стран, не говоря уже о развивающихся странах. Стоило ,однако, в 60-80 годы деградировать личному составу всех уровней хозяйственного управления и демонтироваться механизму командной экономики, чтобы здравый смысл и опыт хозяйственных руководителей все слабее компенсировал слабость экономической науки(41) .

8. Экономическая наука России в постсоветский период.

Достаточно печальное состояние советской экономической науки концу 80 годов еще больше усугубилось в постсоветский период ,теперь уже применительно к российской экономической науке. Многие старые ее беды сохранились ,но ним добавились новые. Правда, как минимум, две старые беды почти исчезли или, по крайней мере, уменьшились. Уменьшилось идеологическое давление на экономическую науку. За инакомыслие уже не исключают из партии и не изгоняют с работы. Всегда можно найти издание(журнал, газету) , опубликующие любую точку зрения. Намного труднее стало с публикацией книг.За их издание авторам приходиться чаще всего платить, вместо того, чтобы получать гонорары. Но и здесь их можно опубликовать в институтских издательствах, пусть и небольшим тиражом. Намного расширились возможности международных контактов экономистов. Поездка за границу на научную конференцию или стажировку уже не является экзотикой. Эти поездки расширяют экономический кругозор и пополняють багаж экономистов достижениями мировой науки(но нередко также и ее ошибками и провалами , которых ,кажется, становиться больше).

Мне предсталяется, однако, что минусов для функционирования экономической науки в России стало намного больше в постсоветский период. Прежде всего, это связано с катастрофическим уменьшением престижа и социального статуса научного работника. Российское руководство проявило поразительное пренебрежение к судьбе своей науки как раз в тот период, когда ее роль в развитии общества резко выросла. Справедливо заметив бесплодность многих(если не большинства) научных работников и научных учреждений ,оно вместо требующей ума и настойчивости кропотливой работы по реформированию организации науки (и образования)решило просто и незатейливо посадить их на голодный паек наподобие известного цыгана ,решившего учить лошадь голодному существованию, от чего она умерла, не закончив курс обучения.

Оставшись практически без средств существования многие научные работники либо (помоложе) покидали научные учреждения благо для экономистов в этот период открылись большие и денежные возможности работы в новых экономических структурах либо (постарше) переключились на преподавательскую работу ,для которой тоже в это время появились огромные возможности поскольку число студентов экономистов выросло раз в 5,если не больше. Я знаю научных сотрудников экономистов, которые в 90 годы преподавали в 5 вузах одновременно .

Ни о какой их научной работе не могло быть и речи. Как научные работники они, конечно, страшно деградировали, теряя и те не очень большие навыки, которых у многих из них были ранее. Естественно , в этих условиях невозможно было рассчитывать на приток в экономическую науку молодых людей. Выпускники российских экономических вузов имели возможность несравненно(в инвестициионных компаниях нередко в десятки раз выше ) лучше зарабатывать, чем на научной или преподавательской работе. Мне известны исключения из этого правила(фанатики от науки всегда были и будут),но это именно исключения.

Многие оставшиеся в своей профессии пробивные (для издания учебников нужны были связи) научные работники нашли выгодную сферу существования в издании убогих копий западных учебников по различным экономическим дисциплинам и частых их переизданиях ,за которые тоже неплохо платили. Меркантильные преподаватели умудрялись фантастически зарабатывать на мнимых проверках курсовых работ и столь же мнимом руководстве кандидатскими диссертациями. В одном из вузов Новосибирска проректор по научной работе с изумлением рассказывал мне о преподавателе»заработавшем» в месяц 107 тысяч рублей, а профессора хвастались руководством 12 аспирантами.

Никуда не делись и старые болезни советской экономической науки. Организация научных исследований мало изменилась. Правда, почти исчезли отраслевые институты ,где наряду с отсиживающими свое время экономистами попадались и толковые специалисты ,хорошо знающими свою отрасль. Организация академических институтов не изменилась. Все тот же многочисленный состав и бюрократическая организация. Но почти отпала работа на государственный заказ.

Ее прибрали к рукам более сноровистые разнообразные Центры ,близкие к властям благодаря участию в их создании бывших государственных чиновников (например, возглавляемый Е.Гайдаром Институт переходной экономики).Комплектовавшиеся из более молодых научных работников эти центры не отличались, как правило, высоким профессионализмом своих участников(и здесь были исключения).Нечего и говорить, что и весьма скромное место науки в деятельности вузов еще больше уменьшилась и стала почти незаметной. Только в самые последние годы ,когда появились рейтинги вузов, у самых амбициозных из них интерес к этой деятельности несколько повысился, но и сейчас в оплате труда преподавательского состава этот фактор не играет практически никакой роли..

Сохранилась и академкратия . Разрушив в угаре «реформирования» немало полезных элементов прежней хозяйственной и общественной системы , российское руководство не решилось на давно уже назревшее реформирование одного из самых косных элементов прежней бюрократической системы –Академии наук СССР, спешно переименованной в целях самосохранения еще до распада СССР в Российскую Академию Наук. Причем порядки в ней остались практически те же, что и в советской . И ,главное, осталось главенство в научных институтах и во всей Академии академиков, к тому же избираемых во все меньшей зависимости от научных заслуг. Правда, влияние этой академии на общественную жизнь заметно уменьшилось. Если говорить об экономике, то к мнению экономических институтов и всего отделения экономики РАН власть почти не прислушивалась.

Новые руководители экономики (правительства, президентской администрации, Центрального банка),состоящие из радикальных реформаторов демонстрировали почти не прикрытое презрение к мнению академиков ,предпочитая им зарубежных консультантов того же направления, как более компетентных. В этом отражалось не только явно преувеличенное представление новых властителей экономики о своих и этих консультантах способностях ,но и заслуженно низкая оценка научной значимости многих академиков-экономистов.

Следует тем не менее признать ,что критика отделением экономики РАН (как и многими другими экономистами)экономической политики российского руководства в этот период была справедливой и полезной .В профессиональном отношении в этом споре академическая наука выглядела более убедительной и доказательной. Думаю, однако, что для части академиков эта критика диктовалась не столько научными и гражданскими соображениями ,сколько ущемленным научным самолюбием, ибо они критиковали то, за что сами ратовали в 1990-1991 годы. К тому же ,в позитивном плане их позиция была маловразумительной.

Научная жизнь в экономических академических учреждениях в этот период все больше замирала. Руководители многих из них сконцентрировались на сдаче площадей в «своих» институтах в аренду ,доходы от которой оседали преимущественно в карманах руководства институтов. Еще больше деградировал личный состав академиков-экономистов . После смерти Ю.В. Яременко в составе академиков уже не осталось вообще выдающихся экономистов . Больше того, лишь 2-3 из них в этот период выпустили серьезные работы. Многие годами в научном отношении ничего не делали.

Пожалуй ,нагляднее всего деградация отделения экономики РАН, да и всего РАН проявилась в истории с избранием пару лет назад в качестве почетного члена РАН Владимира Квинта. Почетными членами Академии Наук являются иностранные ученые ,внесшие выдающийся вклад в науку. По сложившейся в СССР практике они должны были еще благожелательно относится к СССР. Сколько мне известно, это требование (выдающийся вклад в науку ) действительно выполнялось при избрании иностранных почетных членов. По отделению экономики иностранные почетные члены долгое время не избирались .:скорее всего ,по идеологическим соображениям- западные экономисты немаркистского направления ,по определению, не годились,cреди марксистских не находили выдающихся.

Только на излете перестройки и в постсоветский период появились иностранные члены –экономисты .Ими стали два действительно крупных ученых –изобретатель межотраслевого баланса Василий Леонтьев и крупный эконометрик в области макроэкономического прогнозирования Лоуренс Клейн. Оба из США и специалисты в области экономико-математических методов. После смерти Василия Леонтьева надо было выбрать нового почетного члена . Им неожиданно стал никому неизвестный экономическими заслугами экономист из США Владимир Квинт. Когда ошарашенная экономическая общественность стала выяснять ,кто же такой Владимир Квинт выяснилось много любопытного. Больше всего о нем знали в Сибири, особенно в Институте экономики Сибирского отделения РАН, где он долгие годы работал в 70-начале 80 годов. О его научных заслугах в этот период никто из опрошенных мною сотрудников этого института вспомнить не мог .

Зато вспомнили как о весьма энергичном человеке, с большими связями в Красноярске , благодаря которым он оказывался очень полезен тогдашнему руководству этого института при организации весьма любимым им экономических экспедиций, при которых возникало много непростых бытовых проблем. Затем Квинт переехал в Москву ,где с начала 80 годов работал в институте экономики АН СССР и снова ничем не выделился среди экономистов. Во всяком случае, в период перестройки ,когда можно было уже свободно излагать свои взгляды он никак себя не проявил. В конце 80 годов он уехал в США, где и остался .С тех пор в российской печати (в основном, газетах)периодически появлялись его статьи, небезинтересные ,но больше публицистического плана. Крупных работ на русском языке или в переводе с английского не появлялось.

Не было и их обсуждения в печати, как обычно происходит с заметными работами. Для проверки своего впечатления о новом иностранном члене РАН я обратился к двум весьма квалифицированным знакомым научным работникам в США и Нидерландам, много лет занимавшимся изучением советской и российской экономики. Они вообще не слышали(!) о таком научном работнике. Не прибавили ясности и поисковые системы . Они, правда, сообщали о многочисленных публикациях, участием в малоизвестных научных обществах и преподавательской работе в ряде зарубежных университетах, но этих сообщений было совсем не много, по российским и зарубежным меркам, а научные общества, университеты и периодические издания малоавторитетными.

Просочившиеся сведения об обсуждении кандидаты Квинта свидетельствовали о том, что при его избрании руководствовались не его научными заслугами, а пробивными способностями и отстаивали его те же люди, которые широко пользовались этими способностями в СССР. Обращает на себя внимание тот факт ,что многочисленный аппарат Президиума РАН ,легко могущий (и обязанный) обнаружить истинные научные заслуги кандидата ничего не сделал в этом направлении. Не усомнился в них и никто из академиков из других отделений, где раньше были люди ,осведомленные о положении в мировой экономической науке. История с Владимиром Квинтом свидетельствует о глубине деградации Отделения экономики РАН, потере его членами элементарных профессиональных и нравственных норм .

Катастрофически ухудшилось в постсоветский период качество российского экономического образования, как и вообще российского высшего образования(42). К специфическим проблемам деградации именно высшего экономического образования можно отнести:

    чудовищные темпы количественного роста высшего экономического образования в постсоветский период, которому по определению не могло соответствовать увлечение рост количества квалифицированных преподавателей ,которых остро не хватало и для намного меньшего объема студентов в советский период,
    благоприятные возможности устройства преподавателей на несравненно лучше оплачиваемую практическую работу
    опять-таки катастрофически снизившиеся требования при защите кандидатских и докторских экономических диссертаций, что привело к дальнейшему качественному ухудшению состава преподавателей,
    оттоку многих способных студентов для обучения за границу. В результате всех этих процессов пополнение научных работников оказалось намного слабее, чем предыдущий их состав .

В целом, как мне представляется, заметно снизился и уровень спроса общества на квалифицированную научную продукцию даже по сравнению с не очень его высоким в последний советский период. Деградировал уровень этого спроса со стороны основных его потребителей в советский период- государственной власти вследствие интеллектуальной деградации самой власти .Даже весьма посредственные в целом руководители советского государства 70-80 годов по их отношению к науке в сравнению с нынешними кажутся мудрецами. Весьма удачно изменение отношению власти к науке в советский и постсоветский период оценил в начале 90 годов академик НН.Моисеев, обладавший большим опыт этого общения в оба периода :

    «Те, кто командовал нашей страной раньше были умные хитрые мужики. И они понимали ,сколь много они не знают. И поэтому время от времени приглашали настоящих специалистов. Кое-что слышали и кое-что наматывали на ус…Теперь к управлению страной пришли люди ,которые думают ,что они образованные. У них возникает «синдром самодостаточности».им не нужны независимые советчики, а нужны помощники. И они их рекрутировали из той же самой знакомой среды людей, не получивших настоящего образования. И вот волна не очень грамотной посредственности с самомнением ,свойственной  «полунауке» захлестнула нашу страну»(43)..

В качестве примера безразличия российских властей к серьзной экономической науке отмечу полное равнодушие к использованию интеллектуального потенциала того же Игоря Бирмана, часто приезжавшего в этот период в Россию.

Намного снизился спрос и высшего образования, о чем уже говорилось. Вследствие общего падения престижи науки в обществе упал такой немаловажный в последний советский фактор, как научное признание . нашему бизнесу нужны преимущественно не ученые-экономисты , а практики ,знающих основы ремесла, которых наиболее крупные компании набирают из числа выпускников западных вузов или иностранцев. К числу исключений относятся инвестиционные и некоторые коммерческие банки. .И, пожалуй, еще популярные экономические еженедельники и следует признать, что они ведутся у нас весьма профессионально.

Увлечение экономико-математическими методами в постсоветский период очень заметно снизилось и виду очевидной бесплодности многих из них и появления более востребованных . и прибыльных областей исследования . Тем не менее они не исчезли совсем.

    Во-первых, в западной экономической науке и публикациях, на которые все больше ориентируется российская экономическая наука они по-прежнему в почете и уважении.
    Во-вторых, многие научные работники ничего больше не знают. В последние годы наблюдается даже новый интерес к этим методам(в частности, межотраслевому балансу) в связи появлением у государственных органов спроса на определение перспектив экономического развития России. В этом могла быть и польза, если бы исследователи позаботились о достоверности используемых ими данных и реальной оценке положения в экономике. Ни того, ни другого пока не наблюдается. Уменьшился и вред от этих исследований, но и возможная польза от некоторых из них, которые не развиваются..

Окончательно угасли научные школы. Даже те, кто не касался высокой экономической теории, а «низкой» конкретной экономики, как это было с идеями С.А.Хейнмана. Научное сообщество превратилось в собрание одиночек, самостоятельно решающих свои научные и материальные проблемы.

Общекультурный и профессиональный уровень научно-экономического сообщества еще больше деградировал. Правда, чаще стали ссылки на иностранных авторов. Но только современных. Знание экономической истории и истории экономической мысли оказалось близким к нулю. Умение понимать взаимосвязь между экономическим данными и явлениями –великой редкостью. Общекультурный уровень удручающее низким. Даже в 70-80 годы обсуждение новых литературных произведений или произведений искусства, театральных постановок в научной среде было широко распространенным.

Теперь ,скажем, на банкетах после защиты диссертаций услышать содержательные разговоры на профессиональные или общекультурные темы невозможно. Библиотекари в разных вузах в один голос жалуются ,что преподаватели ничего не читают. Не могу забыть, как в одном из сибирских экономических институтов , увидя на полках в читальном зале множество иностранных журналов ,я спросил у библиотекарши : и много читателей этих журналов. Она ответила: был один . и назвала фамилию бывшего сотрудника ,уехавшего в Москву. Хуже всего, что никакого дискомфорта от своего профессионального и культурного низкого уровня научные сотрудники уже не испытывают. Некого стало стыдиться. И незачем.

Было бы ошибочно думать, что в постсоветский период вообще не появилось в российской экономической науке ничего заслуживающего внимания .Это просто противоречит законам интеллектуальной деятельности. Ученый просто не может жить, если он не творит. Просто интеллектуального продукта оказалось очень мало. Обращает на себя внимание при этом два обстоятельства.

    Во-первых, лучшие произведения принадлежать малотитулованными учеными.
    Во-вторых, их авторы часто не являются профессиональными экономистами. Я, конечно, не знаком со всей экономической литературой и поэтому могу пропустить какие-то крупные работы. Пишу о том, что знаю.

Среди наиболее крупных работ этого периода, написанных профессиональными экономистами, назову книгу профессора Санкт-Петербургского Госуниверситета В.Т.Рязанова Экономическое развитие России Х!Х-ХХ век ,С.В.Онищук «Исторические типы общественного воспроизводства»,А.А. Прохорова «Русская система управления»,Александра Потемкина»Виртуальная экономика «,Андрея Белоусова о советской экономике . Три последних автора были «всего лишь» кандидатами экономических наук на момент выхода этих книг. Очень оригинальные экономические работы написали непрофессионалы : А.П.Паршев «Почему Россия не Америка» и «Почему Америка наступает», Сергей Кара-Мурза «Советская цивилизация», М.Л.Хазин(в соавторстве) «Закат империи доллара и конец «Pax Americana» и ряд других работ с анализом американcкой и российской экономик..Много тонких и глубоких экономических размышлений о содержатся в книгах Максима Калашникова и Сергея Кугушева(из них лишь последний экономист).

В 2002 году я написал статью в которой обосновывал мысль о перераспределении доходов населения ,как ключевого элемента обеспечения экономического роста в России и очень гордился этой идеей .Спустя некоторое время меня познакомили со статьей физика Д.Чернавского в физическом журнале за 1997 год ,где обосновывалась та же идея. Очень интересны наши экономические еженедельники ,где часто публикуются весьма глубокие статьи совсем нетутилованных журналистов, имеющих экономическое образование ,но не обзаведшихся степенями. Во впервые создавшихся после 1990 года относительно конкурентных условиях на рынке экономической продукции научная номенклатура явно проиграла неноменклатурным научным работникам.

Деградация российской экономической науки после 1991 года оказалась намного более болезненной для российского общества ,чем для советского общества. Прежде всего, в советском обществе она коснулась преимущественно политической экономии и макрокономической статистики. В российском обществе она коснулась всех экономических дисциплин. В советском обществе противовесом деградации экономической науки выступали жизнеспособность хозяйственной системы ,огромный хозяйственный опыт и квалификация руководящих хозяйственных кадров различных уровней. В постсоветской экономике деградировали в квалификационном отношении почти все уровни хозяйственного руководства: государственное руководство экономикой, руководство фирмами и предприятиями, цехами. Исключения весьма редки.

9. Можно ли возродить российскую экономическую науку?

Вопрос может показаться риторическим. Она ,вроде бы и сама, возрождается , как только перестали мешать ее развитию политические и идеологические препоны, о чем говорят названные (и упущенные) новаторские научные работы постсоветского периода.. Надо набраться терпению и через ,скажем, 5-10 лет и в России появятся шедевры экономической науки.

В этом весьма правдоподобном рассуждении, как мне представляется, упускается из виду нечасто(я не видел такого обсуждения применительно экономической науке) обсуждаемый вопрос о науке, как совокупности индивидуальных достижений отдельных ученых, и ее роли как общественного института. Как мне представляется, экономическая наука влияет на общественную жизнь преимущественно через деятельность научного сообщества, а не деятельность отдельных стремящихся к самореализации ученых вне рамок этого сообщества. Поясню что я имею в виду. Ни общество в целом, ни политический правящий слой не способны в силу своей некомпетентности в специальных вопросах оценить ценность отдельных научных работ . Эту ценность определяет научное сообщество.

Процесс весьма непростой и в истории мировой экономической мысли (как и в истории науки вообще)можно найти примеры недооцененных современниками научных работ и ученых . Так, в хорошо знакомой мне экономической советологии были недооценены научные заслуги таких экономистов ,как Наум Ясный и Игорь Бирман. Долгое время недооценивались работы Хаека. И все же , опираясь на мои скромные познания в истории экономической мысли, позволю себе утверждать, что в истории западной экономической мысли гораздо чаще наблюдалось своевременное признание ценности выдающихся научных работ и выдающихся ученых научным сообществом, при естественно разном к ним отношении . Именно благодаря признанию научным сообществом работы выдающихся ученых стали общественным явлением и оказали огромное влияние на общественную жизнь .

Если взять из более близких к нам времен Кейнса , то прежде чем он стал всемирно известен благодаря книге « Общая теория занятости ,процента и денег»,он написал ряд других книг, получивших признание научного сообщества. Можно сказать ,что в западном научном сообществе имеется (определенно был)более или менее обоснованный рейтинг научных достижений. Что обеспечивает такое рациональное и общественно полезное действия этого сообщества? Очевидно, его многовековое рациональное построение. Не вдаваясь в науковедческие тонкости, предположу, что оно не только ориентировано на получение научного результата, но именно поэтому способно и его объективно оценить . Кстати, тоже самое самое присутствовало и в советском и российском научном сообществе в тех областях науки, которые не подвергались идеологическому контролю (математика, физика) и где благодаря этому имелись выдающиеся научные достижения мирового уровня.

Как же ,однако, быть с российским научным сообществом ,которое десятилетиями формировалось в уродливых общественных условиях.? Априори можно сказать, что оно ,как целое, не способно дать объективную оценку научным достижениям в своей науке. Для проверки возьмите как оценивались перечисленные мною выдающиеся работы в нашей экономической литературе. Они либо замалчивались либо высмеивались.Есл бы у нас каким-то чудом сейчас появились ученые уровня Адама Смита , Карла Маркса или Джона Кейнса, боюсь, общество об этом не узнало бы. В отличие от 60 годов в России теперь нет такого авторитетного органа общественной мысли ,каким был тогда журнал «Новый мир».

Вопрос ,следовательно, состоит в том, как можно(и можно ли вообще) изменить характер этого сообщества. Задача ,кажется, неразрешимой в принципе. Коль скоро в экономическом научном сообществе численно преобладают эрзац -ученые ,они своей массой задавят настоящих ученых. Задача , следовательно, с водиться к тому, как избавиться от большинства эрзац- ученых, чтобы изменить соотношение сил в научном сообществе . Не может быть, конечно, и речи, что этим займется само научное сообщество.

Очевидно, что основным источником гнилости экономического научного сообщества является гнилость самого российского общества. Каково общество ,такова и наука. Вот почему и поставленная задача кажется утопической . Но общество неоднородно. В нем есть модернизационный и традиционный слой . Представим себе ,что в силу каких-то причин (экономический кризис, военное поражение, раскол в правящем слое- все вполне реальные события для современной России)модернизационный слой ,несмотря на свою малочисленность, одерживает каким-то образом победу в силу дискредитации традиционного слоя. Это нередко бывало в истории России в аналогичных обстоятельствах.

Тогда перед ним встанет задача возрождения российской науки вообще и экономической науки в частности. Если ,как я постарался показать, основным препятствием развития экономической науки в настоящее являются институциональные факторы, речь должна будет пойти об изменении характера научных институтов, сложившихся в советский период и мало изменившихся в постсоветский период. Но этого мало: Они должны сопровождаться наличием у общества потребности в науке. Попытки модернизации научных и образовательных институтов в начале 90 годов 20 века окончились неудачей прежде всего в силу того, что одновременно общество (государство, хозяйственные предприятия) проявило безразличие к науке, а население к качественному образованию.

Отсюда –поворот к науке государства и хозяйственных предприятий являются предпосылкой к оздоровлению науки. В действительно модернизационном обществе это является аксиомой. По этому поводу в последние годы сказано немало красивых слов руководителями российского государства и, будем справедливы, кое-что и сделано, в основном, путем значительного увеличения государственных расходов на науку и образования.

Но странное дело: денег на науку и образование выделяется больше ,а результаты от научной и образовательной деятельности ухудшаются: меньше цитируемость российских ученных, падают рейтинги российских вузов, . Можно сказать, не в коня корм .Это уже было в СССР в 60-80 годы. очевидно, дело не только и не столько в деньгах, сколько в институтах. а их боится изменить косное российское государcтво.Оно такое же косное, как эти институты. Рыбак рыбака видит издалека. Модернизационное государство неизбежно займется модернизацией научно-образовательных институтов. Ключевым здесь является судьба Российской Академии Наук ,как ведущего научного учреждения в России. О пороках этого учреждения сказано уже так много ,что трудно что-то добавить. Трагедия состоит в том, что университеты и вообще вузы, вокруг которых создавалась наука на Западе у нас еще намного хуже во всех отношениях.

Трудно ожидать существенного результата от усилий возродить уже имеющиеся научные и образовательные институты-детищ бюрократической системы .В них нет критического здорового ядра . Мне думается , что сдвига можно ожидать от новых научно-образовательных институтов. Но предпосылкой их успехов является коренное изменение отношения государства и хозяйства к науке и образованию. Неудача аналогичных попыток в 90 годы была обусловлена не ложностью идеи ,а тем, что тогдашнему обществу и хозяйству наука и образование по большому счету не были .нужны. Совсем не очевидно, что сейчас это положение изменилось. Как от слова халва во рту сладко не становитьтся, так и от моря слов о инновациях и креативе наших государственных деятелей модернизация не продвигается.

Об этом можно будет говорить всерьез, когда заказы на научные исследования пойдут не приближенным лицам и институтам , а на конкурсной основе коллективам и лицам представившим лучшие проекты и имеющим реально лучшие научные достижения. При этом экспертами выступят не чаще всего пристрастные отечественные эксперты ,а более беспристрастные лучшие зарубежные эксперты и объективные показатели научной деятельности(индексы цитирования, патенты и т.д.). В равной мере хозяйственным предприятиям действительно в интересах их преуспеяния и выживания потребуется настоящая наука. Но это предполагает коренное изменение характера функционирования российского государства и хозяйства. Тот кто знает нынешнюю российскую действительность понимает, что такая перестройка близка к социальной революции. Сомнительно, что ее сможет осуществить нынешнее российское руководство, сформировавшееся в период разрушительных реформ и ответственное за них.

Такая созидательная перестройка(в отличие о разрушительной второй половины 80 годов)позволит постепенно решить и кажущийся неразрешимый вопрос о старых экономических научно-образовательных учреждениях. Лучшие ученые постепенно перейдут на работу в новые научные учреждения и старые будут либо отмирать сами по себе либо(очень редко) попытаются сами перестроиться, избавившись от бесплодных руководителей и сотрудников. Легче всего такую перестройку осуществить в гуманитарных науках, где для исследований нужна минимальная техническая база.

Вопрос о судьбе отделения экономики тогда вообще потеряют какое –либо серьезное значение . Государство откажется, конечно, от смешного(и, кажется, нигде больше в мире не наблюдаемого) вознаграждения за звания академиков и членов-корреспондентов. Таким образом, в рамках этих новых институтов постепенно(для этого потребуются десятилетия)появиться действительное научное сообщество.

Возрождению экономической науки в России могут способствовать и другие меры государcтвенной научной и образовательной политики. Было бы полезным возобновить присуждение премий (наподобие Сталинских в прошлом или премий по энергетики в настоящем )за действительно выдающиеся достижения в экономической науке объективной комиссией по их присуждению. Это подняло бы престиж экономической науки в обществе и в глазах молодежи. В гораздо большей степени ,чем сейчас, научные достижения должны учитываться при оценке труда преподавателей вузов. Государство могло бы субсидировать перевод научных экономических журналов на иностранные языки или подробной аннотации научных статей , а также лучших книг российских авторов специальным издательством.

В бюджеты государственных вузов могли бы закладываться средства для перевода лучших работ преподавателей, посылаемых в иностранные журналы. Эти(и другие аналогичные меры) меры позволили бы гораздо шире знакомить иностранцев с достижениями российских экономистов. Знание иностранных языков и использование иностранной литературы в научной работе могло бы учитываться при оценке научной деятельности. Нередко приходиться сталкиваться с тем, что даже в ведущих экономических институтах ведущие научные работники не знакомы с работами своих коллег за рубежом.

Многое предстоит сделать и в образовательной деятельности для подготовки молодых ученых-экономистов. Я не уверен ,что сейчас в России имеется хотя бы один высококлассный экономический вуз. хотя есть 2-3 неплохих.. Не столь уж большой резерв квалифицированных преподавателей(в основном, в Москве) разбросан по разным вузам ,а в составлении учебных планов и программ даже в лучших из них много ошибок. Особенно большим недостатком в подготовке квалифицированных экономистов является слабое знание экономической истории и неумение анализировать экономическую действительность .

Лучше всего было бы собрать лучших преподавателей для начала в одном- двух экономических вузах и организовать в них качественную подготовку экономистов для науки и преподавания. Эти вузы могли бы стать и центрами экономических исследований. Огромная работа предстоит по переподготовке сотен тысяч наиболее способных экономистов , которые таковыми пока в сущности не являются ,ибо получили отвратительную вузовскую подготовку .Такая же переподготовка необходима и для большинства дееспособных преподавателей вузов .

Со второй половины 50 годов в СССР появилось много новых исследовательских научных институтов ,преимущественно академических ,но также и Госплана СССР и отдельных министерств. Тенденция к мегаломании таким образом окрепла. Хотя мне не встречались сравнительные данные о количестве научных работников-экономистов в разных странах, выскажу предположение ,что в 60 годы СССР занимал по их числу 2 место в мире после США . Косвенным свидетельством этому этому являются огромные тиражи экономических журналов этот период. Такое огромное количество экономистов объяснялось, помимо тенденции к мегаломании, огромными потребностями колоссально усложнившегося общества, возглавлявшего противопоставленный мировой системе капитализма социалистический лагерь с многочисленными его союзниками в странах «третьего мира». В международных научных институтах, например, были заняты тысячи сотрудников, чего не могли позволить себя ни одна страна мира, кроме США. В многочисленных экономических институтах или экономических отделах отраслевых и проектных институтов чаще всего было ядро из 3-4 ведущих и наиболее авторитетных специалистов ,10-15 специалистов средней квалификации и многочисленное «болото» отбывающих службу . в лучших научных центрах(например, Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР) доля высококвалифицированных экономистов была намного выше. Судьба экономической науки зависела в конечном счете от увеличения или уменьшения роли и авторитета ведущих специалистов. .А она зависела от состояния общества. Прр этом, высокая квалификация чаще всего означала высокую эрудицию и осведомленность в предмете исследования ,нежели желание и способность к созданию новых теоретических конструкций, что было и труднее и небезопасно.

5.2 Академкраты.

В связи с резким повышением роли Академии наук СССР в научных исследованиях и созданием крупных по численности научных институтов возникла острая проблема подбора руководителей этих научных коллективов. Сложность ее состояла в том, что крупные ученые как правило являются плохими администраторами и не стремятся к административной работе , ибо она отвлекает их от научной работы. К тому же, с точки зрения власти они обычно имеют собственное мнение и поэтому плохо управляемы. Назначение директорами институтов чистых администраторов создавала обстановку двоевластия административного и научного руководителя Так , власть попала в ловушку созданной ею порочной научной сиcтемы.

Постепенно власть выбрала самое худшее решение : управляемых администраторов оно начало наделять званиями выдающихся ученых.

Чтобы стала понятнее дальнейшие события в характере руководства наукой , напомню вкратце эволюцию отношения советской власти с Академией Наук СССР. Долгое время советское руководство почти игнорировало эту организацию в силу ее слабой роли в научном сообществе и занятости более срочными делами. Впервые оно серьезно задумалось о ее месте в науке и обществе в 1928 году, накануне первой пятилетки, требовавшей повышения роли науки в экономике и ее реорганизации для нужд экономики. Первоначально в отношении Академии Наук СССР усилия советской власти шли преимущественно в направлении обеспечение ее большей лояльности советской власти, к которой большинство академиков относились отрицательно .

Именно этим объясняются те грубые формы вмешательства власти в процесс выборов академиков в начале 1929 году, что в такой варварской форме свидетельствовало о повышении внимании к ней власти . Оно касалось исключительно отделения гуманитарных наук и обеспечило включения в состав академиков коммунистов, часть из которых не имело значительных научных заслуг(10).

В свете рассматриваемой мною проблемы важно отметить, что большинство из избранных академиков , в том числе все гуманитарии не возглавляли(почти все) научных учреждений ,а многие даже не работали в академических институтах ,которых тогда исчислялись буквально единицами. Осенью 1929 года произошла чистка аппарата академии Наук СССР, появление коммуниста в качестве вице-президента (Кржижановского) и лояльного власти непременного секретаря академии наук . Так, Академия наук СССР стала «управляемой».вслед за этим уже в 1930 году началось позорное «академическое дело»в отношении ряда ученых-гуманитариев для окончательного запугивания академиков и интеллигенции.

Уже в 1929 году еще до успешного для власти завершения этих выборов в качестве приза за их успешное завершение , видимо, был принципиально решен о выборе между университетами и Академией Наук в качестве центра науки в пользу Академии наук . Так, управляющий делами СНК СССР Н.п. Горбунов нарисовал перспективу превращения Академии в центра советской науки(11).

Три события привели к реальному превращению Академию наук СССР в центр советской науки(под «мудрым «руководством КПСС ,конечно): переезд ее в Москву в 1934 году, объединение с Комакадемией с ее историческими, философскими и экономическими институтами в 1936 году и появление в ее составе технических институтов в 1937 году. Это нашло также отражение в том, что ее доля в общих бюджетных расходах на науку выросла с ничтожных 2% в 1929 году до 24% в 1940 году(12).

Роль академиков в управлении научными коллективами в системе Академии Наук СССР сформировалось уже в то время. Оно ,как это ни поразительно, определялось с установленным еще с чуть ли не с петровских времен положением, что научные учреждения в системе Академии наук находятся «при академиках». Почти все научные учреждения Академии Наук в 1932 году(48 из51) возглавлялись академиками(13).

Но как видно из сравнения этого количества с общим числом академиков в этот период (более 100) большинство из них не были заняты административной работой. Самое же главное состоит в том, что в начале 30 годов научные организации были еще очень малы по численности (максимум 10-20 научных сотрудников )и трудности управления ими поэтому были невелики. Положение стало меняться, видимо, уже к концу 30 годов, когда в соответствии с общими тенденциями командной экономики научные учреждения начали разбухать и число научных учреждений стремительно увеличиваться.

Поскольку крупные ученые не проявляли желание управлять этими монстрами и далеко не все из них были ,к тому же, управляемыми, потребовалось найти решение этой тупиковой проблемы. «Выход» был найден в создании системы научной номенклатуры на подобии номенклатуры в других сферах общественной жизни СССР. Если у какого-то ученого нет крупных научных заслуг, но он управляем имеет поддержку в руководстве Академии наук СССР и отделе науки ЦК КПСС и к тому же не дурак , то сначала создается институт под его руководством, а затем его «протаскивают» в члены-корреспонденты и академики.

К сожалению, мы до сих пор не имеем правдивой истории академии наук СССР и ,я бы сказал, правды в этой области еще меньше, чем в других облаcтях отечественной советской истории. Поэтому истину приходиться находить не в трудах историков науки, а в воспоминаниях отдельных ученых ,неизбежно в какой-то степени субъективных, и ,конечно, в результатах науки. Что касается результатов ,то они ,конечно, определялись не только качеством руководства , но и относительной молодостью российской и советской науки ,большими потерями в предыдущий период, общей обстановкой в стране.

Было бы наглостью с моей стороны пытаться оценить уровень руководства научными учреждениями академии наук СССР и всей академией в довоенный период. Приходиться полагаться на мнение самых выдающихся советских ученных того периода П. Л. :Капицы и В.И. Вернадского. Оно было весьма негативным .Капица первоначально был просто в ужасе от научного и интеллектуального уровня руководства Академии Наук СССР(14).Оценивая советскую науку того времени ,он даже считал, что «хуже всего у нас Академия»(15). Скорее всего, он был еще плохо знаком с состоянием вузовской и отраслевой науки, где положение было еще хуже, но сама по себе оценка показательна.

Академия наук СССР в 30 годы фактически полностью потеряла свой статус самоуправляемой организации, какой она была до 1929 года и фактически превратилась в обычную бюрократическую организацию лишь прикрытую самоуправленческим формами(ежегодные общие собрания, выборы академиков и членов-корреспондентов),как и все советское общество и КПСС с несоблюдавшейся конституцией и уставом КПСС. Дело доходило до смешного :для того, чтобы утвердить секретаря своей лаборатории академику Вернадскому пришлось согласовывать этот вопрос в отделе кадров Президиума Академии наук. В его опубликованных дневниках конца 30 годов содержится немало резкой критики в адрес руководства и аппарата Академии наук СССР, их методов руководства наукой.

Низкую эффективность весьма разросшейся к середине 30 годов научной и образовательной сферы ,ее неспособность обеспечить нужды усложнившейся экономики и общества осознали власти осознали относительно(по сравнению с последующими периодами) быстро. Отсюда резкая критика этой сферы в печати(и, конечно, еще более резкая за закрытыми дверями) и весьма энергичная деятельность по ее рационализации начиная с 1936 года(16). Другое дело, что эти полезные меры не решали главных проблем ,связанных с организацией всего научного сектора .

После по-необходимости затянувшегося исторического экскурса вернусь к положению в экономической науке. Она страдала от общих недостатков науки в тоталитарном обществе ,до специфических недостатков в наиболее контролируемой общественной науке. Экономическая наука среди них, возможно, еще была в относительно привилегированном положении по сравнению, скажем, с философией, как более необходимая.

Если говорить о подборе (о выборах в этот период говорить не приходиться)руководства вновь влившихся в состав академии экономических институтов, то дело, насколько сейчас можно установить до войны было, пожалуй, лучше ,чем после войны. Тогда в системе Академии Наук было всего два академических института –Институт мирового хозяйства и мировой политики и Институт экономики .

Первый институт возглавлялся выдающимся экономистом академиком Варга и в нем, благодаря его влиянию и квалификации, были сосредоточены лучшие силы советской экономические науки). Второй институт возглавлялся доктором экономических наук Б. Маркусом , который если судить по составу ведущих сотрудников(часть из них была арестована в 1941 году) пытался создать сильный научный коллектив и сам в академики не лез(в качеств скромного старшего научного сотрудника в этом институте тогда работал С. Струмилин).

О деятельности большинства сотрудников этого института весьма критически отзывался Академии П.П.Маслов После ликвидации института мирового хозяйства и мировой политики в 1947 году остался всего один экономический институт в системе Академии наук СССР(не считая маловлиятельных республиканских академий наук)-Институт экономики , где скромными научными сотрудниками работали два выдающихся академика (Варга и Струмилин),один весьма посредственный –Л.Н.Иванов и несколько членов-корреспондентов Академии Наук СССР, а возглавлялся .многие годы он двумя «только «докторами наук )-К.Плотниковым и К. Островитяновым.

Место академиков в системе руководства советской наукой ,в том числе и экономической, стало коренным образом меняться в 50-60 годы. Справедливости ради отмечу, что губительное скольжение к профанации звания академика и его места в руководстве наукой началось еще при жизни Сталина. Началось оно в областях науки ,которые в СССР при Сталине считались третьестепенными -в философии , где академиками были назначены уже в конце 30 годов , в сущности, пропагандисты.

Но важен был принцип- академиком может стать каждый, кого пожелает партия . В естественных науках и даже в экономике еще решающее значение имела компетентность, научные заслуги. Можно усомниться , что в этот период в академики в этих областях избирали лучших, но избранные являлись серьезными учеными. Нередко при выборах (подборе) жертвовали политической лояльностью в пользу компетентности.

Так, ,даже среди экономистов подавляющее большинство академиков были бывшими меньшевиками и буржуазными специалистами(Маслов, Струмилин, Трахтенберг). А среди историков- даже бывшими советскими арестантами начал 30 годов. Членов КПСС среди академиков еще в начале 40 годов были единицы . Академики –руководители небольших по размеру научных учреждений(опять-таки за минусом философии) еще были крупными учеными (хотя и не обязательно лучшими). Академия наук в области кадровой политики являлась таким образом исключением среди советских общественных институтов.

Серьезным отступлением от этих особенностей Академии стали выборы в 1943 году, когда для целей придания престижа новым научным руководителям крупных коллективов разработчиков атомного и радиоэлектронного оружия академика были назначены не имевшие крупных научных заслуг в своих областях И. В. Курчатов и А. B. Берг.Тогда же академиком был «избран» член Политбюро ЦК ВКП(б) Н.А. Вознесенский , у которого все же были заслуги в руководстве экономикой в период Великой Отечественной войны.

Подлинный разгул в подборе (иначе трудно это назвать)академиков начался после смерти Сталина. По техническим наукам ими избирались руководители научных коллективов ,занимавшихся созданием ядерного и ракетного оружия, авиационных и военной судостроительных конструкторских бюро, независимо от собственных научных и технических достижений(часть этих работ основыв