Воля к жизни: Над пропастью во ржи или добро пожаловать в XXI век

Дантонов Александр

Нам достаточно известно о различных мерах, которые предпринимают мировые элиты для борьбы с перенаселением Земли, очевидных, как меры по ограничению рождаемости, осуществляемые в тех или иных государствах, так и предполагаемых или спорных, как биологических агенты, в виде компонентов прививок, распространенных лекарств или биодобавок. При этом, в медийном пространстве невозможно встретить какие-либо упоминания об опасности совершенно противоположной: глобальной депопуляции

Когда пропадает воля к жизни

1.1. Депопуляция… А что это такое?

Лучше всего ответить на это вопрос примером из нашей истории.

По рассказам моего деда Сергея Ивановича Костина (фронтового врача, хирург, он прошёл всю войну с первых дней и до взятия Кёнигсберга) мне известно, что в начальные периоды (примерно до осени 42 года) войны в госпиталях фиксировалось огромное количество летальных исходов, на первый взгляд, без видимых на то причин. Отмечалось много случаев инфарктов, необъяснимых повторных вспышек инфекций у выздоравливающих.

Особенно примечательно для того времени почти полное отсутствие беременностей у женщин, служивших на фронте. Нередкими были даже случаи преждевременного климакса у совсем молодых женщин. Только представьте себе.

Перелом этой ситуации наступил летом 44-го. Тогда, во время операции «Багратион», одна за другой на фронте как по волшебству стали беременеть все молодые женщины: медсёстры и врачи, санитарки, регулировщицы, связистки, лётчицы и пр.

То есть женский организм реагировал на появившиеся надежды на скорое окончание войны, на положительный образ будущего. Ановуляция (нарушение или отсутствие овуляции) проходила сама собой.

Подобным колебательным процессам подвержены все без исключений биологические виды: их численность то растёт, то уменьшается соответственно изменениям природных условий – внешних факторов. Но так как сейчас речь идёт о депопуляциях вида Homo Sapiens, отметим эту удивительную и в то же время прекрасно известную всем практикующим врачам связь – между наличием у человека воли к жизни и вероятностью его выздоровления. Это внутренний фактор, зависящий от характера человека и состояния его психики.

Тут уместно вспомнить советского учёного Владимира Михайловича Дильмана (1925–1994 гг.), который занимался проблемами эндокринологии, онкологии, теоретической гинекологии, геронтологии. Он писал о приобретённых нарушениях обмена веществ (вызванных старением организма, ожирением, диабетом II типа и др. факторами), как об основных причинах возникновения и развития опухолей. При этом общий составляющий компонент канцерогенеза по его теории – это хронический дистресс или невозможность приспособиться к неким постоянно действующим стрессовым факторам. Он может быть вызван затяжной депрессией, потерей воли к жизни или даже вполне осознанным желанием умереть.

Вдобавок отметим также, что известные науке случаи выздоровления онкологических больных, как правило связаны с их волей к жизни, желанием за неё бороться и что особенно важно: определённым образом своего будущего, каких-то задач, которые необходимо решить до ухода из этого мира.

Таким образом, можно сформулировать первый тезис, который позволяет понять механизм этого природного процесса: воля к жизни, позитивные ожидания от ближайшего будущего и достижимые жизненные цели – вот важнейшие условия, влияющие на исторические переходы от периодов депопуляции к репопуляции.

1.2. Локальная депопуляция – Великая французская революция

Следующий пример – депопуляция, которая началась во Франции в конце 80-х годов XVIII столетия. Великая французская революция и последовавшие за ней революционные и наполеоновские войны, а также неизменно им сопутствующие голод и эпидемии, привели к депопуляции национального масштаба. К началу 20-х годов XIX столетия, то есть за 30 лет, прирост населения страны был минимальным, а в некоторые годы и отрицательным (при том, что рождаемость тогда была не та, что сейчас).

Это пример локальной депопуляции, длившейся примерно тридцать лет, после которой начался довольно долгий период репопуляции. Последующие кризисы, революции и даже война с Пруссией замедляли рост населения, но ненадолго. Можно сказать, что с середины 20-х годов XIX века и до начала Первой Мировой войны население Франции увеличивалось почти непрерывно.

Этот пример иллюстрирует второй тезис, который даёт понимание, как и почему чередуются периоды человеческих репопуляции и депопуляции: на течение и смену этих процессов способны влиять социальные, экономические и политические изменения.

Поясним подробнее.

В тех случаях, когда изучаются колебания численности отдельных видов растений или животных, сразу очевидна их зависимость от природных факторов (прежде всего, от периодических изменений количества солнечной энергии, которую биосфера получает из космоса – это зависимость от циклов солнечной активности).

Безусловно все эти факторы влияют и на численность человеческих популяций. Но складывается впечатление, что человечество уже давно вполне способно самостоятельно регулировать свою численность. Инициированные людьми мировые, гражданские и религиозные войны, революции и восстания уносят не меньше жизней, чем неурожаи, эпидемии и стихийные бедствия. Отметим к тому же, что в периоды депопуляций, как правило, они действуют одновременно.

1.3. Последняя в истории глобальная депопуляция: между Средневековьем к Новым временем

Теперь можно перейти к третьему примеру – к последней глобальной депопуляции XVI–XVII веков. Глобальной её можно считать потому, что в это время процессы сокращения населения распространились по всему миру. В этой эпохе можно найти много параллелей с современностью, поэтому рассмотрим её более подробно.

Началом глобальной депопуляции можно считать стремительное распространение идей Реформации (с 20-х годов XVI века), когда во многих странах Европы социумы стали раскалываться по религиозному принципу. А можно – 40-е годы того же столетия, когда окончательно завершился процесс перемещения финансовой и торговой активности из Северной Италии во Фландрию и частично в Англию.

Именно там, в Англии и в Испанских Нидерландах наиболее интенсивно шли процессы глобализации, а ещё быстрее росло потребление информации. Поначалу они способствовали росту численности населения, особенно городского, в некоторых регионах Европы, там, где процветали промышленность и торговля.

Отметим это как третий тезис: «информационная эпоха» тесно связана с интенсивным развитием торговых и информационных связей. Это характерная примета времени для начальной (латентной, то есть скрытой) стадии депопуляции, когда сокращение населения ещё не началось, но социальные процессы уже становятся интенсивнее (урбанизация, миграции, появление новых религиозных учений и идеологий) и возникают принципиально новые социальные и экономические противоречия.

В целом же для Европы XVI века характерно другое явление: изменение характера ведения войн. В предыдущие эпохи все феодальные войны сопровождались грабежами и насилием, но они только в исключительных случаях велись в режиме геноцида, когда население намеренно истреблялось. Образно говоря, классические феодальные войны выполняли ту же функцию, что и перекрёстное опыление в растениеводстве. Они скорее способствовали росту генетического разнообразия населения, а значит, и росту его численности, в том числе устойчивости к различным заболеваниям.

Реформация (а вернее раскол общества) и национальные социальные противоречия изменили характер войн. Они велись теперь с невиданной жестокостью. Например, во взятом приступом городе убивали всех подряд, не разбирая, кто католик, а кто протестант («убивайте всех, Господь распознает своих»).

Отсюда следует четвёртый тезис: дегуманизация общества – процесс, характерный не только для начальной, но и для всех последующих стадий депопуляции. Среди причин дегуманизации не только усиление конфликтов, Реформация и религиозный раскол в обществе, но и географические открытия, революция цен, разрушение привычного хозяйственного уклада и, конечно, климатические изменения. Все они дезориентировали людей, переворачивали их мировоззрение, их ценности и привычный образ жизни. И всё это практически на глазах одного-двух поколений.

Примерно с 70-х годов XVI века сокращение населения из-за войн, голода и эпидемий стало заметным даже в тех регионах Европы, где прежде отмечался рост: экспансия турок-османов в Восточную Европу, освободительная война в Нидерландах и начало огораживания в Англии, едва ли не повсеместные гражданские войны и крестьянские восстания. В XVII веке депопуляция переходит в наиболее активную фазу, начинается Тридцатилетняя война в Германии, а затем – революция в Англии.

Аналогичные депопуляционные процессы шли во всех частях света: Смута и Раскол в Московской Руси, непрерывные внутренние и внешние войны, которые вели Империя Великих Моголов и Империя Мин (последняя фактически прекратила своё существование в XVI веке). У жителей Нового Света, Южной Африки и Австралии отсутствовал иммунитет к завезённым европейцами болезням – малярии, сифилису и другим, что тоже приводило к вымиранию целых племён в континентальных масштабах.

1.4. Важнейший урок депопуляции для человечества

Наверное, читатель уже увидел некоторые параллели с современностью. В общем-то об этом можно написать несколько таких статей. Но здесь мы остановимся только на одной: «информационной эпохе». (Приходится использовать это словосочетание, поскольку в исторической науке пока нет отдельного термина для подобных процессов).

Основатель ордена Общество Иисуса (иезуитов) Игнатий де Лойола (1491–1556 гг.) в своих наставлениях рекомендовал ученикам искусственно создавать переизбыток информации в случаях, если они обнаружат за собой слежку. Не следует, писал он, прекращать контакты, избегать общения и публичных мест. Напротив, необходимо увеличить, насколько возможно, количество отправляемых писем, встреч и контактов с самыми разными людьми, создавать информационный шум.

Действительно, даже современная контрразведка, оснащённая самыми современными компьютерами и передовыми технологиями, не может справиться со слишком очевидным переизбытком информации. Этими рекомендациями Лойола предвосхитил открытия экспериментальной психологии 60-х годов XX века: человеческий мозг может работать эффективно и принимать рациональные решения в условиях недостатка информации, а не избытка. Начальный же период глобальной депопуляции XVI века (по крайней мере, в Европе) отличался от предыдущих эпох именно переизбытком информации и связанной с нею дезориентацией людей.

И тут можно предположить наличие причинной связи третьего и четвёртого тезисов. Она заключается в том, что переизбыток информации и дезориентированность людей, разрушение привычных ценностей приводят к нравственной деградации общества, к его дегуманизации.

К чему приведёт депопуляция?

2.1. Неисповедимые пути эволюции

Если мы предположили, что современный мир действительно находится в начале глобальной депопуляции, подобной периоду XVI–XVII веков, то это неизбежно вызывает ряд вопросов. На мой взгляд, главный из них: кто или, вернее, какая часть человечества, а также какие слои или группы общества должна быть принесена в жертву неумолимыми законами естественного отбора?

Другими словами, кто может стать жертвами глобальной популяции?

Можно предположить, что это должны быть особи, отклоняющиеся от некой «генеральной линии эволюции». Кавычки тут потому, что любое представление о направленности эволюции очень абстрактно и умозрительно. Поэтому читатель без труда обратит внимание на то, что все дальнейшие рассуждения нарушают принцип Оккама, как минимум. Но без этого невозможно обойтись, так как наши знания о депопуляции, её причинах и эволюционных механизмах неполны и неточны. Не говоря уже о принципиальном отличии самого объекта изучения – вида Homo Sapiens – от других биологических видов, что делает сомнительными любые попытки переносить опыт изучения известных депопуляций растений и животных на человека.

Однако нам более или менее известно, что за последние примерно 50 тысяч лет вид Homo Sapiens развивался во вполне определённом направлении, на котором совершенствовались такие качества, как:

    навыки аналитическому анализу информации, получаемой органами чувств;
    осмысленная речь;
    способность совершать сознательный нравственный выбор.

Их конечно, больше, но в нашем случае достаточно рассмотреть современного человека по отношению к этим трём качествам.

В ныешнем состоянии человечества мы видим преобладание особого психологического и социального типа – потребителя или пользователя. Нетрудно заметить, что идеальный портрет человека-потребителя плохо сочетается с нравственными и когнитивными достижениями эволюции.

Его цели и принципы существования проще всего выразить в виде лозунгов вроде «Живи быстро, умри молодым» и пр. Важно, что личный успех потребителя в карьере, в личной жизни и вообще в конкурентной борьбе с себе подобными прямо связан с деградацией указанных трёх качеств.

Кантовское «…две вещи поражают моё воображение: звёздное небо над головой и нравственный закон во мне» точно не для потребителя. Этих двух системообразующих компонентов человеческой личности у потребителя не должно быть. Зачем ему нравственность и познавательная активность, если он уже не субъект выбора. Субъектом выбора становится его гаджет.

2.2. Человек-потребитель — ошибка эволюции или новый этап?

Невольно возникает вопрос: не является ли человек-потребитель той самой ошибкой эволюции, которую она пытается исправить в ходе современной депопуляции? А может быть, всё наоборот? Обречены как раз те, кто сохраняет нравственные качества и способность анализировать информацию?

Точно ответить на эти вопросы очень трудно. Биологический вид Homo Sapiens, существует на порядок дольше, чем 50 тысяч лет. И нам, к сожалению, неизвестны все возможные пути и развилки эволюции нашего вида. Недостаточно у нас пока и знаний о механизмах самой эволюции. Вполне обоснованно можно предположить, что мы наблюдаем не процесс депопуляции, а просто начало очередного этапа эволюции. А может, и онтогенеза, кто знает? Возможно мы становимся свидетелями зарождения нового типа человека: более приспособленного к потреблению информации, более индивидуального и менее социального. Теоретически такой человек должен быть приспособлен к принципиально иной экологической нише, другой среде выживания в мире информационных устройств и технологий, где прежние достижения эволюции попросту не нужны. В этой среде неизбежно рождаются новые фенотипы. А за ними и генотипы? Впрочем, удовлетворительной теории онтогенеза тоже пока нет.

Но кое в чём мы уже сейчас можем не сомневаться. Например, в том, что человеку цифрового будущего (ближайшего!) не нужно много думать, совершать нравственный выбор, забивать голову бесполезными знаниями – для всего этого у него теперь есть гаджет. Он-то и возьмёт на себя все эти слишком ресурсозатратные функции.

Впрочем, какую-то вероятность имеет и третий вариант – вымирание человечества как вида в целом или большей его части. Причём, не вследствие глобальной катастрофы, вроде падения небесного тела на Землю, а в результате планетарной депопуляции.

Однако, в каком бы направлении ни пошла  эволюция (если таковое вообще определилось), это станет очевидно очень нескоро – через несколько поколений.

Пока что мы видим только то, что благоприятной средой для развития начальных процессов депопуляции могут быть сообщества индивидов, которые утратили в силу тех или иных причин указанные выше эволюционно значимые признаки: познавательную активность, способность к нравственному выбору и осмысленную речь.

При этом нужно понимать, что депопуляционные процессы – войны, революции и эпидемии – сами по себе не избирательны. От них страдают все социальные слои, все народы и племена. Но судьба одной категории населения должна вызывать у нас особую тревогу. Это наши дети и внуки – от их перспектив в ходе депопуляции в первую очередь зависит судьба всего человечества.

2.3. Новое поколение кибермаугли: что с ними будет?

Пять лет назад, работая над рубрикой «Энциклопедия» (в «Радио Книга»), я придумал специальный термин – кибермаугли.

У обычных маугли, то есть детей, которых воспитали дикие животные, не развиты речевые функции. Хотя интеллектуальные или когнитивные способности вполне на могут быть уровне, приемлемом для жизни в человеческом обществе. У кибермаугли – детей, воспитанных гаджетами, видеоиграми и соцсетями, – нет возможности развивать социальные функции. У них большие сложности и с контролем собственного поведения, и с пониманием окружающих. Речь, хоть и ограниченная, у кибермаугли присутствует. А самое главное – у них плохо развиваются познавательная активность и способность к самостоятельному нравственному выбору.

Можно предположить, что именно кибермаугли окажутся наиболее неустойчивой частью человечества, и наибольшее количество жертв начавшейся депопуляции будет именно среди них. Ведь они плохо приспособлены к достижению основных эволюционных задач, которые стоят перед каждым живым организмом, каждой популяцией и каждым видом: выживанию и продолжению рода.

С другой стороны, эволюция животного мира, какой её представляет современная наука, оставляет для кибермаугли и другую возможность – онтогенез. Такой вариант развития вполне вероятен, если хотя бы в отдельных странах появятся условия, благоприятные именно для существования и размножения кибермаугли. В таком случае они станут не просто новым этапом в развитии вида Homo Sapiens, скорее, переходным звеном к появлению какого-то нового вида из рода Homo – следующего этапа эволюции. Но тогда может случиться нечто подобное тому, что уже случилось в Евразии после последнего оледенения (в 11–9 тысячелетии до нашей эры), когда «погнали наши городских», то есть кроманьонцы вытеснили из общей ниши неандертальцев.

Неужели, современный вид Homo Sapiens с его нравственным законом и звёздным небом над головой ждёт та же участь, что и неандертальцев?

Каким путём пойдёт эволюция современного человека – вопрос очень спорный и сложный, но сейчас можно сказать вполне определённо: если благоприятные условия для существования кибермаугли не появятся уже в ближайшие годы, смертность среди них будет намного выше средних показателей.

Вместо заключения: Над пропастью во ржи

Если приведённые выше предположения верны, то кибермаугли можно считать одной из главных групп риска в предстоящей депопуляции XXI века. Им труднее всего будет приспосабливаться к изменениям окружающей среды. А некоторые из них и вовсе не способны к этому..

Спасти их можно только сохраняя, насколько возможно, привычную среду обитания. Что же касается следующих поколений, то трудно удержаться от категорических выводов.

Необходимо спасать детей от всех этих гаджетов, ЕГЭ, монтесорьщины, болонщины и от собственно нашего Минобра. Необходимо вернуться к основам классической педагогики, особенно к её советскому наследию (Выготский, Макаренко и других), теоретически развивать их идеи в современных условиях.

В общем, давно пора отправить на свалку истории современную систему образования, порождающую миллионы молодых людей, неприспособленных к самостоятельным рефлексии, работе с информацией и нравственному выбору.

Необходимо, но недостаточно. Борьба за будущие поколения может быть успешной только в случае системных мер, направленных на устранение ключевых факторов депопуляции. Главные из них:

    отсутствие господствующего в обществе мировоззрения, основанного на нравственных принципах и на идеях социальной справедливости;
    отсутствие позитивного образа будущего, в котором возможна реализация жизненных целей (в первую очередь, связанных с рождением и воспитанием детей).

И конечно же, неизбежно возвращение к системе здравоохранения, способной справляться с вызовами депопуляции. Но в этом убеждать никого не нужно, жизнь сама заставит.