Бадов Валерий
«Колесо Истории делает полный оборот за сто лет»
— Николай Данилевский
И вновь ход событий, коловращений в мире геополитики, непостижимым образом, возвращают нас к знаковым сюжетам Собрания сочинений Ярослава Гашека. В бытность его службы в Политотделе 5-ой армии он напечатал фельетон в газете «Красный стрелок»:
«Японская газета «Нычи-нычи» чувствует себя не по себе относительно Америки и Англии, назвав союзников микадо жадными до владения Сибирью, где торговля принадлежит Японии. Особенно они беспокоятся насчет Китая…»
Возвратимся в наши дни.
«...Так развернулись ханьцы, что дух захватывает, - замечал Юрий Лужков. - Скоро Китай и Америку за пояс заткнет. А мы-то, в России, все донашиваем, с чужого плеча, рваное господское платье «монетаризма»
Второе, дополненное издание книги Юрия Лужкова «Россия на перепутье. Дэн Сяопин и старые девы «монетаризма» выпустило в свет издательство «Вече». Про «святые» девяностые там много познавательных «инсайдерских» свидетельств и нелицеприятных откровений. Технократ, прагматик, трибун Лужков всегда находился в самой гуще политических страстей постсоветской России. Поборник свободного предпринимательства и рыночной экономики Лужков, однако, на дух не выносил злосчастный туземный «монетаризм и архаровцев-«младореформаторов.
Москва при Лужкове своего рода воплощение духа вольного Новгорода, особняком от романовского самодержавия. Уживаться с «западниками» за стенами Кремля удавалось с превеликим трудом.
После дефолта, метаний ельцинского окружения, в апогее политического противоборства, смены исторических парадигм, Евгений Примаков и Юрий Лужков возглавили всероссийскую оппозицию самовластью Ельцина. Это был рискованный вызов «либеральной» бироновщине, верховодившей при дворе «царя Бориса».
Памфлеты Юрия Лужкова в книге «Россия на распутье…» по-своему раскрывают сумеречную феноменологию 90-х, облик известного персонажа, который стал олицетворением Смуты.
«…Вообразите себе человека невежественного в законах, чуть ли не врага общего блага, преследующего единственно свои личные выгоды, ненавистника истины и свободы, менее всего помышляющего о процветании государства. Наденьте на этого человека корону, облачите его в пурпур, заменяющие любовь к отечеству…»
Чья же это разящая сатира? Эразм Роттердамский, «Похвала глупости». Не прибавить ни убавить, подмечал Ю. Лужков, в описании Эразма узнаем черты одного нашего «знаменитого государственного мужа».
Карма Угрюм-Бурчеева и «кальвинистские дрожжи»
…И далее у Эразма:
«Если государь сопоставил бы все украшения (пурпур и скипетр) с жизнью, которую он ведет, то уверен, устыдился своего наряда»
Того и гляди, «какой-нибудь шутник не сделал бы предметом насмешек этот великолепный убор». Лужков ручается, что «шутников» и обличителей Борис Ельцин в упор не видел, зато позолота и великолепие кремлевских чертогов были ему любы. А вот устыдился ли он хоть разок своих, мягко говоря, сумасбродных решений, потворствующих разграблению России, остается только догадываться.
«Думаю, — замечает Лужков, — если бы кто-то взял на себя труд втолковать Ельцину, что невозможно кальвинистские «дрожжи» перенести на православную почву - извечное заблуждение западничества, Борис Николаевич искренне бы недоумевал: что бы это значило?..»
Злосчастный архетип Ельцина, рассудил опальный московский градоначальник, - Угрюм-Бурчеев из «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина:
«…Виртуозная прямолинейность, словно осиновый кол засела в его скорбной голове. И там где простой идиот расшибёт себе голову или налетит на рожон, идиот властный раздробляет всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессознательные злодеяния беспрепятственно»
В Ельцине угадывались черты и других начальников града Глупова, кроме, пожалуй, Грустилова, падкого на «либерализм».
К этому «мейнстримному» направлению политической идеологии и практики 90-х Ельцин в глубине души не очень-то благоволил, но пользовал на славу.
«В политических интригах Борис Николаевич не был простецом. — оговаривает Ю. Лужков. — Отдав экономику на откуп «младореформаторам», он ловко снял с себя бремя ответственности»
И впрямь, передав бразды правления наглецам-младореформаторам, Чубайсу и компании, президент приставил к ним эдаким «дядькой» покладистого «хозяйственника»» Черномырдина - для противовеса.
«Однажды довелось убедиться, что Борис Николаевич иной раз и тяготился «младореформаторскими» проделками, — вспоминал Лужков. — В разговоре один на один автор этих строк напрямик высказал президенту возмущение, что Госкомимущество за медный грош отдало индустриальный колосс Завод имени Лихачева в собственность подвернувшему под руку мальцу - «Микродину». И что за этой аферой стоит самоуправство Чубайса. Ельцин не на шутку вспылил, словно очнулся от морока»
Крутой разговор с президентом имел продолжение. Чубайс получил от Ельцина крепкую нахлобучку.
«…А мне удалось выбить за подписью президента охранную грамоту, прямо воспрещавшую Госкомимуществу распродажу промышленных активов и городского хозяйства столицы» — заключил Лужков не без гордости
«Ближние бояре», звонок по «вертушке» из Кремля
Иноземец Беринг, глядя со стороны на уклад «московитов», утверждал, что «Россия - страна управляемая случаем». Про один такой невероятный «случай», поведал, интригуя читателя, Лужков:
«…Как-то раз звонок по вертушке. Звонит Борис Николаевич. В голосе чествуется сдержанный гнев:
— Юрий Михайлович! Не надо торопиться со строительством Храма Христа Спасителя.
Непредсказуемость Ельцина знаменита. Но на этот раз было из-за чего опешить. Никак не мог взять в толк, откуда ветер дует. Возразил президенту, что уважить его требование не в силах. Ведь вся Москва воодушевлена, что на глазах восстает Храм Христа Спасителя. И что, мол, прикажете сказать строителям, архитекторам, церковному клиру?»
Однако доводы и возражения действия не возымели.
«…Но и мне, - говорит Лужков, гоже зазорно было уступить. А Ельцин стоял на своем. Под конец разговора бросил: «Я сказал то, что сказал!»
Этот нелицеприятный разговор так и остался без огласки. Строительство Храма продолжалось без препон. На месте «ямы» - плавательного бассейна возле Остоженки - вскоре засияли золотом купола…
В то время в самых верхах власти ходили толки, что московский градоначальник слишком возгордился. Затея с воссозданием Храма Христа Спасителя, мол, чересчур амбициозная, нашептывали ревнивцу Ельцину «ближние бояре». Последовал еще один звонок президента по вертушке:
«…Ельцин с ходу повел разговор круто, без обиняков: «Это правда, Юрий Михайлович, что вас хотят причислить к лику святых?!..
— Помилуйте, Борис Николаевич, я еще пожить хочу!
Не стоило труда развеять диковинные опасения Бориса Николаевича. Подивился, кто же ему наплел такую чепуху?..»
Градоначальник снял камень с души президента.
Вся несуразность этой «притчи» добавляет какие-то черты к пониманию своеобразия личности, меры невежества, недалекости Бориса Ельцина.
И почти мистическое, знаковое совпадение исторических вех. Президент Ельцин выступил с неожиданным обращением к нации, что досрочно покидает Кремль. В тот же самый час, перед наступлением нового 2000-го года патриарх Московский и Всея Руси торжественно совершил малое освящение Храма Христа Спасителя.
«…Одна, темная, эпоха завершалась, - свидетельствовал Юрий Лужков, - Россия начинала жить сызнова, исподволь воссоздавая державную стать»