Новые механизмы: Россия собирает крестовый поход против нефтедоллара

Простаков Глеб

Нефтяной рынок лихорадит, и это не просто турбулентность на биржах. Речь идет о глобальной перенастройке уже не только логистических цепочек, разрушенных санкциями, но и самого механизма ценообразования, в основе которого по-прежнему сохраняется нефтедоллар.

Не так много людей обратило внимание на заявление  главы «Роснефти» Игоря Сечина, сделанное им накануне на форуме India Energy Week в Бангалоре. Сечин заявил о возможности отказа от фьючерсных сделок на российскую нефть. Это заявление, тем не менее, может послужить прологом к созданию механизмов ценообразования, которые сведут доминирование долларовых расчетов за энергетическое сырье к минимуму.

Торговля нефтью – это почти треть от торговли всем энергетическим сырьем в мире. Почти вся продаваемая нефть номинирована в долларах, что во многом и делает его главной мировой резервной валютой. Нефть легко транспортировать при помощи морских танкеров почти в любую точку мира, по этой причине она стала универсальным товаром, ценообразование на который максимально децентрализовано и определяется балансом спроса и предложения. Но – что значимо – определяется она именно в долларах.

Почему это важно? Хотя бы потому, что посредством регулирования курса доллара, который сам по себе – уже не только валюта, но и товар – США опосредованно могут регулировать и рынки, которые используют доллар для расчетов. В том числе важнейший из этих рынков – нефтяной. Медленно, на доли процентов ворочая ключевой ставкой, включая и выключая печатный станок, увеличивая и уменьшая выкуп финансовых активов, американская ФРС фактически управляет нефтяным (и не только им) рынком. Недооценивать власть, которую дает долларовое ценообразование на нефть, в нынешних реалиях общемирового конфликта было бы неразумно.

«Если на рынок Европы не будет поступать российская нефть, то референтной цены нет. Референтные цены будут формироваться там, куда реально поступают объемы нефти» – заявил в Бангалоре Сечин. Референтная цена – это цена, на которую ориентируются продавцы и покупатели нефти при заключении контрактов. Эти цены, в том числе на российский сорт нефти Urals, определяются ценовым агентством Argus на основе котировок в европейских портах, в частности в порту Роттердама.

С ноября прошлого года, перед вступлением в силу эмбарго на морские поставки нефти в ЕС, Argus стал учитывать котировки нефти в российских портах Приморск, Усть-Луга и Новороссийск, к которым прибавлялась стоимость фрахта, портовых сборов и страховка. Котировки Argus (между прочим, частная компания с британской пропиской), в свою очередь, учитываются российским Минфином и ФНС при расчете налогов для нефтяных компаний.

Начать менять правила игры решено было с себя. На днях президент Путин поручил  правительству к 1 марта проработать уточнение методики расчета цен на нефть и нефтепродукты для налогообложения с целью «минимизации негативного влияния на доходы федерального бюджета». Это поручение может служить нескольким целям одновременно, в том числе – перекликаясь со сказанным Сечиным.

Во-первых, уточненная методика может послужить более справедливой оценке стоимости нефти, а также станет дополнительным стимулом для нефтяных компаний снижать дисконты в контрактах. В отсутствие референтных цен не исключено занижение контрактных цен и, как следствие – базы для налогообложения, что вредит бюджету. Нефтяным компаниям можно доверять, но лучше проверять.

Во-вторых, поручение президента и инициативы Сечина могут положить начало разработке механизма ценообразования на российскую нефть на основе котировок в китайских и индийских портах, куда поступают значительные ее объемы. Котировки нефти и нефтепродуктов на новой базе – это способ долгосрочной легализации российских поставок вопреки любым санкциям Запада. Более того, создание альтернативных существующим механизмов ценообразования станет весомым подкреплением переходу в торговых расчетах на национальные валюты – юани, рубли и рупии. А из этой точки – уже намного ближе к созданию универсальной валюты стран БРИКС, привязанной в том числе и к нефтяному эквиваленту.

И, в-третьих, выведя российскую нефть из системы западного ценообразования, Россия способствует ускоренному разрушению последней. Здесь все по Ницше: падающего – толкни. Российская нефть – это 8-10% мировой торговли этим сырьем. Цены на российское сырье, определяемые не в Европе, не могут не учитываться при формировании цен на мировых рынках – просто в силу природы спроса и предложения. Если где-то есть дешевле – будут брать там, или приближать цену контрагента к этому новому аналогу. А представим, что к новому механизму ценообразования присоединится Саудовская Аравия или, скажем, даже весь ОПЕК? Тогда никаких котировок в Роттердаме не останется в принципе. А будут котировки в китайском порту Нинбо-Чжоушань или, скажем, в индийском порту имени Джавахарлала Неру.

А что, если новые механизмы ценообразования распространить впоследствии и на другие сырьевые товары? На уголь, сталь, алюминий, минеральные удобрения. И таких «если», вколачивающих гвозди в крышку гроба мировой долларовой системы, может быть много. Почему бы на смену Бреттон-Вудской системе торговых отношений не прийти новой – например, Бангалорской?