Когда-то они уже надеялись: Польская шляхта хочет гибели России, а погубит Польшу

Биров Эдуард

Из Польши всё громче стали звучать откровенные циничные призывы в адрес России — Моравецкий, Валенса, министры, депутаты, не стесняясь, призывают к расчленению России и уничтожению русского мира. Фактически Польша требует проведение геноцида русского народа.

Надо чётко понимать, что это говорят духовные наследники польской шляхты — особого политического продукта, созданного ещё в Речи Посполитой. Шляхетство фактически оккупировало польский народ и присвоило себе все привилегии, подчинило монархию и создало тип олигархической власти «шляхетская демократия», при которой голос имел только представитель шляхты (а крестьяне и ремесленники считались низшим сортом, быдлом).

У польской элиты огромный комплекс неполноценности перед Россией. Её отличительные черты — инфантилизм, алчность, заносчивость и лимитрофное мышление. Лимитрофное мышление – это когда важнее сделать гадость сильному соседу, чем создать своё мощное государство.

Как замечательно сформулировал русский геополитик Данилевский, «германский аристократизм и рыцарство, исказив славянский демократизм произвели шляхетство…».

Чтобы лучше понять это явление (перед тем, как окончательно уничтожить — а другого выбора Варшава нам не оставляет), предлагаю ознакомиться с замечательным трудом Бухарина и Ракитянского «Россия и Польша. Опыт политико-психологического исследования феномена лимитрофизации». Приведу из него отрывок:

«Первичный этап процесса становления шляхетского сословия носил в целом позитивный характер. Именно на данном этапе Польша достигла вершины своего могущества. Однако «золотой» XVI в. является и началом конца польской государственности. Шляхта, сосредоточив в это время практически всю полноту власти в своих руках, утратила стимулы к развитию. Солнце для шляхетства остановилось в зените, и это означало закат ее истории. Началось разложение правящей элиты.

Каждый самый захудалый шляхтич считал себя равным королю. Ощущение неограниченной власти и безнаказанности ослабляло волю, притупляло чувство самосохранения. Шляхта перестала воспринимать внешнюю опасность, отказалась перечислять деньги на содержание армии. Шляхтичи и польская аристократия гнушались любого труда, в том числе ратного. Их не привлекало освоение дальних земель и морских просторов. Взглянем на карты Балтийского и Северного морей. Эти моря омывали берега Швеции, Польши, Дании, Германии, Нидерландов, Бельгии, Великобритании, Норвегии. […]

Только поляки, столетиями имеющие доступ к морю, проявили пассивность и остались без колоний. Этому, с первого взгляда, непонятному факту есть свое объяснение. Освоение морских просторов и колонизация заморских земель — задача стратегическая, следовательно, государственная. Только с помощью правящих династий и центральных органов власти можно проводить подобные масштабные операции. Примером тому служат Португалия, Испания, Великобритания, Голландия, Франция и т. д. Правда, известны примеры стихийной колонизации, например, викинги «в частном порядке» освоили Исландию и Гренландию. […]

В Польше роль государства была сведена к нулю, и поляки оказались не способны не только к решению стратегических задач, но даже к их постановке. Пассионарный потенциал нации не использовался властью для великих свершений, а был сожжен во внутренних конфликтах. Именно поэтому Речь Посполитая, имеющая природный доступ к морю, не стала морской державой. Этим же обстоятельством можно объяснить беспомощность попыток аристократов и шляхетства восстановить постоянно утрачиваемый суверенитет страны. Польские элиты до сих пор отрицают свою ответственность за многовековое унижение своей родины. По их мнению, только внешний фактор является причиной всех бед и несчастий Польши. […]

Шляхтичи и аристократы не хотели воевать и не проявили способностей в управлении страной. Они стали приглашать для своей защиты иностранные армии. В частности, для подавления последнего крупного православного восстания 1768 г. И. Гонты и М. Желязняка они привлекли русские войска под руководством генерала М.Н. Кречетникова (1729— 1793). Восстание было подавлено, Иван Гонта и его сподвижники, как граждане Речи Посполитой, выданы полякам, вот тут-то шляхта «повеселилась». С Гонты сняли двенадцать полос кожи, а затем он был четвертован, тело его разрублено на множество кусков, которые потом прибили на установленные в малороссийских городах виселицы. Все это было сделано по решению суда. Польский суд приговаривал повстанцев к четвертованию, сожжению и прочим экзотическим казням. Откуда такая дикость? Где цивилизованность, христианское милосердие, благородство и честь? На подобные казни, как на праздничные представления, сходились шляхтичи с женами, детьми, немощными родителями.

В 1794 г. А.В. Суворов подавил восстание польских конфедератов. Состоялся суд над восставшими, была и амнистия с церемонией по передаче сабель восставшим. Лидера повстанцев Т. Костюшко в камере посетил Император Павел I и вместе со свободой даровал земли, деньги, дорогую одежду. Т. Костюшко дал присягу на верность Российскому императору. Так поступали все лидеры знаменитых польских восстаний. Интересный и много говорящий о менталитете шляхетства факт».

И ещё о XX веке:

«С момента формирования польского правительства в феврале 1919 г. оно среди своих важнейших политических приоритетов сформулировало стратегическую цель — свержение советской власти в России с последующим ее расчленением. В практическом плане провозглашенная цель подлежала реализации посредством концепции так называемого федерализма. При непосредственном и активном участии Польши провалился ряд общеевропейских проектов коллективной безопасности. Сейчас мало кто помнит о том, что в 1933 г. Польша стала первым после Ватикана государством, которое официально признало нацистский рейх — своего будущего могильщика, обеспечив ему, таким образом, поддержку и последующее усиление.

С обострением в 30-е гг. противоречий в Европе и с неожиданным для Польши ростом мощи СССР и Германии ее внешняя политика становилась все более беспомощной и несостоятельной, а к 1939 г. обернулась изоляцией и сентябрьской катастрофой. «Начальники» Польши, считая свое государство чуть ли не сильнейшим после Франции, не сумели обрести для своей страны политически равновесного места в Европе.

Варшава, рассматривая Москву как врага номер один, придавала большое значение развертыванию и эскалации против нее шпионско-подрывной деятельности. Один из важнейших подрывных проектов против советской России был сформулирован как концепция прометеизма, которая была не только идеологией, но и реальной политической практикой. Она, как комплексная долговременная программа по разрушению бывшей имперской метрополии, полностью отвечала стратегии антисоветских, антироссийских и захватнических устремлений правящей в Польше шляхетской клики. […]

История периода 1920—1939 гг. никого и ничему в нынешней Польше не научила. Более того, мы и сейчас видим, по существу, лимитрофную преемственность этой политики в новых условиях Европы начала 90-х гг. с той лишь разницей, что тогда Польша была лимитрофом Франции, Англии и Ватикана, а в настоящее время — США. В настоящее время в связи с радикальным геополитическим ослаблением России Польша выступает восточным форпостом НАТО в Европе, являясь одновременно инструментом и субъектом дестабилизации и напряженности. Очевидно и то, что после развала СССР Польша нескрываемо стремится реанимировать концепцию Пилсудского в отношении Украины, Грузии и других стран. В предвоенный период польские правящие элиты вместо решения актуальных проблем модернизации экономики и государственного строительства увлеклись утопическими проектами, направленными на возрождение Речи Посполитой «от моря до моря». […]

По мнению авторов исследования, шляхетские политические элиты оказались заложниками не только ложных концепций и догм, но и несостоятельных психологических установок и комплексов, будучи неспособны подвергнуть их рефлексии с позиций реалистичной политической стратегии или хотя бы здравого прагматизма. Польские элитные группы в поколениях обременены инфантильными, авантюристическими доктринами, наполненными негативными аффектами, состоящими из старых обид, зависти и русофобии».

***

Подытоживая: польская элита называет русский мир экзистенциальной угрозой, то есть когда в мире может остаться или Польша, или Россия. Конечно, кичливый лях надеется на военную мощь США и НАТО, как когда-то они надеялись на Наполеона, а потом на Гитлера.

В итоге это окончательно погубит саму Польшу, которой придётся переписывать гимн на «згинела».