Юноши в белых одеждах и большой распил. К годовщине 9/11

Сразу после событий 11 сентября 2001 года редакция «Общей газеты» отправила меня в командировку в Пакистан. Задание было довольно расплывчатым. Предполагалось, что возмездие будет скорым и страшным, а потому было бы хорошо всё это увидеть и описать. А если повезёт, то и пообщаться с талибами, с террористами — короче, с кем повезёт.

Мне повезло. В то время талибов не нужно было искать, они чувствовали себя совершенно свободно и ни от кого не скрывались. Помню, как в Пешаваре на площади собирали деньги на джихад и я, чтобы не быть белой вороной, пожертвовал 10 долларов, записав в особой тетрадке своё имя и московский адрес. А в одном из пешаварских предместий мой водитель (пакистанский христианин по имени Самсон) показал одно из медресе, откуда пошло движение «Талибан».

На улице была страшная жара, по разбитой дороге сплошным потоком ползли грузовики, легковушки и тележки торговцев, тут же, прямо в дорожной пыли, ползали нищие калеки и громко завывали, прося подаяние. Самсон толкнул низенькую калитку в глинобитной стене, и мы словно оказались в другом мире.

Здесь было прохладно и чисто, росли большие тенистые деревья, цветы на ухоженных клумбах и даже били фонтаны. Среди этого райского великолепия прохаживались задумчивые юноши в белых одеждах. Почти у всех у них в руках были книги. Один из них провёл нас в некое подобие учительской, где на полу сидели пять или шесть бородатых мужиков в чалмах. Они по очереди изучили мои документы и передали через Самсона (никто из них по-английски не говорил), чтобы мы убирались подобру-поздорову. Мой российский паспорт они назвали фальшивкой, а меня самого — американским шпионом.

Через неделю в одном из отелей Исламабада состоялась пресс-конференция с участием представителей движения «Талибан»». Один из бородатых преподавателей из того самого медресе на хорошем английском языке клеймил Америку и грозил ей всяческими карами. Видя моё изумление, сидевший рядом пакистанский журналист засмеялся и сказал: «Угадай, где живут его сыновья? Правильно, в Штатах».

На то время в Пакистане насчитывалось около 50 тыс. (!) медресе. В каждом из них учились от нескольких десятков до нескольких сот мальчиков, как правило, из бедных семей. Каждый из них получал стипендию — 50 долларов в месяц. Отчего же не отдать ребёнка поучиться, если больше учиться все равно негде? И неважно, что в большинстве таких заведений учили главным образом ненавидеть и бросать камни. 50 долларов — хорошее подспорье для родителей. На вопрос, откуда деньги, преподаватели медресе отвечали, что это пожертвования прихожан мечетей. То есть получается, что если в каждом из 50 тыс. медресе учились по 100 детей и каждый получал по 50 долларов, то в бедном Пакистане ежемесячно собирали как минимум 250 млн долларов пожертвований. В такое объяснение не верили, прежде всего, сами пакистанцы, все говорили, что деньги поступают из-за границы.

Хорошо иметь врага, на которого можно списать всё что угодно и с кем можно потом дорого повоевать. Желательно при этом, чтобы враг был слабым и неграмотным — как раз таким, как выпускники тех самых медресе. Тогда, осенью 2001-го, каждый второй автобус в пакистанских городах был украшен портретами Бен Ладена и надписями «принц Усама». Те, кто вешал эти картинки, считали Бен Ладена благородным мстителем, вступившимся за угнетённых Западом мусульман. Это сейчас таких картинок в Пакистане больше нет, а тогда «принц Усама» был очень популярен. Помню, как однажды ночью в Исламабаде за мной долго шла толпа подростков, которые кричали хором: «Усама бен Ладен». Наверное, хотели напугать.

Через несколько лет старик-пуштун из деревни где-то на границе Пакистана и Афганистана сказал: «Никакого Бен Ладена тут нет. Но ты напиши в своей газете, что местные жители его видели». На вопрос, зачем ему это, наивный дедушка ответил: «Как зачем? Придут американцы, дороги построят, денег дадут».

За 12 лет, прошедшие с 11 сентября 2001 года, ясность по этим и последующим событиям так и не наступила. И, наверное, всё-таки рановато сказали, что Бен Ладен убит. В Сирии бы он сейчас очень пригодился. А потом и где-нибудь ещё.