Власть и общество Украины: когда скажут «хайль!»

Ростислав Ищенко

Мы часто цитируем Броневого в роли Мюллера. «Как только где-нибудь вместо слова «здравствуйте» произнесут «хайль» в чей-то персональный адрес - знайте, там нас ждут, оттуда начнётся наше великое возрождение».

И это неудивительно, нацистов в мире много. И «хайль» в чей-то персональный адрес произносят здесь и там, и где попало. Но в этой сцене были иные (самые важные) слова: «Как я вас перевербовал? За пять минут, и без всяких фокусов».

Генерал-лейтенант, возглавляющий спецслужбу, среди задач которой, помимо поисков внутренних врагов рейха, была ещё и контрразведка, поймал (уличил) полковника родственной спецслужбы в контактах с врагом. И прозрачно намекает, что готов помочь ему в работе против своей страны, ради собственного спасения и абстрактного будущего (того самого, где кто-то скажет «хайль»).

Реальный Мюллер был обычным полицейским (в полиции служил с 1919 года, а в политической полиции с 1929-го, то есть ещё cо времён Веймарской республики). Более того, нацисты отмечали, что он с равным рвением готов был преследовать как левых (коммунистов), так и правых (нацистов), то есть просто выполнял свои обязанности. Даже в НСДАП он вступил только в 1939 году (когда возглавил гестапо). То есть, настоящий Мюллер никогда бы не рассказывал Штирлицу о планах великого нацистского возрождения. Но он точно мог бы договариваться с любой разведкой о своём полицейском будущем. Лучшего жандарма не было на пространстве от Атлантики до Буга.

Именно поэтому об этом человеке, ничего особенного (кроме того, что он был профессиональным полицейским) из себя не представляющем, до сих пор ходят легенды. Мюллер — пример, как обычный профессионал в сфере уголовной полиции, может, при необходимости, оказаться идеальным шефом политической полиции.

Работа в полиции требует профессионализма. Действительно, качественный уголовный полицейский может не только возглавить, но даже создать с нуля спецслужбу, если под спецслужбой иметь в виду внутреннюю тайную полицию (жандармерию, полицию безопасности). С разведкой у него уже возникнут проблемы, для работы на этом направлении нужны совсем другие люди.

Но если простой полицейский может возглавить (а то и создать, как Видок) целую спецслужбу, то понятно, что важнейшую (первую) должность в государстве может занять кто угодно. Даже клоун. Нацисты продвигали Мюллера, как профессионала, прекрасно зная, что если ситуация изменится, он так же профессионально, как коммунистов и евреев, начнёт паковать в концлагеря нацистов. Коломойский продвигал Зеленского, как профессионального актёра, умеющего нравиться людям. Разочарование украинского электората украинскими же политиками достигло такой степени, что никакие обещания профессионалов не могли больше привлечь на их сторону существенное большинство избирателей. Оппоненты Порошенко за два-три месяца до выборов (накануне внезапного взлёта рейтинга Зеленского, имели поддержку 15-22% избирателей).

Зеленскому поверили вопреки логике, его рейтинг — результат эмоций. Ровно так же эмоционально хвастается киношный Мюллер, «перевербовавший» Штирлица. Желание схватиться за соломинку, запрыгнуть в лодку к ведущим переговоры с союзниками гитлеровским бонзам, вынуждает опытного полицейского допустить серьёзную ошибку. Он принимает вражеского разведчика, за готовящего себе запасной аэродром на случай поражения офицера политической разведки Рейха.

Точно так же и украинский народ, голосуя за Зеленского, хватался за соломинку, надеясь, что непрофессиональный политик («простой», «маленький» украинец) окажется честнее и квалифицированнее профессионалов, которые довели Украину до ручки. Эмоциональные решения в политике не бывают верными. Хотя бы потому, что от возникновения эмоционального всплеска до того момента, когда он начинает оказывать серьёзное влияние на формирование политического ландшафта, проходит от нескольких месяцев до нескольких лет. За это время профессионалы успевают оценить формат этого всплеска и предложить народу именно ту куклу, которую народ хочет видеть.

Казалось бы, всем понятно, что политик без опыта государственной деятельности, без наработанных контактов будет зависеть от своего профессионального окружения. В результате никем не избранные профессионалы, избавленные от ответственности (занимая должности помощников и советников, на которых они не принимают самостоятельные решения), получают возможность определяющим образом влиять на политику государства.

Мы часто цитируем Броневого в роли Мюллера. «Как только где-нибудь вместо слова «здравствуйте» произнесут «хайль» в чей-то персональный адрес - знайте, там нас ждут, оттуда начнётся наше великое возрождение»

И это неудивительно, нацистов в мире много. И «хайль» в чей-то персональный адрес произносят здесь и там, и где попало. Но в этой сцене были иные (самые важные) слова: «Как я вас перевербовал? За пять минут, и без всяких фокусов».

Генерал-лейтенант, возглавляющий спецслужбу, среди задач которой, помимо поисков внутренних врагов рейха, была ещё и контрразведка, поймал (уличил) полковника родственной спецслужбы в контактах с врагом. И прозрачно намекает, что готов помочь ему в работе против своей страны, ради собственного спасения и абстрактного будущего (того самого, где кто-то скажет «хайль»).

Реальный Мюллер был обычным полицейским (в полиции служил с 1919 года, а в политической полиции с 1929-го, то есть ещё cо времён Веймарской республики). Более того, нацисты отмечали, что он с равным рвением готов был преследовать как левых (коммунистов), так и правых (нацистов), то есть просто выполнял свои обязанности. Даже в НСДАП он вступил только в 1939 году (когда возглавил гестапо). То есть, настоящий Мюллер никогда бы не рассказывал Штирлицу о планах великого нацистского возрождения. Но он точно мог бы договариваться с любой разведкой о своём полицейском будущем. Лучшего жандарма не было на пространстве от Атлантики до Буга.

Именно поэтому об этом человеке, ничего особенного (кроме того, что он был профессиональным полицейским) из себя не представляющем, до сих пор ходят легенды. Мюллер — пример, как обычный профессионал в сфере уголовной полиции, может, при необходимости, оказаться идеальным шефом политической полиции.

Работа в полиции требует профессионализма. Действительно, качественный уголовный полицейский может не только возглавить, но даже создать с нуля спецслужбу, если под спецслужбой иметь в виду внутреннюю тайную полицию (жандармерию, полицию безопасности). С разведкой у него уже возникнут проблемы, для работы на этом направлении нужны совсем другие люди.

Но если простой полицейский может возглавить (а то и создать, как Видок) целую спецслужбу, то понятно, что важнейшую (первую) должность в государстве может занять кто угодно. Даже клоун. Нацисты продвигали Мюллера, как профессионала, прекрасно зная, что если ситуация изменится, он так же профессионально, как коммунистов и евреев, начнёт паковать в концлагеря нацистов. Коломойский продвигал Зеленского, как профессионального актёра, умеющего нравиться людям. Разочарование украинского электората украинскими же политиками достигло такой степени, что никакие обещания профессионалов не могли больше привлечь на их сторону существенное большинство избирателей. Оппоненты Порошенко за два-три месяца до выборов (накануне внезапного взлёта рейтинга Зеленского, имели поддержку 15-22% избирателей).

Зеленскому поверили вопреки логике, его рейтинг — результат эмоций. Ровно так же эмоционально хвастается киношный Мюллер, «перевербовавший» Штирлица. Желание схватиться за соломинку, запрыгнуть в лодку к ведущим переговоры с союзниками гитлеровским бонзам, вынуждает опытного полицейского допустить серьёзную ошибку. Он принимает вражеского разведчика, за готовящего себе запасной аэродром на случай поражения офицера политической разведки Рейха.

Точно так же и украинский народ, голосуя за Зеленского, хватался за соломинку, надеясь, что непрофессиональный политик («простой», «маленький» украинец) окажется честнее и квалифицированнее профессионалов, которые довели Украину до ручки. Эмоциональные решения в политике не бывают верными. Хотя бы потому, что от возникновения эмоционального всплеска до того момента, когда он начинает оказывать серьёзное влияние на формирование политического ландшафта, проходит от нескольких месяцев до нескольких лет. За это время профессионалы успевают оценить формат этого всплеска и предложить народу именно ту куклу, которую народ хочет видеть.

Казалось бы, всем понятно, что политик без опыта государственной деятельности, без наработанных контактов будет зависеть от своего профессионального окружения. В результате никем не избранные профессионалы, избавленные от ответственности (занимая должности помощников и советников, на которых они не принимают самостоятельные решения), получают возможность определяющим образом влиять на политику государства.