О проекте Размещение рекламы Карта портала КорзинаКорзина Распечатать
Новости

Почему в современной России очень мало хороших экономистов вообще и ученых экономистов в особенности

Добавлено: 31.05.2020


Ханин Григорий об экономике

Ханин Григорий об экономике

Продолжение

Продолжение 2

Несколько лет тому назад известный российский экономист Валентин Федоров выпустил небольшую по размеру и с малым тиражом книгу под интригующим названием «Почему в России нет великих экономистов».

1.Нас не видят

Она, как сейчас водится в России, когда обсуждаются действительно острые и важные вопросы, прошла почти незамеченной. В ней В. Федоров обращал внимание на тот печальный факт, что российских экономистов совсем нет среди лауреатов нобелевской премии по экономике ,которая присуждается уже почти 40 лет (единственный российский лауреат этой премии конца 60 годов Леонид Канторович был математиком). И это при том, что ее лауреатами являются граждане совсем небольших стран, например, Израиля. Не убежден, что данный показатель является наилучшим мерилом уровня экономической науки.

Лауреатами по этой дисциплине ,судя по описаниях их работ, являются часто изобретательные авторы красивых, но бесполезных игрушек. Но есть и другие, более убедительные свидетельства глубокого отставания российской экономической науки. Российских авторов почти не видно в учебниках по истории экономической мысли. На них почти не ссылаются в иностранных экономических учебниках и научных статьях (исключая специально посвященных России).

В какой-то степени, на низкую популярность российской экономической науки влияет незнание иностранными учеными русского языка. Но не помогает и перевод их работ на английский. Пытаясь получить гонорар за свои статьи в одном переводном журнале , я обратился в издательство, занимающееся переводом российских журналов ,где мне очень вежливо объяснили ,что этот журнал покупают за границей в количеств…

39 экземпляров и расходы по его переводу значительно превышают выручку от его реализации за границей .

В российской науковедческой литературе приводятся позорно низкие данные о цитируемости российской естественно-научной литературы, но не приводятся аналогичные данные по экономической и гуманитарным наукам, хотя справочники по этим наукам издаются. Здесь даже сравнивать неудобно.

Даже в зарубежных книгах об экономической истории России часто преобладают ссылки на иностранных ученых, даже если авторы этих книг знают русских язык. Показательный и позорный факт: расчеты по объему и динамике экономического развития России за три века до 1900 года принадлежат исключительно западным авторам. Что самое плохое : при решении острейших экономических проблем современной России многие российские экономисты проявляют беспомощность и некомпетентность. Это ярко проявляется в настоящее время при обсуждении перспектив экономического развития России.

Курам на смех: при определении стратегии дальнейшего экономического развития подавляющее большинство экономистов, за буквально единичными исключениями, опираются на официальные статистические данные, не пытаясь проверить их достоверность. Так, не удосужились пересчитать динамику важнейшего фактора экономического развития-основных фондов,которые по официальным оценкам не сократились за постсоветский период при сокращении в несколько раз по тем же официальным данным капитальным вложений, чего не может быть, как понимает мало-мальски грамотный экономист, потому что не может быть никогда.

Столь же поразительным является неучет в оценках состояния экономики недооценка (как минимум, в 5 раз)стоимости основных фондов. Не удивительно, что и официальная наука и государственные органы просмотрели наступивший после завершения восстановительного периода в 2008 году экономический кризис и не вскрыли истинных причин огромной инфляции в этом же году. Несколько греет душу, что такой же просчет совершили все международные финансовые организации .Видимо, деградация экономической науки сейчас происходит не только в России.

Слабость современной российской экономической науки - не секрет. В конце

90 – х годов был популярен анекдот о том, как при встрече Путина, Буша и Миттерана три президента делились своими самыми острыми заботами. Буш сказал, что у него 100 охранников , один из них- террорист, но он не знает, кто он. Миттеран сообщил, что у него 100 любовниц, одна из них- больна СПИДОМ и он не знает, кто из них. Путин сказал, что у него 100 экономических советников ,один из них - умный ,но он не знает, кто именно. Оказывается, этот анекдот рассказывал еще Горбачев в конце 80 годов (1). Большую озабоченность слабостью советских экономистов выражали симпатизировавшие перестройке иностранные государственные деятели, видевшие в этом большую опасность для ее судьбы.

Бывший немецкий канцлер и министр финансов ФРГ Гельмут Шмидт сказал советскому собеседнику в 1991 году» Беда ваша в том, что у вас мало или почти нет серьезных экономистов» (2). Очень низкого мнения о советских экономистах был такой проницательный бизнесмен, как Джордж Сорос, встречавшийся со многими из них в 1988-1990 годы. Говоря о причинах неудач перестройки, Сорос писал в 1991 году: «Один фактор - полное отсутствие элементарных экономических знаний - болезнь, которой страдает вся страна, вплоть до самых верхних эшелонов власти. Контраст c Китаем поразителен. Бывший генеральный секретарь коммунистической партии Китая Чжао Цзы Ян был превосходным экономистом, и в его распоряжении был целый полк блестящих молодых умов. В Советском Cоюзе нет ничего подобного»(3).

2.Всегда ли была жалкой российская экономическая наука?

Говоря о причинах отсутствия в России великих экономистов, В.Федоров объясняет это низким уровнем экономического развития России по сравнению с другими странами.

В этом очень много правды. Высокий уровень экономического развития не только в определенной степени результат деятельности экономистов, но и условие их плодотворной научной работы: он обеспечивает благодарный эмпирический материал и возможность научной работы благодаря выделению для этого финансовых ресурсов, как и для культуры, искусства и образования. История мировой экономической мысли хорошо иллюстрирует эту взаимосвязь :центры экономической мысли непрерывно перемещались в страны с более высоким уровнем экономического развития :из Италии и Испания в 15-16 веках в Англию и Францию в 17-18 веках, затем в Германию и, наконец, уже во второй половине 20 века в США. Нетрудно заметить, что на этот процесс влияли и политические факторы: экономическая наука процветала в относительно демократических страна, где власть не препятствовала свободному обсуждению, в том числе и своей собственной критике.

Неудивительно что в бедной (еще в 1800 году Россия отставала на 200 лет от Западной Европы по душевому ВВП), культурно отсталой (по уровню грамотности в конце 18 века отставание было еще большим) и автократической России условий для развития экономической науки долгое время не было. Вымученные попытки советских экономистов в эпоху борьбы с космoполитизмом найти своих великих экономистов

в 18-первой половине 19 века кончились жалким фиаско. Расцвет российской экономической науки (как и других областей духовной жизни) пришелся на конец 19-начало 20 века. Получив прекрасное образование в российских и западных высших учебных заведениях и, конечно, неограниченный доступ к научной литературе этих стран российские экономисты и сами начали вносить оригинальный вклад в мировую экономическую науку. Поскольку их работы редко переводились, а западные экономисты не знали русского языка, этот вклад долгое время не был должным образом оценен.

С грустью читаешь великолепную и обширную 3 томную «Историю экономической мысли» Шумпетера, законченную в 1954 году ,где среди сотен авторов почти нет имен русских ученых-экономистов. Только в 50-60 годы на Западе открыли для себя труды Александра Чаянова, Михаила Туган-Барановского, Николая Кондратьева, Евгения Слуцкого, Дмитриева, Александра Богданова, некоторых других выдающихся русских экономистов этого времени. И все же, если в в качестве критерия развитости экономической науки принять исчисление национального дохода, то Россия отставала в этом исчислении более чем на 200 лет, хотя и входила в первую десятку стран произведших это исчисление к концу 19 века.

Октябрьская революция и гражданская война, конечно, негативно отразились на состоянии экономической науки. Почти перестали выходить экономические журналы, печататься экономические книги, защищаться диссертации. Кажется, все же ученые экономисты от нее пострадали меньше, чем ученые других специальностей. Видимо, их профессиональные знания были востребованы в большей степени (и белыми и красными).В этот период ,взошла звезда и Чаянова с его блестящей книгой о методах бесстоимостной оценки продукции и затрат, и Бруцкуса с его критикой социалистической экономики (опередившей труды Хаека и Мизеса), и Струмилина с рядом выдающихся конкретно-экономических, статистических и теоретических работ. Еще в 1918 году рядом экономистов выдвигались очень талантливые проекты денежных реформ. Все эти авторы творили, заметьте, несмотря на огромные личные материальные трудности.

Очень неоднозначным был для экономической науки период нэпа . С одной стороны, она серьезно страдала от уже начавшегося идеологического зажима в некоторых политэкономических вопросах. Такая критика социалистической экономики марксистской экономической науки, как у Бруцкуса, легально была уже невозможна. Были высланы за границу некоторые крупные русские экономисты, в том числе и сам Бруцкус. Но и здесь потери были значительно меньше, чем в других общественных науках, думаю по той же причине, что и в гражданcкую войну.. С другой стороны, именно в этот период профессиональные знания экономистов, преимущественно дореволюционного воспитания и образования, были особенно востребованы и на государcтвенной службе и в научной работе. В сущности, все экономические ведомства опирались на их профессиональные знания и опыт, они формировали экономическую политику. Они же создавали выдающиеся научные труды.

Лучшие произведения Кондратьева, Леонида Юровского, Чаянова, Альберта Вайнштейна вышли как раз в этот период. Само собой, их авторы прекрасно знали иностранные языки и основную западную литературу. Выходили очень содержательные и квалифицированные экономические журналы. Достаточно успешно начинали и продолжали свою деятельность и ряд марксистских и просоветских экономистов. Назову, прежде всего, Евгения Преображенского с его теорией социалистического накопления , надолго сформировавшей экономическую политику и СССР и многих развивающихся стран. Выдающиеся работы выходили из под пера Струмилина, Евгения Варги, Иосифа Трахтенберга.

Уже в самом конце 20 годов вышла пионерская работа Григория Фельдмана по моделям экономического роста, также опередившего западные работы в этой области на многие годы. Первые проекты пятилетнего плана и годовые контрольные цифры, составленные под руководством еще одного выдающегося экономиста В. Г. Громана были составлены весьма квалифицированно, и они носили пионерский характер. Думаю, что в этот период наша экономическая наука в целом была на мировом уровне и вносила достойный вклад в мировую экономическую науку. Не менее важно, что в вузах экономику преимущественно преподавали все те же высококвалифицированные и яркие экономисты ,что позволяло надеяться на формирование хорошей научной смены.

3.Заморозки и оттепели сталинского периода

Черной страницей для советской экономической науки явились 30-40 годы. Нет необходимости подробно описывать колоссальные гонения, которым подверглись экономисты дореволюционной школы в этот период - об этом сказано очень много и подробно в экономической и исторической литературе и я не хочу повторяться. При этом самым трагичным было даже не уничтожение или тюремное заключение многих выдающихся экономистов,а созданная в те годы атмосфера отвращения к научному творчеству ,осуждение и преследование всякого самостоятельного теоретического мышления.

Последняя содержательная теоретическая дискуссия была в 1930 году по вопросу о судьбе денег в командной экономике. Экономисты вынуждены были покорно повторять все (меняющиеся) высказывания Сталина и абсурдные данные макроэкономической статистики о «величайших достижениях социализма». После изгнания старых профессоров крайне деградировала вся система подготовки научных работников.

Но и в этот период полностью убить экономическую науку не удалось. И об этом тоже нельзя забывать.30—40 годы характеризовались для экономической науки периодом чередования репрессий и краткосрочных оттепелей. Таких оттепелей было четыре :

    1933-1936 годы,
    1939-1940 годы,
    1945-1947 годы,
    1951-1952 годы .

Это чередование я объясняю следующим. Все 30-40 годы советское руководство ощущало непрочность советского строя и страх перед его свержением от сочетания враждебных ему внутренних и внешних сил. Этот страх и толкал его на безумные, на первый взгляд, репрессии в том числе и против выдающихся представителей экономической науки. В период стабилизации экономической и политической ситуации оно сталкивалось со слабостями этой науки и временно ослабляло пресс репрессий.

Этим и пользовались оставшиеся сильные экономисты для обнародования результатов своих исследований. Впервые я обнаружил влияние оттепелей на развитие советской экономической науки в сталинский период, когда заканчивал свои исследования по альтернативным макроэкономическим оценкам развития советской экономики. Для очистки совести я решил просмотреть советские экономические журналы 30 годов и был просто поражен обнаружив немало статей, указывающих(чаще косвенно)на дефекты советской статистики(4). Эти статьи показывали не только квалификацию их авторов, но и глубокое понимание ими реального состояния советской экономики. Авторы и редакции немало рисковали, их легко было обвинить в клевете на советский строй и даже в выдаче государcтвенных тайн.

В периоды оттепели вышло немало интереснейших и высококвалифицированных работ и учебников по советской и мировой экономике и только недостаток места не позволяет их все привести. Они свидетельствовали об огромной эрудиции ,трудолюбии и добросовестности ряда наших экономистов . Только в качестве примера назову работы А.И. Ротштейна по промышленной статистике, Е.Варги по экономике капиталистических стран и экономическим кризисам, уникальные по богатству фактического материала произведения И.А. Трахтенберга и Л.А. Мендельсона по денежным и экономическим кризисам, учебник Э. Брегеля по кредитной системе капитализма, учебник П.И. Лященко по истории народного хозяйства СССР, Ш.Турецкого по ценообразованию в СССР, В.Райхера по теории и истории страхового дела, ряд других. В 1939 году вышли небольшими тиражами и неортодоксальные произведения Леонида Канторовича и Виктора Новожилова, который даже защитил на их основе - при активной поддержке Струмилина - в 1941 году докторскую диссертацию. Восхищение вызывает научная деятельность академика Струмилина в этот период.

Не видя возможности правдиво писать о современной советской экономике, он написал ряд выдающихся работ по истории дореволюционной экономики России. Нетрудно заметить, что эти выдающиеся произведения создавались в cфере прикладных и историко-экономических , а не политэкономических исcледований. Серьезным вкладом в мировую экономическую науку явились выработанные в СССР методы планирования и управления. Экономические ведомства в конце 30 годов создавали научные советы из старых «буржуазных» специалистов (5), что свидетельствовало о том, что их тогда власти ценили намного больше, чем собственных..

Вторая оттепель завершилась арестом и последующим расстрелом ведущего научного сотрудника Института экономики АН СССР Михаила Кубанина за правдивую статью о производительности труда в сельском хозяйстве СССР и США. За аналогичную статью по промышленности в том же сборника был арестован и осужден Семен Хейнман. В то же время, успешная научная деятельность этих и некоторых других выдающихся советских экономистов в этот период была скорее исключением. Показательно, что академик П.П.Маслов, характеризуя работу единственного тогда академического экономического института –Института экономики АН СССР, говорил в беседе с академиком В.И.Вернадским : «Работа Института «коммунистическая «дорого стоит и плохого качества. Много сотрудников,которые ничего не делают»(6).

В третью оттепель 1946-1947 годов вышло несколько квалифицированных и правдивых произведений о выдающихся достижениях военной экономике США и серьезных изменениях в экономике капиталистического мира в целом во время войны, истории мировой экономической мысли. За эти книги и в рамках борьбы с космополитизмом был расформирован очень сильный научный коллектив Института Мирового хозяйства ,возглавлявшийся многие годы Евгением Варги , а авторы крамольных книг , включая и Варгу подвергнуты унизительной критике(7).

Оживление в экономической науке в сталинский период последний раз произошло в начале 50 годов в связи с экономической дискуссией по учебнику политической экономии, в ходе которой впервые с конца 20 годов относительно свободно высказывались самые разные мнения (в рамках социализма) по проблемам политической экономки . социализма(арест Л.Ярошенко произошел при весьма неясных обстоятельствах). Все сказанное говорит о том, что Сталин не только преследовал экономическую науку, но и ценил прикладную ее часть и многих крупных ученых-экономистов. Как говорили еще в начале 70 годов при Сталине талантливый человек на 70% имел шанс попасть в тюрьму, а на 30% быть высоко оцененным.

Завершая рассмотрение развития экономической науки в сталинский период можно сказать, что наряду с преобладающей ее унификацией и догматизацией в области большой экономической теории (политической экономии)поощрялось ее развитие в области конкретной экономики и экономической истории. Это диктовалось не только прагматическими потребностями развития советской экономики и советской внешней политики, но и традициями марксистской экономической мысли. Со студенческой скамьи внушалось, что в «науке нет широкой столбовой дороги и только тот достигнет ее сияющих вершин, кто не страшась усталости ,карабкается по ее каменистым тропам»(6).И произведения самого Маркса и Ленина «Развитие капитализма в России», служившие для молодых советских ученых образцами научного творчества являлись результатом многолетней кропотливой и добросовестной работы .

В целом, огромная работа по созданию совершенно новой и оказавшейся жизнеспособной системы командной экономики советской наукой оказалась очень слабо истолкованной и обобщенной . Практика оказалась намного более эффективной ,чем поставленная в тяжелейшие условия и репрессированная наука. Не было даже издано ни одной книги по теории и методологии народнохозяйственного планирования(первая вышла уже после смерти Сталина в 1954 году).

4. Послесталинская оттепель.

Период после смерти Сталина вплоть до конца 60 годов явился периодом расцвета советской экономической науки и началом ее нового упадка. Этому расцвету способствовали три обстоятельства: смягчение идеологического пресса, значительное расширение публикации статистических данных и освобождение из заключения ряда советских экономистов. Ввиду очевидности первых двух факторов остановлюсь на третьем. Поражает творческая активность освобожденных из заключения таких ,еще относительно нестарых , выдающихся экономистов 20-начала ,не утративших в заключении ни знаний, ни ,творческой активности 30 годов – А.Л.Вайнштейна, Я.Б.Кваши, C.А. Хейнмана , C.А. Далина . За короткий (5-7 лет)срок после освобождения они опубликовали ряд выдающихся работ по народнохозяйственному учету и статистике(Вайнштейн), методам измерения основных фондов(Кваша), анализу эффективности советской экономики (Хейнман), экономике капиталистических стран (Далин) .

В этом же ряду назову подвергшевося острейшей критике в 1949 году Л.А.Мендельсона, опубликовавшего в конце 50-начале 60 годов расширенное издание выдающейся работу по истории мировых экономических кризисов Пользуясь ослабления идеологического пресса советские экономисты провели .весьма содержательные ,горячие и квалифицированные дискуссии по многим политэкономическим проблемам советской экономики(особенно судьбе денег и товарно-денежных отношений при социализме).

Оживленные дискуссии разгорелись вокруг теоретических выводов из вышедших в конце 50 годов книг Л.В.Канторовича и В.В. Новожилова. Очень содержательные, с огромным фактическим материалом выходили книги по мировой капиталистической экономике ,сотрудников вновь созданного в 1957 году Института мировой экономики и международных отношений. Благодаря многочисленным переводам работ зарубежных авторов и начавшимся международным научным контактам советские ученые вновь познакомились с трудами западных экономистов и немало полезного из них позаимствовали.

Смею при этом утверждать, что работы Вайнштейна, Хейнмана ,Кваши, Мендельсона и тогда не уступали, а в чем-то превосходили по качеству работы западных экономистов. Их там, к сожалению, изучали , в основном, советологи, что помешало их большей мировой популярности. О немалом интеллектуальном потенциале советской экономической науки в 60 годы свидетельствует тот факт, что эмигрировавшие в 70 годы советские ученые экономисты вполне достойно выглядели среди западных ученых-советологов. Особенно хочу отметить в этой связи Игоря Бирмана, который намного более квалифицированно и проницательно оценивал в этот период многие явления советской экономики.

5. Факторы дальнейшего загнивания.

Приближаясь уже к нашим дням необходимо более тщательно проанализировать факторы дальнейшей деградации экономической науки СССР ,возникшие уже с начала 60 годов и сказывающиеся до сих пор.

5.1 Увеличение количества научных работников , бюрократизация и мегаломания.

В 19-начале 20 века учеными-экономистами в России были десятки. Их легко можно было собрать в конференц-зале нынешнего академического Института экономики. В основном, они работали в вузах. Это была, как правило, элита, сливки общества. Люди с прекрасным домашним и школьным образованием, обучавшиеся в лучших российских и зарубежных университетах, под руководством чаще всего прекрасных профессоров, непременно свободно владевшие несколькими европейскими языками.

Рост потребности страны в квалифицированных кадрах, масштабов экономики , огромное увеличение роли государства в экономике толкали на увеличение числа научных работников, в том числе и экономистов. Совсем не простая задача для любой страны при увеличении количества не потерять их качества в СССР при подготовке научно-экономических кадров неслыханно осложнялась социальным отбором (до середины 30 годов), требованиями идеологической лояльности, устранением многих лучших научных работников и преподавателей в результате массовых репрессий и эмиграции . Коренным образом уже в 30-50 годы изменилась и организация и оценка научного труда. Вместо неторопливых индивидуальных научных исследований профессоров и магистров для проведения научных исследований в экономике были созданы многочисленные отраслевые и несколько крупных академических и госплановских научных институтов с неизбежными планами научных исследований.

А преподаватели вузов вследствие огромной учебной нагрузки оказались лишены возможности проведения полноценных научных исследований. Число научных работников-экономистов выросло, видимо, в десятки раз уже к началу 60 годов. Новые научные работники чаще всего кончали весьма посредственные школы ,учились преимущественно у посредственных профессоров (лучших уничтожили или они эмигрировали)(8), за рубеж не выезжали, иностранных языков чаще всего толком не знали, оригинальные идеи боялись высказывать, потому что за них . обычно больно наказывали. Нужно удивляться не тому, что у нас было очень мало выдающихся научных работников экономистов –экономистов, а тому что они все-таки были и не только среди старшего поколения.

В 30 годы была создана принципиально отличная от дореволюционной российской и зарубежной организация научной деятельности , смысл которой еще не раскрыт в полной мере(9). В области фундаментальной науки ее центром вместо университетов заняла влачившая при царизме весьма жалкое состояние и малоавторитетная Академия Наук, в области прикладной науки вместо вузов и корпораций –отраслевые научно-исследовательские институты , подчиненные наркоматам.

Такая организация в наибольшей степени соответствовала характеру командной экономки и сформировавшегося тоталитарного общества. Возможно, в области естественных и технических наук она в наибольшей степени отвечала задаче заимствования иностранных научных и технических достижений вместо их собственного создания для которого не хватало интеллектуальных ресурсов . И определенно, оно отвечало задаче сделать науку более управляемой(Управляемая наука назвал свою блестящую книгу о советской науке Александр Поповский) .Но оно отрезало науку от высшего образования и обрекало на деградацию и ту и другую сферу . Если в области естественных наук и технике эта реорганизация имела и некоторые временные достоинства , то для общественных наук только недостатки.

В создании крупных научных коллективов в области общественных наук советское руководство механически распространяло опыт естественных наук ,где это иногда себя оправдывало(хотя созданный в 1935 году институт Капицы имел минимальное количество научных сотрудников),и особенно в области техники, где это могло оправдываться простотой координации взаимосвязанных разработок . В общественных науках , в том числе и экономических характер научного труда принципиально отличается и не требует создания крупных научных коллективов. Я в 90 годы знакомился с деятельностью ряда западных (а в 2005 году и японских) научных центров, обычно при ведущих университетах , по исследованию экономики СССР и России и нигде в них число научных сотрудников не превышало 5-6 человек вместо сотен в аналогичных советских ,что не мешало им выпускать весьма квалифицированные научные работы. Крупные по числу сотрудников организации требовали создания многочисленной бюрократической надстройки –очень удобной для квазинаучной деятельности .

Огромное увеличение количества научных работников ,сосредоточенных в крупных коллективах само по себе имело большие отрицательные последствия. Экономистам известен закон Грэшема, согласно которому при равноценном приеме плохих и хороших денег плохие деньги вытесняют хорошие. Наличие большого количества посредственных и бездарных научных работников, как неизбежное следствие роста их числа , в больших коллективах создавало огромные препятствия для научной деятельности сильных научным работникам. Они демонстрировали научную никчемность большей части остальных сотрудников, которые нередко из чувства зависти и соперничества пытались от них под разными предлогами (в советское время по наиболее удобным идеологическим мотивам) избавиться, что нередко и удавалось

Тенденция к мегаломании .в области экономических наук , возникла еще в 20-30 годы ,когда были созданы Институт мирового хозяйства , Институт экономики АН СССР Конъюнктурный институт Наркомфина СССР . Вредные ее последствия умерялись сильным научным руководством в некоторых из них(Варги в Институте мирового хозяйства ,Кондратьева в Конъюнктурном институте).

Со второй половины 50 годов в СССР появилось много новых исследовательских научных институтов ,преимущественно академических ,но также и Госплана СССР и отдельных министерств. Тенденция к мегаломании таким образом окрепла. Хотя мне не встречались сравнительные данные о количестве научных работников-экономистов в разных странах, выскажу предположение ,что в 60 годы СССР занимал по их числу 2 место в мире после США . Косвенным свидетельством этому этому являются огромные тиражи экономических журналов этот период.

Такое огромное количество экономистов объяснялось, помимо тенденции к мегаломании, огромными потребностями колоссально усложнившегося общества, возглавлявшего противопоставленный мировой системе капитализма социалистический лагерь с многочисленными его союзниками в странах «третьего мира». В международных научных институтах, например, были заняты тысячи сотрудников, чего не могли позволить себя ни одна страна мира, кроме США.

В многочисленных экономических институтах или экономических отделах отраслевых и проектных институтов чаще всего было ядро из 3-4 ведущих и наиболее авторитетных специалистов ,10-15 специалистов средней квалификации и многочисленное «болото» отбывающих службу . в лучших научных центрах(например, Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР) доля высококвалифицированных экономистов была намного выше. Судьба экономической науки зависела в конечном счете от увеличения или уменьшения роли и авторитета ведущих специалистов. .А она зависела от состояния общества. Прр этом, высокая квалификация чаще всего означала высокую эрудицию и осведомленность в предмете исследования ,нежели желание и способность к созданию новых теоретических конструкций, что было и труднее и небезопасно.

5.2 Академкраты.

В связи с резким повышением роли Академии наук СССР в научных исследованиях и созданием крупных по численности научных институтов возникла острая проблема подбора руководителей этих научных коллективов. Сложность ее состояла в том, что крупные ученые как правило являются плохими администраторами и не стремятся к административной работе , ибо она отвлекает их от научной работы. К тому же, с точки зрения власти они обычно имеют собственное мнение и поэтому плохо управляемы. Назначение директорами институтов чистых администраторов создавала обстановку двоевластия административного и научного руководителя Так , власть попала в ловушку созданной ею порочной научной сиcтемы.

Постепенно власть выбрала самое худшее решение : управляемых администраторов оно начало наделять званиями выдающихся ученых.

Чтобы стала понятнее дальнейшие события в характере руководства наукой , напомню вкратце эволюцию отношения советской власти с Академией Наук СССР. Долгое время советское руководство почти игнорировало эту организацию в силу ее слабой роли в научном сообществе и занятости более срочными делами. Впервые оно серьезно задумалось о ее месте в науке и обществе в 1928 году, накануне первой пятилетки, требовавшей повышения роли науки в экономике и ее реорганизации для нужд экономики. Первоначально в отношении Академии Наук СССР усилия советской власти

шли преимущественно в направлении обеспечение ее большей лояльности советской власти, к которой большинство академиков относились отрицательно . Именно этим объясняются те грубые формы вмешательства власти в процесс выборов академиков в начале 1929 году, что в такой варварской форме свидетельствовало о повышении внимании к ней власти . Оно касалось исключительно отделения гуманитарных наук и обеспечило включения в состав академиков коммунистов, часть из которых не имело значительных научных заслуг(10). В свете рассматриваемой мною проблемы важно отметить, что большинство из избранных академиков , в том числе все гуманитарии не возглавляли(почти все) научных учреждений ,а многие даже не работали в академических институтах ,которых тогда исчислялись буквально единицами. Осенью 1929 года произошла чистка аппарата академии Наук СССР, появление коммуниста в качестве вице-президента (Кржижановского) и лояльного власти непременного секретаря академии наук . Так, Академия наук СССР стала «управляемой».вслед за этим уже в 1930 году началось позорное «академическое дело»в отношении ряда ученых-гуманитариев для окончательн

ого запугивания академиков и интеллигенции.

Уже в 1929 году еще до успешного для власти завершения этих выборов в качестве приза за их успешное завершение , видимо, был принципиально решен о выборе между университетами и Академией Наук в качестве центра науки в пользу Академии наук . Так, управляющий делами СНК СССР Н.п. Горбунов нарисовал перспективу превращения Академии в центра советской науки(11). Три события привели к реальному превращению Академию наук СССР в центр советской науки(под «мудрым «руководством КПСС ,конечно): переезд ее в Москву в 1934 году, объединение с Комакадемией с ее историческими, философскими и экономическими институтами в 1936 году и появление в ее составе технических институтов в 1937 году. Это нашло также отражение в том, что ее доля в общих бюджетных расходах на науку выросла с ничтожных 2% в 1929 году до 24% в 1940 году(12).

Роль академиков в управлении научными коллективами в системе Академии Наук СССР сформировалось уже в то время. Оно ,как это ни поразительно, определялось с установленным еще с чуть ли не с петровских времен положением, что научные учреждения в системе Академии наук находятся «при академиках». Почти все научные учреждения Академии Наук в 1932 году(48 из51) возглавлялись академиками(13). Но как видно из сравнения этого количества с общим числом академиков в этот период (более 100) большинство из них не были заняты административной работой. Самое же главное состоит в том, что в начале 30 годов научные организации были еще очень малы по численности (максимум 10-20 научных сотрудников )и трудности управления ими поэтому были невелики. Положение стало меняться, видимо, уже к концу 30 годов, когда в соответствии с общими тенденциями командной экономики научные учреждения начали разбухать и число научных учреждений стремительно увеличиваться.

Поскольку крупные ученые не проявляли желание управлять этими монстрами и далеко не все из них были ,к тому же, управляемыми, потребовалось найти решение этой тупиковой проблемы. «Выход» был найден в создании системы научной номенклатуры на подобии номенклатуры в других сферах общественной жизни СССР. Если у какого-то ученого нет крупных научных заслуг, но он управляем имеет поддержку в руководстве Академии наук СССР и отделе науки ЦК КПСС и к тому же не дурак , то сначала создается институт под его руководством, а затем его «протаскивают» в члены-корреспонденты и академики.

К сожалению, мы до сих пор не имеем правдивой истории академии наук СССР и ,я бы сказал, правды в этой области еще меньше, чем в других облаcтях отечественной советской истории. Поэтому истину приходиться находить не в трудах историков науки, а в воспоминаниях отдельных ученых ,неизбежно в какой-то степени субъективных, и ,конечно, в результатах науки. Что касается результатов ,то они ,конечно, определялись не только качеством руководства , но и относительной молодостью российской и советской науки ,большими потерями в предыдущий период, общей обстановкой в стране.

Было бы наглостью с моей стороны пытаться оценить уровень руководства научными учреждениями академии наук СССР и всей академией в довоенный период. Приходиться полагаться на мнение самых выдающихся советских ученных того периода П. Л. :Капицы и В.И. Вернадского. Оно было весьма негативным .Капица первоначально был просто в ужасе от научного и интеллектуального уровня руководства Академии Наук СССР(14).Оценивая советскую науку того времени ,он даже считал, что «хуже всего у нас Академия»(15). Скорее всего, он был еще плохо знаком с состоянием вузовской и отраслевой науки, где положение было еще хуже, но сама по себе оценка показательна.

Академия наук СССР в 30 годы фактически полностью потеряла свой статус самоуправляемой организации, какой она была до 1929 года и фактически превратилась в обычную бюрократическую организацию лишь прикрытую самоуправленческим формами(ежегодные общие собрания, выборы академиков и членов-корреспондентов),как и все советское общество и КПСС с несоблюдавшейся конституцией и уставом КПСС. Дело доходило до смешного :для того, чтобы утвердить секретаря своей лаборатории академику Вернадскому пришлось согласовывать этот вопрос в отделе кадров Президиума Академии наук. В его опубликованных дневниках конца 30 годов содержится немало резкой критики в адрес руководства и аппарата Академии наук СССР, их методов руководства наукой.

Низкую эффективность весьма разросшейся к середине 30 годов научной и образовательной сферы ,ее неспособность обеспечить нужды усложнившейся экономики и общества осознали власти осознали относительно(по сравнению с последующими периодами) быстро. Отсюда резкая критика этой сферы в печати(и, конечно, еще более резкая за закрытыми дверями) и весьма энергичная деятельность по ее рационализации начиная с 1936 года(16). Другое дело, что эти полезные меры не решали главных проблем ,связанных с организацией всего научного сектора .

После по-необходимости затянувшегося исторического экскурса вернусь к положению в экономической науке. Она страдала от общих недостатков науки в тоталитарном обществе ,до специфических недостатков в наиболее контролируемой общественной науке. Экономическая наука среди них, возможно, еще была в относительно привилегированном положении по сравнению, скажем, с философией, как более необходимая.

Если говорить о подборе (о выборах в этот период говорить не приходиться)руководства вновь влившихся в состав академии экономических институтов, то дело, насколько сейчас можно установить до войны было, пожалуй, лучше ,чем после войны. Тогда в системе Академии Наук было всего два академических института –Институт мирового хозяйства и мировой политики и Институт экономики . Первый институт возглавлялся выдающимся экономистом академиком Варга и в нем, благодаря его влиянию и квалификации, были сосредоточены лучшие силы советской экономические науки). Второй институт возглавлялся доктором экономических наук Б. Маркусом , который если судить по составу ведущих сотрудников(часть из них была арестована в 1941 году) пытался создать сильный научный коллектив и сам в академики не лез(в качеств скромного старшего научного сотрудника в этом институте тогда работал С. Струмилин).

О деятельности большинства сотрудников этого института весьма критически отзывался Академии П.П.Маслов После ликвидации института мирового хозяйства и мировой политики в 1947 году остался всего один экономический институт в системе Академии наук СССР(не считая маловлиятельных республиканских академий наук)-Институт экономики , где скромными научными сотрудниками работали два выдающихся академика (Варга и Струмилин),один весьма посредственный –Л.Н.Иванов и несколько членов-корреспондентов Академии Наук СССР, а возглавлялся .многие годы он двумя «только «докторами наук )-К.Плотниковым и К. Островитяновым.

Место академиков в системе руководства советской наукой ,в том числе и экономической, стало коренным образом меняться в 50-60 годы. Справедливости ради отмечу, что губительное скольжение к профанации звания академика и его места в руководстве наукой началось еще при жизни Сталина. Началось оно в областях науки ,которые в СССР при Сталине считались третьестепенными -в философии , где академиками были назначены уже в конце 30 годов , в сущности, пропагандисты. Но важен был принцип- академиком может стать каждый, кого пожелает партия . В естественных науках и даже в экономике еще решающее значение имела компетентность, научные заслуги. Можно усомниться , что в этот период в академики в этих областях избирали лучших, но избранные являлись серьезными учеными.

Нередко при выборах (подборе) жертвовали политической лояльностью в пользу компетентности. Так, ,даже среди экономистов подавляющее большинство академиков были бывшими меньшевиками и буржуазными специалистами(Маслов, Струмилин, Трахтенберг). А среди историков- даже бывшими советскими арестантами начал 30 годов. Членов КПСС среди академиков еще в начале 40 годов были единицы . Академики –руководители небольших по размеру научных учреждений(опять-таки за минусом философии) еще были крупными учеными (хотя и не обязательно лучшими). Академия наук в области кадровой политики являлась таким образом исключением среди советских общественных институтов.

Серьезным отступлением от этих особенностей Академии стали выборы в 1943 году, когда для целей придания престижа новым научным руководителям крупных коллективов разработчиков атомного и радиоэлектронного оружия академика были назначены не имевшие крупных научных заслуг в своих областях И. В. Курчатов и А. B. Берг.Тогда же академиком был «избран» член Политбюро ЦК ВКП(б) Н.А. Вознесенский , у которого все же были заслуги в руководстве экономикой в период Великой Отечественной войны.

Подлинный разгул в подборе (иначе трудно это назвать)академиков начался после смерти Сталина. По техническим наукам ими избирались руководители научных коллективов ,занимавшихся созданием ядерного и ракетного оружия, авиационных и военной судостроительных конструкторских бюро, независимо от собственных научных и технических достижений(часть этих работ основывались на разведывательной информации).

В 1953 году ,на первых выборах в Академию Наук СССР после смерти Сталина академиком по отделению экономики становиться К.В.Островитянов .Он был в 20-30 годы автором ничем ,кроме добросовестного изложения азбуки работ классиков марксизма-ленинизма ,неприметных популярных учебников по политэкономии(капитализма , для социализма он не находили предмета политэкономии). Именно эта неприметность ,видимо, помогла ему благополучно пережить перепитии политической борьбы 30 годов и в 1948 году возглавить Институт экономики АН СССР и даже исполнять ,еще не будучи академиком Отделение экономики ,философии и права АН СССР(17). В 1951-1952 годы он возглавляет коллектив экономистов по написанию официального учебника политической экономии(куда благополучно допустили и социализм), хотя если верить воспоминаниям Д. Шепилова основную работу по его написанию вел Д. Шепилов .

В экономике именно в этот период начали один за другим создаваться новые научные институты Академии Наук СССР и Госплана СССР. Во второй половине 50-60 годы их были созданы ,как минимум, девять . Воссоздан институт мировой экономики и международных отношений, институт США и Канады ,институт Востоковедения ,Дальнего Востока, Мировой социалистической системы, Африки, Латинской Америки,в региональных отделениях АН СССР, Центральный экономико-математический институт ,НИИ Госплана СССР. О том, как на этой волне подбирались академики удобно показать на примере двух экономических институтов –мировой экономики и международных отношений и центрального экономико-математического института. Первым директором первого был назначен в 1956 году А.Арзуманян.

До 1937 года находился на комсомольской и партийной работе ,с 1937 по 1952 годы был ректором и проректором двух закавказских университетов (18).Чем он занимался между 1952 и 1956 годы его биография скромно умалчивает. Единственная научная работа(книга) написанная им до назначения(параллельно с выполнением многотрудных обязанностей ректора) на должность директора академического института была издана в 1940 году «К вопросу о классовой сущности и методе теории стоимости английской классической политической экономии»и требовала ,очевидно, добросовестного изложения работ К.Маркса по этому вопросу(19).

Зато после назначения директором академического института он же написал за 6 лет(как прорвало) уже 4 книги по общим проблем современной капиталистической экономике, которыми он раньше вообще не занимался. И уже в 1962 году становиться академиком в том же самом году академиком-секретарем отделения экономических наук АН СССР , организационно возглавив все экономические исследования в Академии. «Секрет «столь удивительной академической карьеры прост : Арзуманян был близким родственным могущественного члена политбюро ЦК КПСС А.И.Микояна. После смерти Арзуманяна директором этого института становиться Н.Н. Иноземцев . Совмещая руководящую журналистскую(консультант журнал «Коммунист»и заместитель главного редактора «Правды») и научную работу по внешней политике США(нетрудно понять, как она оценивалась), он сначала становится заместителем директора Института Мировой экономики и международных отношений , а в 1965 году его директором, никогда не занимаясь экономикой, которая занимала ,судя ,по публикациям в его журнале, 70% деятельности института .

И вот , уже в 1964 году он член-корреспондент , а в 1968 году академик АН СССР(20). И сразу становится специалистом по мировой экономике, публикуя в 1972 книгу по современному капитализму (21). По «случайному «совпадению, новый директор ИМЭМО был в войну однополчанином Л.И.Брежнева по 18 армии. Своим заместителем он делает в 1970 году своего коллегу по «Правде» профессионального журналиста этой газеты Е.М.Примакова, оставляя его вместо себя на период своего отсутствия (22). И тот уже в 1974 году становится член-корреспондентом Академии Наук СССР(23).

Особенно примечательна с точки зрения критериев комплектования академиков –экономистов в этот период академическая карьера Н.П. Федоренко .Свое академическое шествие он начал с весьма скромной должности заведующего кафедрой экономики ничем не примечательного отраслевого учебного института .Первую книгу он «написал»(в свете последующего изложения станет ясными смысл кавычек) лишь в 50 лет , уже покинув преподавательское поприще.(24). И вот с этой скромной должности он становиться директором вновь созданного в 1963 году Центрального экономико-математического института АН СССР ,ни сном ,ни духом об этих самых методах до того не знавшим и не написавших ни одной, даже самой завалящей статьи о них. Это назначение, проведенное через Президиум АН СССР, было еще более возмутительным ,чем предыдущие, где директора хоть что-то понимали в деятельности в подведомственных им учреждений. И вот он в рекордно короткие сроки становиться (еще не выпустив ни одной книги!)сначала член- корреспондентом АН СССР(1961 год и академиком (1964 год). А в 1971 году становится уже и академиком-секретарем Отделения экономики АН СССР, возглавив всю экономическую науку в Академии(25).И ,как с Арзуманяном ,сразу полилась серия публикаций.

Блестящая характеристика «научной деятельности « Федоренко содержится в воспоминаниях выдающегося американского советолога , в прошлом советского гражданина, многие годы занимавшегося экономико-математическими м методами в СССР Игоря Бирмана. « По внешним признакам Николай Прокофьевич Федоренко –самая вершина ..Несчетны статьи, книги- вряд ли сам строчку в них написал.1966 году меня зазывали в ЦЭМИ, условие –писать для шефа. Общая образованность –интеллигентность на уровне –Ельцина-Черномырдина.. Федоренко помогал не бесплатно- писавшим для него(то есть за его подписью) и собутыльникам…Пробивал малоученых в член-коры-академики»(26).Усомнившихся в объективности данной Игорем Бирманом оценки советую прочитать книгу Н.П.Федоренко «Россия . Уроки прошлого и лики будущего»,где каждая глава писана совершенно разным стилем(не говорю уже о бездарности некоторых из них).Избрание Н. П. Федоренко академиком завершила процесс деградации этого направления в Академии Наук СССР и самой Академии. Оставалось еще разве избрать в академики лошадь.

К началу 70 годов ситуации в Академии наук СССР коренным образом изменилось по сравнению с 30-40 годами. Если раньше чтобы стать академиком нужны были научные заслуги, пусть и не выдающиеся, то теперь достаточно было иметь нужные связи в руководстве CCCР. Выдающиеся научные заслуги как раз могли и помешать, новые академики могли почувствовать себя неловко. Именно тогда родился печальный анекдот о том, как после выборов новых академиков один из старых говорит с удивлением другому о вновь избранном :а ведь он не дурак .Понятно, что хуже всего ситуация сказывалась в гуманитарных науках, которые многие чиновники из ЦК КПСС за науки вообще не считали. Крупные ученые могли стать академиками в этих областях, если по случайности возглавляли институты или из неудобства перед мировым научным сообществом».Первое случилось с двумя директорами созданного в середине 80 годов Института народнохозяйственного прогнозирования (А.И.Анчишкин и Ю.В.Яременко).

Я хотел бы снова обратить внимание на взаимосвязь первой и второй упомянутой выше причины деградации экономической науки в 70-80 годы .Функционирование организационных монстров требовало огромных административных усилий, которые не желали предпринимать нормальные ученые . Полу-феодальная политическая и научная система толкала на присвоение управляемым руководителям этих монстров незаслуженных ими почетных научных званий. Этому процессу с трудом мог противостоять даже Сталин, который ценил реальные научные достижения и тем более не могли противостоять его преемники, которые о характере научной деятельности имели смутное представление. Тем более научное сообщество, которое было сломлено уже в 30 годы.

Звание академика в СССР было не только почетным(это было и в других странах, где существовали академии), но и очень выгодным., что отличало его от других стран, где членство в научных обществах не приносило материальных выгод. Руководствуясь благими намерениями(которыми ,как известно, ведет дорога в ад) сделать более привлекательной научную деятельность советское руководство установила очень щедрую денежную надбавку к окладу за звание академика и члена-корреспондента ,но и многие другие льготы .Так, после войны ,когда основная часть населения жила еще в коммунальных квартирах или даже землянках, академики получали пятикомнатные, а члены-корреспонеденты академии наук трехкомнатные квартиры в центре Москвы(27).. Другая приятная возможность состоит в том, что эти звания пожизненны. Из Академии исключали только сталинское время только за реальную или мнимую антисоветскую деятельность.

.Надо ли удивляться тому, что на выборах в Академию наук СССР разворачивались подлинные баталии, исход которых ,как мы видели, решался нередко совсем не научными заслугами претендентов.

Создание сословия академкратов(удачное название по аналогии с партократами, придуманное журналистом Анатолием Салуцким)(28) имело многообразные разрушительные последствия. Главное из них- моральная дискредитация научной деятельности в СССР. Вместо оценки по научным заслугам в наиболее авторитетной в СССР сфере цинично проводился курс на оценку по степени близости к начальству и управляемости. Если такое было возможно по отношению к академическому званию, то тем более это должно было оказаться возможным к менее престижным званиям и степеням(член-корреспондент, доктор наук, профессор). Рыба, как известно, гниет с головы. Моральное разрушение в науке вообще и гуманитарных в особенности с тех пор пошло ускоренными темпами.

Академики-директора научных институтов становились маленькими царьками ,около которых образовался двор приближенных, подхалимов, с присущими царским дворам интригами и подсиживанием. От них очень много зависело в судьбе ученого: продвижение по службы, допуск к защите диссертации, публикации, обеспечение жилплощадью, получение командировки и т.д. Научный сотрудник становился , в сущности, крепостным.

Эти негативные системные последствия могли умеряться личными качествами директоров институтов. Многие из них, к счастью, оказались вполне приличными, цивилизованными людьми и нередко создавали благоприятные условия для научной работы не слишком независимым, но способным научным сотрудникам. В конце концов, это было часто и в их (академиков) собственных интересах. Требовалось все же институтам демонстрировать и некоторую реальную научную деятельность. Некоторые директора академических институтов давали приют научным сотрудникам, проявлявшим в прошлом в той или иной степени оппозиционную деятельность при условии ее прекращения. Чаще всего в московских институтах не поощрялся антисемитизм. Эти положительные личные качества не могли, однако, помешать системной деградации.

При всей слабости академической экономической науки она, однако, была в этот период намного выше вузовской и отраслевой ,где все указанные недостатки были еще больше, а требования к качествe научных исследований намного ниже.

5.3 Оторванность от мировой науки.

В сталинский период предпринимались максимальные усилия по ограничению влиянии мировой экономической науки на советскую. Научные командировки и участие в международных научных конференциях исключались . Современная экономическая наука Запада объявлялась апологетической, «служанкой буржуазии», у которой поэтому и нечему было учиться.

Западная экономическая литература, правда, поступала в крупнейшие (2-3) библиотеки , но изучалась либо в конкретно-экономических целях для освещения положения в экономике капиталистических стран(в основном, работниками института мировой экономики и международных отношений),либо для «разоблачения» зловредных буржуазных экономических теорий ограниченным числом авторов. Основная часть научных работников с ней не была знакома либо из-за элементарного незнания иностранных языков либо за ненадобностью либо из-за опасения преследований за чрезмерное любопытство .Переводились ,в основном, произведения «прогрессивных» экономистов.

В послесталинcкий период положение изменилось ,но не принципиально..Возобновилось участие советских ученых в международных конференциях , но только в самых крупных и с участием ограниченного числа «проверенных» экономистов и ,конечно, начальства и работников разведки под прикрытием ученых.

Изредка аспиранты (опять же доверенные)посылались в научные командировки. Больше стало защищаться диссертаций с «разоблачениями зловредных теорий, откуда, кстати-сказать, любознательные экономисты и узнавали о них. Шире стали переводиться работы западных экономистов ,в том числе и немарксистские . Наибольшее влияние на советских экономистов в плане экономической теории оказали перевод учебника по экономической теории Самуэльсона и книг Гэлбрейта. Зато очень широко переводились конкретно- экономические работы ,особенно по теории и практике управления, экономико-математическим методам.

Они оказали, пожалуй, наибольшее влияние на прикладные экономические исследования, далеко не всегда положительное из-за некритического подхода к ним многих советских экономистов(вот здесь можно действительно говорить об излишнем преклонении перед Западом). Поступали в СССР и западные работы о советской экономике ,опять –таки в 2-3 крупнейшие библиотеки.

Но изучались они ,в оcновном, для «разоблачения клеветы» на замечательную советскую экономику(единственным известным мне исключением была квалифицированная критика некоторых из них С.А.Хейнманом). Это свидетельствовало прежде всего о безразличии многих советских экономистов к получению истины и, конечно, объяснялось также незнанием иностранных языков(немыслимое явление в дореволюционной науке!).Только единицы из советских экономистов использовали зарубежную литературу в своих исследованиях по советской экономике. Это были преимущественно представители старшего поколения ,получившие экономическое образование в 20 годы: А.Л.Вайнштейн, Я.Б.Кваша, С.А.Хейнман.

Практическая изолированность советской экономической науки ,ее провинциализм делали невозможным сравнение ее результативности с мировой . В этом отношении положение в ней было аналогичным с положению в экономике, где монополия внешней торговли делало невозможным такое сравнение, которое производилось только официальной статистикой, весьма неточно и всегда к выгоде для СССР. Отсутствие возможности(и потребности) сравнения . с мировым уровнем создавали комфортные условия для посредственных ученных и бесплодных научных коллективов. До какой степени низко оценивались работы советских ученых мировым научным сообществом свидетельствует следующий ,на мой взгляд, очень показательный факт.

Великий экономический историк современности Фернан Бродель ,давая в своем знаменитом трехтомнике, характеристику российской экономики 16-18 веков ссылается практически исключительно на работы западных экономистов или русских ученых-эмигрантов. Ссылка на незнание им русского языка несостоятельна : отсутствие переводов советских авторов на иностранные языки как раз и свидетельствует преимущественно о их научной несостоятельности. Хотя имела место иногда и их недооценка (по данному периоду работ Струмилина).

Единственными относительно развитыми международными контактами советских экономистов в этот период были их контакты с учеными социалистических стран. Это общение выявило, что по сравнению с экономистами некоторых из них(Венгрия ,Польша, Чехословакия), позже оторвавшихся от мировой науки советские экономисты оказывались ,как правило, намного слабее .

5.4 Влияние экономико-математического направления: трагическое заблуждение.

С конца 50 годов на развитие советской экономической науки все растущее влияние оказали экономико-математические методы .Они использовались в ограниченной степени в экономических исследованиях в 20 годы(модели расширенного воспроизводства, методы математической статистики), но были осуждены в 30 -40 годы как формалистические и практически прекращены . Их возвращении в конце 50 годов ,связанное во многом с новаторскими работами В.Новожилова и Л.Конторовича, было связано с большей свободой в экономических исследованиях, открытием в 40-50 годы новых экономико-математических методов ,казалось, открывавших новые перспективы (линейное программирование ,межотраслевой баланс) управления экономикой ,широко распространенным в СССР пиететом перед математикой и быстро развивающейся как раз в 50 годы вычислительной техникой.

С другой стороны, осознавалась и среди экономистов и хозяйственников примитивность существующих методов планирования и управления, их неадекватность усложнившейся экономике. А добросовестными учеными -экономистами недостаточность и неубедительность, примитивность многих положений традиционной политической экономии. Таким образом, появление новой научной парадигмы упало на подготовленную общественную и научную почву. И, как это часто бывает с научными парадигмами, недостатки новой парадигмы не замечались или относилось за счет ее молодости, слабой по причине той же молодости разработанности,

Уже первые 10-15 лет использования экономико-математических методов в СССР достаточно очевидно показали, что их возможности непомерно преувеличивались. Самое главное, что многие заложенные в основе многих из них положения носили умозрительный характер. Экономико-математические модели настолько упрощали действительность, что их использование не имело практического значения(29). Критика

теоретических положений многих экономико-математических исследований, весьма квалифицированно проводившаяся некоторыми советскими экономистами старшего поколения воспринималась первоначально не слишком образованным молодым научным поколением как консерватизм и догматизм(30). Однако, явные неудачи практического использования новых методов побудили ряд добросовестных сторонников этого направления уже в начале 70 годов обратиться к традиционным проблемам и методам экономики. Назову среди них того же Игоря Бирмана, после переезда в США в начале 70 годов никогда ими не занимавшегося, и Виктора Волконского .

Еще раз процитирую Игоря Бирмана :» Умный Канторович приблизился к пониманию бесплодности наших усилий ,осенью 1972 года прочитал на моем семинаре доклад «О трудностях применения линейного программирования «..проблемы он здраво обозначил ,выход не указал. Сейчас ,думаю, . не указал, потому, что понял- его нет. По рассказу близкого к нему «чистого « математика ,в последние свои годы, на исходе, Канторович симулировал эконом- математическую научную деятельность «(31).

Между тем, , экономико-математическое направление в СССР приобрело уже научно-организационную инерцию и интеллектуальную респектабельность. Его лидеры были удостоены Ленинской премии ,а один из них даже Нобелевской премии по экономике. Был создан специальный экономико-математический институт Академии Наук СССР и множество отделов в отраслевых институтах, кафедры в вузах. защищены сотни ,если не тысячи диссертаций по этой теме. Постепенно научные работники этого направления стали преобладать среди академиков и член-корреспондентов. Необъятные служебные возможности для этих научных работников и математиков открывала развернувшаяся в начале 70 годов «асунизация»(то есть создание автоматизированных систем управления).

Самое вредное влияние использования экономико-математических методов на развитие экономической науки в СССР состояло в том, что благодаря им стало возможным считаться экономистом ,почти ничего не понимая в экономике и реальной экономической жизни. Формулы заслонили экономику. В этом было и рациональное объяснение :овладение весьма сложной высшей математикой оставляло мало времени для занятий тоже весьма сложной экономикой. Исключения из практической бесплодности(если не вредности) применения многих экономико-математических методов были , но весьма немногочисленные, можно сказать единичные.

Так, известный математик В.Глушков часами в течение длительного времени наблюдал характер деятельности хозяйственных руководителей разного уровня. У него были интересные экономические идеи по совершенствованию командной экономики (32). Весьма проницательные публицист Калашников и экономист Кугушев исключительно высоко оценивают научные заслуги и результаты практической деятельности с использованием экономико-м






© 2005-2019 Интернет-каталог товаров и услуг StroyIP.ru

Екатеринбург
Первомайская, 104
Индекс: 620049

Ваши замечания и предложения направляйте на почту
stroyip@stroyip.ru
Телефон: +7 (343) 383-45-72
Факс: +7 (343) 383-45-72

Информация о проекте
Размещение рекламы